Джордж Мередит - Испытание Ричарда Феверела

• Название: Испытание Ричарда Феверела
• Автор: Джордж Мередит
• Жанр: Классическая проза

Английский писатель Джордж Мередит (1829-1909) - один из создателей социально-психологического романа.

Главные герои романа "Испытание Ричарда Феверела" - богатый помещик и его сын Ричард. Воспитывая своего единственного сына, сэр Остин, покинутый женой, придерживается разработанной им самим системы. Однако слепой эгоизм, побуждающий не считаться с особенностями характера сына, с его индивидуальностью, попытки оградить его от женщин и любви оборачиваются в конечном итоге трагедией.

Переводчик романа А.М. Шадрин умер, не полностью закончив работу над книгой. Поскольку издательство получило перевод в незавершенном виде, редакторы, проведя сверочную работу, исправили смысловые неточности, унифицировали имена собственные, реалии, восстановили пропуски. При этом, однако, сообразуясь с ярким индивидуальным стилевым почерком А.М. Шадрина, — известного мастера перевода, — с его четко выраженными переводческими принципами, редакторы постарались сохранить синтаксический строй перевода, его особую музыкальную ритмику, речевые характеристики персонажей, а также сберечь своеобразие используемой им лексики.

---

Наконец она написала Ричарду сама: «Приезжай немедленно, и приезжай один», — говорилось в ее письме.

И тогда Ричард неожиданно изменил свое решение и сдался.

— Мой отец не такой, каким я его себе представлял! — с горечью воскликнул он, и Люси почувствовала, что обращенный на нее взгляд его говорит: «И ты тоже совсем не такая, как я думал».

Несчастная ничего не могла ему на это ответить и, только крепко прижавшись к его груди, не смыкая глаз, промолилась всю ночь.

ГЛАВА XXXV Замужество Клары

Три недели спустя после того, как Ричард приехал в город, его кузина Клара вышла замуж с благословения своей энергичной матери и при общем одобрении всех родных — за человека, которого очень быстро для нее подыскали. Жених ее, хоть он и был вдвое старше невесты, нимало не задумывался над тем, что долгие годы предстоящей им супружеской жизни будут омрачены его уже приближавшейся старостью. Стараниями портного и парикмахера он был омоложен и не так уж плохо выглядел перед алтарем; никто бы не сказал, что это старый поклонник матери невесты, как никто, разумеется, не знал, что он совсем недавно делал предложение самой миссис Дорайе, когда о дочери ее вопроса вообще не возникало. Все эти обстоятельства держались втайне; неопределенная, без возраста, наружность мистера Тодхантера тайн этих никому не выдала. Может статься, он и в самом деле охотнее бы женился на матери. Это был человек состоятельный, из хорошей семьи, достаточно хорошо воспитанный, и в ту пору, когда миссис Дорайя в первый раз ему отказала, его считали попросту олухом, — суждение, которое нередко высказывается по адресу людей богатых, когда они молоды; когда же с течением лет он не только не растратил принадлежавших ему денег, а, напротив, их приумножил, и не стал добиваться избрания в парламент, и весьма мудро еще от чего-то отказался, мнение света, как водится, в корне изменилось, и Джона Тодхантера стали считать практичным, здравомыслящим человеком — разве что лишенным блеска; блестящим-то уж его никак нельзя было назвать. В самом деле, он не обладал даром красноречия и хорошо еще, что во время свадебной церемонии ему не пришлось произносить никаких импровизированных речей.

У миссис Дорайи были свои причины торопиться со свадьбой. Ей казалось, что она нашла ключ к странной апатичной натуре дочери; не то чтобы Клара сама ей в чем-то призналась, но были признаки, которые никогда не укроются от матери, если только она сознательно не закрывает на все глаза. С тоской и тревогой она увидела, что Клара упала в ту яму, которую она, ее мать, так старательно для нее рыла. Напрасно молила она баронета расторгнуть позорный и, как она уверяла, незаконный брак, в который вступил его сын. Сэр Остин не перестал даже выплачивать миссис Берри то небольшое пособие, которое она все эти годы от него получала.

— Сделайте по крайней мере хоть это, Остин, — жалостно умоляла она. — Вы покажете этим, как вы относитесь к ужасному поступку, который эта женщина совершила!

Баронет отказался приносить какие бы то ни было жертвы, чтобы ее утешить. Тогда миссис Дорайя высказала ему все, что думает, а когда выведенной из себя темпераментной даме приходится в конце концов высказать все, что скопилось у нее на душе и что ей стоило такого труда скрывать, то она никогда не останавливается на полпути. Особенно не вдаваясь в подробный анализ, она осудила и Систему, и его самого. Она дала ему понять, что в свете над ним смеются; и он услышал это из ее уст как раз в ту пору, когда маска еще недостаточно плотно облегала его лицо и нервное возбуждение легко могло ее сдвинуть.

— Ты слабый человек, Остин! Говорю тебе, ты слабый! — сказала она; как то бывает со всеми сердитыми и своекорыстными людьми, ей ничего не стоило изрекать пророческие слова. В душе она осуждала его за совершенную ею же самой ошибку, вообразив, что в крушении ее замысла виноват он один. Баронет дал ей возможность испытать зловещее наслаждение, накликая на его голову всевозможные беды, после чего спокойно попросил ее больше с ним не общаться, и на это сестра его охотно согласилась.

Нет такой женщины, которая бы сидела сложа руки в беде. Женщины всегда находятся в движении. «От каких только потрясений и сумятицы не избавляет нас крошечный предмет, именуемый иголкой», — говорится в «Котомке пилигрима». Несчастны те женщины, которых горе лишает способности шить! Когда она поняла, что Клара нуждается в чем-то другом, а отнюдь не в железе, матери пришло в голову, что она непременно должна выдать дочь замуж и тем самым упрочить ее положение, превратив ее в женщину и жену. Миссис Дорайя решила, что должна сделать именно это, и так же, как она прежде заталкивала в горло дочери железо, так теперь она затолкала туда мужа, а Клара проглотила и это. В тот самый день, когда перспектива эта стала вырисовываться перед миссис Дорайей, Джон Тодхантер явился в дом Фори.

— Милый мой Джон, — обрадовалась миссис Дорайя, — проведите его ко мне. Мне как раз надо с ним повидаться.

Их оставили наедине. Это был человек, за которого многие женщины охотно бы вышли замуж, — впрочем, за кого бы они только не вышли? — и который охотно женился бы на любой приличной женщине; но к женщине надо уметь подойти, а на это Джон был начисто не способен. Такими людьми, как правило, завладевает какое-нибудь практичное существо. Итак, Джон сидел теперь вдвоем с предметом своей давней симпатии. Он уже привык к ее непрестанным сетованиям и к ее готовности самосожжения на манер индийской сати[126] вослед за давно умершим мужем, остававшимся, однако, и ныне его соперником. Да, но что же означали эти обращенные к нему сейчас ласковые взгляды? Портной и парикмахер омолодили Джона, однако они не обладали искусством сделать его примечательным, а где же найти такую женщину, которая заглядится на ничем не примечательного мужчину? Джон и на самом деле ничем не был примечателен. По этой-то причине он и воспламенялся от одного только ласкового женского взгляда.

— Пора вам жениться, — сказала миссис Дорайя. — Вы ведь способны и наставить молодую женщину, и ей помочь, Джон. Вы хорошо сохранились — вы моложе, чем большинство нынешних молодых людей. Вы как никто созданы для семейной жизни, вы хороший сын и будете хорошим мужем и хорошим отцом. Вы непременно должны на ком-то жениться. Послушайте, не жениться ли вам на Кларе?

Джону Тодхантеру сначала подумалось, что это почти то же самое, что жениться на ребенке. Он, однако, выслушал все, что ему сказала миссис Дорайя, а той только это и было нужно.

Она отправилась к матери Джона и попросила ее совета, выдавать ли ей свою дочь за Джона, сказав, что он уже сделал ей предложение. Миссис Дорайя знала, сколь ревниво относится миссис Тодхантер ко всякому вторжению посторонней силы, могущей помешать ее влиянию на сына, — ведь именно это и было одной из причин того, что Джон в свое время не делал никаких решительных попыток уговорить кого-то, кроме нее, выйти за него замуж. Она так мило говорила с нею о Джоне и сумела так искусно убедить ее, что дочь ее сызмальства привыкла к повиновению и что у нее на редкость смиренный характер, что миссис Тодхантер согласилась с тем, что сыну ее, пожалуй, и в самом-то деле пора бы жениться и что он, если взвесить все обстоятельства, вряд ли мог бы найти себе более подходящую пару. Вот эти-то слова и услыхал, к своему великому удивлению, Джон Тодхантер — уже больше не «старина Джон», — когда день или два спустя он попытался в качестве отговорки сослаться на мать, предположив, что она скорее всего отнесется к этому плану неодобрительно.

Стороны договорились между собою. Миссис Дорайя занялась сватовством. Ей предстояло убедить Клару, что та уже в таком возрасте, когда девушке пора выходить замуж, и что хандра, которая на нее нападает сейчас, может наихудшим образом повлиять на всю ее будущую жизнь, как она уже и повлияла на ее здоровье и на ее вид, и что излечиться от нее можно, только выйдя замуж. Миссис Дорайя сказала Ричарду, что Клара незамедлительно согласилась принять предложение мистера Джона Тодхантера сделаться подругою его жизни и что с ее стороны это была не простая покорность, а горячее желание. Во всяком случае, когда Ричард заговорил об этом с Кларой, эта странная, вялая девушка и слова не сказала ему о том, что ее к чему-то хотят принудить. Миссис Дорайя позволила Ричарду поговорить с дочерью. Она посмеялась над его напрасными стараниями не допустить этот брак и над теми мальчишескими чувствами, которые он по этому поводу изливал.

— Посмотрим, дитя мое, — сказала она, — посмотрим, что окажется прочнее — брак, продиктованный страстью, или тот, что зиждется на здравом смысле.

Дело не обошлось без героических усилий, направленных на то, чтобы не дать этому союзу осуществиться. Ричард несколько раз ездил в Хаунслоу, где поселился Ралф, и если бы только ему удалось убедить последнего увезти молодую девушку, которая его не любила, от жениха, которого она, по уверению матери, любит, то миссис Дорайя потерпела бы поражение. Однако Ралф кавалерийских казарм оказался куда холоднее Ралфа берслейских лугов.