Джордж Мередит - Испытание Ричарда Феверела

• Название: Испытание Ричарда Феверела
• Автор: Джордж Мередит
• Жанр: Классическая проза

Английский писатель Джордж Мередит (1829-1909) - один из создателей социально-психологического романа.

Главные герои романа "Испытание Ричарда Феверела" - богатый помещик и его сын Ричард. Воспитывая своего единственного сына, сэр Остин, покинутый женой, придерживается разработанной им самим системы. Однако слепой эгоизм, побуждающий не считаться с особенностями характера сына, с его индивидуальностью, попытки оградить его от женщин и любви оборачиваются в конечном итоге трагедией.

Переводчик романа А.М. Шадрин умер, не полностью закончив работу над книгой. Поскольку издательство получило перевод в незавершенном виде, редакторы, проведя сверочную работу, исправили смысловые неточности, унифицировали имена собственные, реалии, восстановили пропуски. При этом, однако, сообразуясь с ярким индивидуальным стилевым почерком А.М. Шадрина, — известного мастера перевода, — с его четко выраженными переводческими принципами, редакторы постарались сохранить синтаксический строй перевода, его особую музыкальную ритмику, речевые характеристики персонажей, а также сберечь своеобразие используемой им лексики.

---

— Бедный дядюшка Гиппиас! — воскликнул Ричард. — Удивительно, как это он не верит в колдовство. В мире сверхъестественного нет ничего, что могло бы соперничать с поразительными ощущениями, которые выпали на его долю. Боже милосердный! Подумать только, до чего можно дойти!

— Простите меня, пожалуйста, — вмешалась Люси, — но я не могу удержаться от смеха.

Мудрый юноша нашел, что смеется она очаровательно.

— «Пилигрим» того же мнения, что и ты, Ричард. Кого он только не предвосхитил! «Хроническое несварение является причиной несбыточных иллюзий», и он обвиняет века, когда люди верили в колдовство, в том, что у всех было расстроено пищеварение, потому уже, что стряпали тогда отвратительно. Вспомни, что говорит он и о том, что наш Век возвращается к темноте и невежеству в силу одолевающего нас несварения желудка. Вместилищем мудрости ему представляется как раз срединная часть нашего организма, миссис Ричард; вы теперь поймете, как я ценю вашу особую заботу в этом отношении о моей персоне.

Ричард взирал на это маленькое торжество Люси, приписывая все сказанное Адриеном ее красоте и обаянию. За последнее время этим ее качествам расточалось немало похвал, которые оставляли ее, однако, равнодушной, и то, что Адриен сумел оценить ее уменье как хозяйки дома, было молодой женщине гораздо приятнее, ибо она была достаточно проницательна, чтобы догадаться, что красота ее никакая не помощница ей в той борьбе, какую придется вести. Адриен продолжал разглагольствовать о неоспоримых достоинствах настоящей кулинарии, и ее вдруг резанула мысль: куда, куда она сунула подаренную миссис Берри поваренную книгу?

— Итак, больше никаких новостей у нас дома нет? — спросил Ричард.

— Нет? — переспросил Адриен. — Погоди-ка: а ты знаешь о том, что Клара выходит замуж? Не знаешь? Твоя тетка Хелин…

— Черт бы побрал мою тетку Хелин! Знал бы ты, какие нелепости она пишет… но бог с ней! Она выдает ее за Ралфа?

— Ты мне не дал договорить, дорогой мой. Твоя тетка Хелин — необыкновенная женщина. Это ведь не кто иной, как она, надоумил Пилигрима назвать женщину практичным животным. Ты же знаешь, что он всех нас изучает. «Котомка пилигрима» — это обобщенные портреты окружающих его родственников. Ну так вот, твоя тетка Хелин…

— Миссис Дорайя, ни на что не взирая!.. — рассмеялся Ричард.

— …потерпев неудачу в облюбованном ею замысле — называй его тоже, если тебе угодно, Системой, — вынашиваемом в течение последних десяти-пятнадцати лет относительно мисс Клары…

— Прелестная Волания!

— …наместо того чтобы негодовать, как то бывает с мужчиной, и вопрошать Провидение, и выворачивать себя и всех остальных наизнанку, и перевертывать весь мир вверх дном, как, по-твоему, поступает практичное животное? Ей хотелось выдать дочь замуж за одного человека, но ей это не удалось, и вот она незамедлительно решила выдать ее за другого, а коль скоро люди пожилые особенно податливы на такого рода сделки с практическими животными, то она остановила свой выбор на одном таком индивиде; это старый холостяк, богатый старик, а сейчас к тому же еще и старик, захваченный в плен. Венчание состоится примерно через неделю. Уверен, что через день-два ты получишь приглашение.

— И эта холодная, ледяная, эта несчастная Клара согласилась выйти замуж за старика! — простонал Ричард. — Я поеду в город и непременно этому помешаю.

Ричард вскочил и принялся расхаживать взад и вперед по комнате. Потом он вспомнил, что пора уже на яхту, готовиться к гонкам.

— Я ухожу, — сказал он. — Адриен, ты ее проводишь. Она отправится на «Императрицу», яхту, принадлежащую Маунтфокону. Он все возглавляет. Яхточка-шхуна, до чего же она хороша! Когда-нибудь я и сам заведу себе такую. Прощай, милая! — шепнул он Люси, все еще продолжая глядеть на нее, а она на него, стараясь как-то вознаградить себя за то, что их лишили бесценного поцелуя. Однако она тут же от него отвернулась, меж тем как он все еще продолжал держать ее руку. Адриен хранил молчание: брови его были вздернуты, а рот искривлен гримасой.

— Так вы сейчас пускаетесь в путь? — наконец произнес он.

— Да, мы доплывем только до Святой Елены[119]. Раз, два и готово.

— Что же, ты, выходит, не хочешь пощадить завтрака, который мой организм только что принял, дитя мое?

— К черту твой организм! Надевай шляпу и пойдем с нами. Я отвезу тебя на шхуну на моей яхте.

— Ричард! Я уже уплатил штраф, причитающийся тем, кого приговорили ехать на остров. Я дойду с вами до берега, а потом встречу вас, когда вы будете возвращаться, и выслушаю рассказ Тритонов; но хоть я и лишаюсь этим удовольствия находиться в обществе миссис Ричард, я все равно останусь на суше.

— Ну конечно же, мистер Харли! — Люси вырвала свою руку у мужа. — И если вы позволите, я останусь с вами. Мне совсем не хочется быть с этими людьми, а увидеть все мы сможем и с берега. Милый мой! Не хочется мне ехать. Ты не будешь настаивать? Конечно, если ты непременно этого хочешь, то я поеду, но мне так хотелось бы остаться. — Мольба ее передалась всем ее движениям и взгляду, дабы смягчить недовольство мужа, которое она уже начинала замечать.

Адриен стал было возражать, говоря, что лучше будет, если она поедет; что он найдет, чем себя занять в ожидании их возвращения; но у прелестной женщины были свои планы, и она добилась того, что ей разрешили остаться, несмотря на то, что это, как уверял Ричард, огорчит лорда Маунтфокона, и несмотря на то, что она рисковала обидеть своего любимого — что она понимала сама. Ричард недовольно фыркнул и с презрением посмотрел на Адриена. Сдавался он с неохотой.

— Поступай как знаешь. Уложи свои вещи, и сегодня же вечером мы уедем. Нет, я нисколько не сержусь. — Да и мог ли кто на нее сердиться? Подняв глаза на Адриена, он как будто все еще продолжал его спрашивать, а сам, улучив удобную минуту, вознаградил себя, поцеловав свою милую в лоб, но и поцелуй этот не сразу рассеял охватившее его раздражение.

— Боже ты мой! — вскричал он. — Такой чудесный день, а человек этот не хочет прокатиться на яхте! Идите же к морю. — Адриен уже перестал быть в его глазах прежним ангелом. Ричард и не думал утруждать себя серьезными делами; всю тяжесть их он переложил на свою прелестную жену, и той за короткое время удалось с ними справиться. Адриен даже стал подумывать о том, что стоит только баронету увидеть ее, и все семейные раздоры сразу же прекратятся. К пониманию этого он приходил хоть и постепенно, но стремительно. Ему нравилось, как она себя держит; разумеется, она была хороша собою; а главное, она была благоразумна. Он совсем позабыл, что перед ним племянница фермера, так она была воспитанна и умна. По-видимому, она действительно понимала, что женщина непременно должна уметь хорошо готовить.

Трудность, однако, заключалась в том, чтобы склонить баронета на встречу с нею. Он ведь еще до сих пор не дал согласия увидеться с сыном, и, подстрекаемый леди Блендиш, Адриен пустился на известный риск, приехав сюда. Пускаться на еще больший риск он уже не хотел. После недолгих размышлений он решил во всем положиться на время. Время так или иначе все разрешит. Христиане, равно как и язычники, привыкли приводить эти слова в оправдание того, что они сидят сложа руки, «позабыв», говорится в «Котомке пилигрима», «что исчадия ада отнюдь не складывают оружие».

В то время как она брела по берегу со своим забавным спутником, Люси было о чем подумать. Ее ненаглядный участвовал в гонках. Лорд Маунтфокон дал выстрел с борта «Императрицы», и яхты ринулись в море, и сердечко ее тревожно забилось, когда яхта Ричарда понеслась на всех парусах. К тревоге этой присоединилось охватившее ее странное чувство, оттого что она идет теперь рядом с родственником Ричарда, с человеком, который так долго жил с ним бок о бок. А сверх того — еще и мысль, что, может быть, сегодня же вечером ей придется предстать перед столь страшным для нее свекром.

— О, мистер Харли! — воскликнула она. — Мы действительно поедем туда сегодня вечером? И я тоже? — Она запнулась. — Он захочет меня видеть?

— Вот как раз об этом-то мне и надо бы с вами поговорить, — сказал Адриен. — Нашему мальчику я уже на это ответил, только он меня не совсем правильно понял. Местоимение второго лица множественного числа горячее сердце легко может неправильно истолковать. Я сказал «увидеть вас», а он вообразил… миссис Ричард, я уверен, что вы-то меня поймете. Именно сейчас, может быть, благоразумнее… когда отец с сыном сводят счеты, снохе лучше держаться в стороне… положения…

Люси вскинула на него свои голубые глаза. Пугливая минутная радость, что страшная встреча откладывается, тут же сменилась тревожной настороженностью.

— Как, мистер Харли! По-вашему, ему лучше ехать сначала одному?

— Да, таково мое мнение. Но все дело в том, что он такой любящий муж, что, по-видимому, уговорить его уехать от вас окажется свыше человеческих сил.