Алексей Мальцев - Призрачно всё...

• Название: Призрачно всё...
• Автор: Алексей Мальцев
• Жанр: Современная проза

Ее дети никогда не узнают, что такое безотцовщина. Достаточно того, что она сама нахлебалась этого по самые ноздри. Даже если иссякнет любовь, как высыхают родники в засушливое лето, она приложит все силы, будет грызть землю, но семью постарается сохранить. О самолюбии и гордости пусть треплются с телеэкранов и со страниц желтой прессы феминистки всякие. У ребенка должен быть отец. У мальчика, у девочки — не важно, семья в любом случае должна быть полной…

Так начинается новый роман известного на Урале писателя — Алексея Мальцева. Роман о нашем непростом времени, о неизбежности настоящего и призрачности будущего.

---

— Почему вынужденно? — нервно переспросил москвич — косметолог. — Почему не добровольно?

— Потому что начался планетарный коллапс. Человечество могло погибнуть из-за наших … легкомысленных авантюр… Из-за этой … идиотской цепочки недоразумений!

В этот момент официант принес заказ и принялся расставлять блюда на столике. Разведя руками, Изместьев заметил:

— Не думал, что в будущем станет традицией обжорство.

— Жизнь, кстати, в наше время, если коллапс пока не принимать во внимание, — не без гордости констатировал Клойтцер, — вообще приобрела иное качество. Ее ценность повысилась. Благодаря эрмикции продолжительность жизни у нас перестала быть актуальностью. Многие просто устают жить, а самых выдающихся просят пожить еще…

— Просят?! — замотал головой, словно пытаясь сбросить сонливость, «косметолог». — Или мне послышалось? А сколько вы живете?

— Пока не надоест, — бесхитростно ответил собеседник. — Теория относительности в том виде, в котором ее вам оставил Эйнштейн, нас уже не удовлетворяла. Она выведена исключительно для материальной составляющей. Эрмикт-перемещения имеют крайние точки — «on» и «off», которые безотносительны друг к другу. Они моделируются на компьютере. Но я отвлекся. Короче, когда я был восстановлен в должности руководителя проекта, все данные о тебе были утеряны. Напрочь! 25 лет я о тебе не вспоминал, усекаешь? А тут — забушевал коллапс, планетарная катастрофа набирала обороты. Почти все компьютеры планеты зависли… Я лишь помнил год, в который твой эрмикт должен был переместиться — 1984-й. Вернее, в новогоднюю ночь…

— Интересно, а что в это время происходило со мной? — заерзал Изместьев в костюме Фаревского. — Я улетел или нет? Кто руководил полетом?

— Сейчас я могу восстановить картину… Скажи, ты знал, что здание, с которого прыгал … вернее, должен был прыгнуть, примыкает почти вплотную к клинике Ворзонина? Почему нам не пришло в голову тогда столь очевидное?!

— Даже если это так, что меняет? — встрепенулся Фаревский.

— Как это что?! Все!!! Они фасадами на разных улицах, а задами — примыкают друг к другу. Это означает лишь одно: бластер мог вполне зацепить эрмикт как в районе клиники, так и в районе 16-этажки. Поэтому не важно, был ты под электродами в клинике или реально сорвался с шестнадцатого этажа вниз головой. Не важно, улавливаешь?! Твой эрмикт все равно, в любом случае у-ле-тел!

— Это мне в голову не приходило, — косметолог сперва почесал затылок, потом вдруг подскочил на стуле: — Но под электродами у Ворзонина я был живым, и мой эрмикт находился внутри тела.

— Кто сейчас это проверит? Чуть глубже наркоз, чуть больше дозировка, — и клиническая смерть не за горами. Зачем я объясняю элементарные вещи тебе, врачу «скорой»? — Клойтцер начал было повышать голос, но, видя, что собеседник с ним соглашается, спокойно продолжил: — Наши технологии к 2074 году значительно продвинулись. Применительно к вашему времени сообщу, что для эрмикции теперь не требуется клиническая смерть. Мы можем «извлечь» эрмикт и во время глубокого сна. Благодаря открытиям наших ученых, появилась возможность предотвращать некоторые из смертей. Если «вклиниться в процесс» накануне.

— Почему бы не предотвратить все смерти? Это в вашей власти!

— Это полный абсурд, — опустив глаза, невозмутимо констатировал Клойтцер. — Если люди перестанут умирать в вашем времени, население планеты очень скоро превысит ее возможности, и так, заметь, находящиеся на пределе. Человечество себя не прокормит. К тому же увеличение средней продолжительности жизни даже на пять лет приведет к финансовому кризису, неконтролируемой инфляции, социальным эксцессам и так далее. Вы со всем этим и так справиться не можете. Извините, но вы не готовы к этому, Аркадий Ильич. Мы предотвращаем некоторые из смертей. Если гибнет, скажем, значимая для будущего фигура, или потенциально значимая…

— Что значит, потенциально значимая?

— Если сама по себе она никакой ценности не представляет, а ее сын или дочь, еще не зачатые, смогут продвинуть науку…

— Например, та самая проститутка? — догадался Изместьев.

— Точно. Есть еще потенциально критические фигуры. Например, ваш случай. Он грозил планетарным коллапсом. Уже начавшимся и устроенным, кстати, не без нашей помощи, чего уж там скрывать! Хотя главный виновник однозначно — Ворзонин. Но — обо всем по порядку. Цепная планетарная реакция распространялась, словно круги по воде. Три витка спирали времени начали терять кривизну… Исчезли ключевые политические фигуры, целые страны были стерты с лица земли, начались взрывы газо-проводов, прогремело несколько ядерных. Началось таяние льдов, наводнения, землетрясения и ураганы. Возникла угроза смещения земной орбиты.

— Апокалипсис? — округлил глаза Изместьев. — С ума сойти можно. Конец света!

— Кстати, некоторые верующие так и решили, — согласился «психотерапевт», не без удовольствия принюхиваясь к принесенному мясу. — Я имею в виду апокалипсис. Это проще всего: сказать, что боги прогневались, расплата за грехи. Но мы не для того совершали открытия, чтобы в критической ситуации прятать голову в песок. Нарушение пространственно-временного континуума диагностировать несложно, но понять конкретную причину, найти, выявить ее в недрах мироздания, когда все вокруг взрывается-рушится, немыслимо, фантастически трудно. Если к тому же принять во внимание, что про замыслы Ворзонина с Кедрачом мы тогда ни слухом, ни духом, — то станет понятно, насколько близко мы оказались к катастрофе.

— Нельзя ли расшифровать для убогих и недалеких, — краснея, промямлил Изместьев. — Что есть такое этот континуум? Вернее, его нарушение.

— Постараюсь быть предельно кратким. Из причины вытекает следствие, не так ли? Причина всегда ему предшествует, — улыбнувшись совсем не по-ворзонински, начал разжевывать пришелец. — Следствие становится причиной для другого следствия. Эта цепочка на уровне глобального развития никогда не прерывается. А теперь представь, что следствие свершилось, закрепилось в пространстве материально, то есть, наступили какие-то необратимые изменения. И вдруг причину, его вызвавшую, выбивают из цепи. Коллапс случается, если причинно-следственную связь оборвать на любом из этапов. Чем более ранний этап, тем опасней. Один человек, даже группа людей может исчезнуть бесследно. Но как быть с творением их рук? Например, с построенными домами, нефте и газо-проводами, ядерными реакторами? Ну, и так далее.

— Да, да, ты говорил, — закивал «косметолог», показывая, приступая к трапезе. — Химическую реакцию повернуть вспять невозможно. Из вареного яйца цыпленок не вылупится.

Клойтцер с улыбкой взялся было за принесенную бутылку, потом о чем-то задумался. Сдирая фольгу, поинтересовался у собеседника:

— Тебе это что-нибудь напоминает?

— Что? — «Фаревский» поднял брови, улыбнулся. — Бутылка, как бутылка, ничего особенного. Советское, полусладкое… Его обычно пьют под Новый год. За что будем пить мы?

— За новую жизнь и новые успехи, — продекламировал пришелец, разливая шипучую жидкость по фужерам. Они чокнулись, выпили, затем Клойтцер продолжил: — Дальнейшие нарушения множатся в геометрической прогрессии. Вспомни Бредбери: в прошлом даже бабочку нельзя убивать, а если сбросить в пропасть будущего студента мединститута, который впоследствии за годы работы на «скорой» спасет около сотни жизней. Реанимированные и вылеченные тобой больные потом жили и меняли мир, некоторые — производили потомство. Это потомство могло работать на ответственных должностях. Например, быть главнокомандующими, космонавтами, пилотами, руководителями проектов… А теперь представь, что в одночасье все они и результаты их предыдущей деятельности вдруг… все исчезнет! Только представь! Главное коварство катастрофы в том, что ты не знаешь — когда она тебя настигнет. Идет цепная реакция.

— Выходит, я вообще не имел права на такой поступок, — поежился Изместьев в костюме Фаревского. — Кто тогда спасет моих будущих больных?

— За будущих больных беспокоиться не стоит. Вот за тех, кого ты уже спас… за них предстояло поставить свечки. Ты прав, сейчас бы я тебя ни за какие коврижки в прошлое не отправил. Тогда же я недооценил последствий, стремясь выполнить миссию любой ценой и скорей улететь к себе. Но это не все, далеко не все! Вспомни, как развивалась цепочка: этот Самоделкин «вынул» тебя из реальности, поместил в клинику под электроды и начал имплантацию. Но дело в том, что он ее не завершил. Мы помешали. Прервали, сами того не ведая, процесс на полпути. Твой эрмикт, загруженный не до конца, подчеркиваю, отправился в прошлое и начал его менять. Завершения не было, Самоделкин не успел заложить твое «возвращение в реальность», и это — настоящая катастрофа.