Евгений Стригин - От КГБ до ФСБ (поучительные страницы отечественной истории). книга 2 (от МБ РФ до ФСК РФ)

• Название: От КГБ до ФСБ (поучительные страницы отечественной истории). книга 2 (от МБ РФ до ФСК РФ)
• Автор: Евгений Стригин
• Жанр: История

Во второй книге речь идет о событиях 1994–1995 годов, когда укрепился политический режим, установленный Конституцией 1993 года.

---

По мнению сторонников коммунистов, комиссии «несомненно, выявила бы …откровенно провокационные действия сил московской мэрии, президентских структур и неумной политики самого президента».[417] Оппозиции можно было заработать большие очки.

Возможно, но почему же комиссия не провела такую работу? Одно из объяснений апологетов Зюганова: «…власти будут как минимум саботировать работу комиссии и тем более выполнение ее решений».[418]

8.6.4. Вместо работы комиссии возникла идея амнистии. «Амнистия была нужна всем. Для достижения зачастую прямо противоположных целей.

Нужна была сотням тысяч «простых» людей, видевших в освобождении узников Лефортово торжество справедливости и жалость к осужденным.

Нужна Думе — позволяла ей чуть ли не впервые заявить о себе как о реальной политической силе.

Нужна патриотической оппозиции (в Думе и за ее пределами). Освобождение Руцкого усиливало ее ряды, давало возможность рассчитывать на победу на президентских выборах. К тому же это был прецедент мягкого, но успешного давления на Ельцина в союзе с правительственной партией ПРЕС.

Но и президент в какой-то момент, видимо, связывал с амнистией свои особые расчеты. Средства массовой информации, находящиеся в руках радикал-«демократов», этого поначалу не поняли (не захотели поверить в это). Ельцина обвинили в трехдневном промедлении, позволившим политзаключенным выйти на свободу».[419]

Но путь к амнистии был не прост. Шли сложные публичные и тайные переговоры. Юрий Иванов писал: «Небольшая, добровольно сформировавшаяся инициативная группа решила, что Шахрай, в силу его амбициозности, является наиболее слабым звеном в проельцинской «сплотке». При этом анализ публичных выступлений ряда депутатов «ПРЕС» показывал, что некоторым из них расстрел бывшего парламента был явно не по душе. На амбициозности Шахрая и было решено сыграть. О том, как это делалось, сейчас рассказывать не время…Прошло несколько недель. И, наконец, в один прекрасный день, взобравшись на думскую трибуну, Шахрай объявил о «своей» идее примирения в обществе. И в качестве одного из элементов этого примирения — об амнистии. В обмен мы должны были «отдать» бесправную комиссию,{106} деятельность которой прекращалась. Большинство оппозиции, естественно, не возражало против предложения «миротворца» Шахрая. Голосование было проведено молниеносно».[420]

По большому счету амнистия — полуоправдание, но одновременно и полупризнание вины. Этакий компромисс. Не все были согласны с таким компромиссом. «Несколько авторитетных оппозиционных лидеров (к примеру, Ю. Власов, А. Невзоров) считали, что амнистия — не главный вопрос. Более важным, как можно было их понять, является деятельность созданной Думой комиссии по расследованию сентябрьско-октябрьских событий».[421]

Какие они наивные! Более умудренные в кабинетных интригах люди считали, что главное не разобраться кто прав, а кто виноват, а освободить своих номенклатурных коллег, волей случая оказавшихся в местах не столь отдаленных (всего лишь московский СИЗО). Черт и ними, с теми кто по святой наивности пошел ради них на смерть, главное освободить своих «в доску». Мертвых холопов не воскресишь, а друзей бояр в тюрьме держать негоже.

Однако, на этом компромисс, похоже, не закончился. Компромисс еще и в том, что одновременно амнистировали также и «героев» расстрела Верховного Совета РФ.

Постановление «Об объявлении политический и экономической амнистии «было принято, как сказано в его преамбуле, «в целях национального примирения, достижения гражданского мира и согласия. Под это постановление подпали, в частности, все уголовные дела, находившиеся в производстве следователей и дела, не рассмотренные судами, в отношении лиц, привлекаемых к уголовной ответственности по событиям 19–21 августа 1991 г., связанные с созданием ГКЧП, по факту столкновения демонстрантов и работников органов внутренних дел 1 мая 1993 г. в Москве, за участие в событиях 21 сентября — 4 октября 1993 г. в Москве, связанные с Указом Президента Российской Федерации от 21 сентября 1993 г. N 1400, «независимо от квалификации действий по статьям Уголовного кодекса РСФСР», и ряда других лиц.

Но и это еще не все. Одновременно в этом постановлении говорилось и об амнистии лиц, совершивших хозяйственные преступления. Это тоже похоже на компромисс. Вот только с кем?

«Она была выгодна и криминальной среде — силе, в нашей политической жизни влиятельнейшей. На это обратил внимание профессионал из МВД. «…Амнистия, — делится на богатых опытом страницах «Московских новостей», — инициируется и потом используется в своих целях мафиозными и криминальными структурами, прежде всего для того, чтобы выпустить на волю нужных людей». Затем автор указывает, что сегодня в условия уличного беспредела трудно было убедить общество согласиться на освобождение уголовников. И тогда предпринимается гениальный ход: «Руцкой, Хасбулатов, Константинов и пр. использованы в качестве тарана и отвлекающего пугала». Вот почему Артем Тарасов и его единомышленники в Думе не возражали против пакета документов, увязывающих все амнистии (уголовную, экономическую, политическую) в одно целое. Более того, окончательный вариант внес на голосование депутат Шейнис».[422]

Все обвиняемые признали амнистию. Все, кроме одного. Генерал Варенников хотел не полупобеды (она же — полупоражение), а полной победы. Он ведь настоящий военный, прошел Великую Отечественную войну.

Генерал отказался от амнистии. «Валентин Иванович Варенников выиграл судебный процесс — он был оправдан. Протест Генеральной прокуратуры на приговор суда президиумом Верховного Суда был оставлен без удовлетворения».[423]

8.6.5. Какую роль играла Государственная Дума в России после декабря 1993 года?

«После 1993 года, — писал Леонид Радзиховский. — Когда функции парламента были резко усечены, сложилась довольно нелепая ситуация. Дума стала для реальной власти (исполнительной власти) просто еще одной бюрократической инстанцией, «придуманной на нашу голову», чем-то вроде пожарной инспекции для торговца. Задача власти была в том, чтобы протащить через Думу с минимальными трениями (например, во время принятия бюджета и т. д.). Но это трение создавала хоть какую-то интригу, хоть какую-то иллюзию жизни и борьбы в Думе».[424]

В 1994 году, когда прошли первые страхи от «недодемократической» Думы, президент и правительство обрели в Иване Рыбкине проводника своих интересов, а спикерство Владимира Шумейко в Совете Федерации предоставило властям возможность свободы в сфере государственного управления».[425]

8.7. «Договор об общественном согласии»

8.7.1. Одно время призрак коммунизма бродил по Европе. Это из «Манифеста коммунистической партии», если кто не знает.

А вот по Российской Федерации в 90-е годы бродила идея об общественном согласии.{107} Бродила она давно. «Еще на VI съезде назревал конституционный кризис. Сначала председатель Конституционного суда Валерий Зорькин пытался примирить враждующие стороны, потом Патриарх Всея Руси Алексий II, то группа депутатов во главе со Степашиным пытается образумить противников. Степашин готовит Декларацию о согласии во имя безопасности России и пытается ее вынести на обсуждение съезда. Документ подписывают лидер профсоюзов Игорь Клочков и Аркадий Вольский».[426]

Ничего толкового из этой Декларации не вышло. Не время или, скорее, не те подписанты. Дело тут щекотливое, кто подписал и кто предложил. Иногда это может быть основным препятствием благого в общем-то дела. Так оказалось и на этот раз.

Однако потенциальные лавры миротворца от этого не потускнели и их хотели иметь многие. Слишком много политических дивидентов они стоят. И вот наступила осень 1993 года. «Черный октябрь» девяносто третьего года в Москве уже дохнул на миллионы россиян мертвящим, смрадным и жгучим дыханием братоубийства»[427], - написал Валерий Зорькин.

8.7.2. После победы в октябре 1993 года и принятия новой конституции в декабре того же года власть предержащие снова решили вернуться к идее общественного согласия. Еще бы не вспомнить о согласии, когда все власть в своих руках, можно и о мире поговорить. Пожалуй, первым шагом в этом направлении стала амнистия, которую приняла Государственная Дума (см. пункт 8.6.4. настоящей книги), но лиха беда начало. Не исключено, что эти два деяния кое-кто рассматривал в пакете, т. е. мы Вам амнистию, Вы нам общественное согласие.

«В марте 1993 г. Ельцин выступил с инициативой подписания пакта о гражданском мире. Зюганов так охарактеризовал содержание этого проекта: «Если оппозиция согласиться все забывать, то власть за это обещает ее не ругать и не бить под дых коленом». Первый вариант Договора об общественном согласии вообще напоминал, по словам Зюганова, акт о безоговорочной капитуляции».[428]