Миккель Биркегор - Тайна «Libri di Luca»

• Название: Тайна «Libri di Luca»
• Автор: Миккель Биркегор
• Издательство: Рипол Классик
• Жанр: Детективная фантастика
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-386-02225-9

Владелец букинистической лавки «LIBRI DI LUCA», расположенной в центре Копенгагена, найден мертвым. По закону дело наследует единственный сын Луки Кампелли — преуспевающий адвокат Йон. В подвале лавки он узнает тайну своего отца: Лука Кампелли являлся главой могущественного «Общества книголюбов», члены которого (так называемые «чтецы») с помощью книг могут оказывать на слушателей психологическое влияние, манипулируя сознанием читателя и трансформируя возникающие там образы в фантастические видения и ощущения.

Йон понимает, что смерть его отца не случайна. Он начинает собственное расследование…

Блистательный триллер датского автора Миккеля Биркегора стал национальным бестселлером у себя на родине, получил высшие оценки прессы и читателей. Права на издание романа проданы в 18 стран мира, готовится экранизация.

---

— Что ж, чертовски уютно, — небрежно произнес По, падая в одно из кресел. — Теперь не хватает только благовоний и травяного чая.

Проигнорировав его замечание, Катерина достала какую-то книгу из стоявшей возле нее витрины.

— Ты это читал? — спросила она, протягивая книгу Йону.

Взяв в руки томик, Йон принялся его разглядывать. Переплет был из черной кожи, а оформление отличалось подлинным мастерством, насколько он, дилетант в этом деле, мог судить. Повернув книгу так, чтобы видно было название, Йон прочел про себя: «Дон Кихот».

— Нет, — сказал он вслух.

— Жаль, — заметила девушка. — Это классика. Иверсен читал мне «Дон Кихота» несколько раз.

Йон кивнул, наугад раскрыл и начал листать книгу. Бумага была плотной и приятной на ощупь. Видно было, что издание готовилось к печати с особой тщательностью и любовью.

— Мы воспользуемся этой книгой для активации, — сказала Катерина, доставая из витрины еще один томик и закрывая стекло.

— Этой? — удивился Йон. — Я-то думал, что в дело пойдут разные заклинания и магические формулы.

Девушка улыбнулась:

— Здесь важны не слова. Главную роль играют энергия и те чувства, которые пробуждаются по мере чтения текста. — Она положила руку на книгу, которую держал Йон. — Это — сильная вещь. Чувствуешь?

Йон также положил ладонь на обложку томика и невольно коснулся пальцев Катерины; она быстро отдернула руку. Йон закрыл глаза и попытался ощутить исходящую от книги энергию, о которой говорила Катерина.

По позади них весело хрюкнул и саркастически поинтересовался:

— Ну что, Йон, почувствовал что-нибудь?

— Абсолютно ничего, — откровенно признался Йон и открыл глаза.

Катерина пожала плечами:

— Ну да, верно, ты ведь еще не активирован. Потом будет видно, однако бывает даже, что не все активированные могут это заметить. — Она бросила взгляд на По, и на лице того моментально застыло серьезное выражение.

— Вы как тут, готовы? — послышался голос входящего в библиотеку Иверсена. После того как все ответили утвердительно, Иверсен закрыл дверь. Катерина протянула ему книгу, и все расселись в кресла вокруг стола. На некоторое время в комнате повисла тишина. Пламя свечей перестало колебаться. Йон почувствовал, как встрепенулось его сердце, а ладони покрылись потом, увлажнившим обложку книги, которую он по-прежнему сжимал в руках. Иверсен расположился напротив него. Справа от Йона сидела Катерина, слева — По.

Иверсен взял со стола лежавшую перед ним книгу. Как и та, что держал в руках Йон, она была в кожаном переплете; начало книги, примерно первая четверть страниц, была отделена от остальных белой закладкой.

— Вот, — начал он, — тот текст, который мы используем в процессе активации. Это та же самая книга, что у тебя, Йон. В действительности вся процедура состоит в том, что мы просто будем читать их одновременно. Я начну читать вслух, а ты потом подхватишь. Главное, чтобы мы не сбивались с ритма, однако это будет достаточно легко, стоит нам только начать.

Иверсен умолк и с ожиданием посмотрел на Йона, который легким кивком дал понять, что все понял.

— Я уже давно ничего не читал вслух, — неуверенно произнес он. — Во всяком случае, художественную литературу.

— Ничего, все получится. Катерина поможет нам поддерживать одинаковый темп, — продолжал объяснять Иверсен. — По мере нашего чтения она будет усиливать или, наоборот, подавлять возникающие у нас эмоции. Не бойся, просто расслабься и сконцентрируйся исключительно на чтении и ритме. Попытайся проникнуться содержанием и настроением этой книги. Чем больше тебе удастся расслабиться, тем легче пройдет активация.

Йон снова кивнул и, тяжело вздохнув, сказал:

— Я готов.

Иверсен кивнул в ответ и открыл свою книгу на том месте, где лежала закладка.

— Страница пятьдесят, — объявил он.

Йон полистал свой экземпляр и отыскал нужное место.

Иверсен начал читать. Голос его звучал отчетливо, темп был невысокий. Йон следил за ним по тексту и после того, как старик прочел два абзаца, тоже стал читать. Вначале он пару раз запнулся и постарался сосредоточиться на том, чтобы в точности копировать манеру чтения Иверсена. Следующий абзац Йон читал уже лучше, точно в такт со стариком. Оба они слегка увеличили темп, чтобы не читать так размеренно, как поначалу. Когда они одновременно переворачивали страницу, Йон бросил быстрый взгляд на Иверсена. Тот сидел, откинувшись на спинку кресла, и сосредоточенно смотрел в книгу. Лицо его выражало напряженную концентрацию чувств, брови были сдвинуты, а томик он держал у самых глаз.

Их совместное выразительное чтение продолжалось, и Йон отметил про себя, что ему больше не приходиться напрягаться, чтобы соблюдать ритм и поддерживать темп. Буквы перед его глазами с готовностью складывались в слова, которые манили поскорее произнести их, как будто они уже много лет дожидались этого момента. Понемногу чтение Иверсена становилось все тише и тише, и в конце концов Йон совсем перестал его слышать — собственный голос заглушал все. Йон чувствовал себя так, будто лежал на дне вместительного каноэ, плавно скользящего по реке в спокойном и ровном темпе. Борта лодки рассекали поверхность воды, а само каноэ увлекало вперед незримое мощное течение потока. Даже переворачивая очередной лист, Йон не сбивался с ритма. Ему казалось, он видит, что написано на следующей странице, и потому он продолжал читать, не прерываясь.

У Йона создавалось впечатление, что буквы стали более отчетливыми; они контрастно выделялись на белом фоне страниц, которые, в свою очередь, также заметно изменились. Если раньше, внимательно приглядевшись к плотным белым листам, можно было различить структуру бумаги, то теперь поверхность их сделалась совершенно ровной и глянцевой — подобной белому матовому стеклу с нанесенными на него буквами. Время от времени за этим стеклом видны были какие-то силуэты; неясные и размытые, как в театре теней, они внезапно появлялись и так же неожиданно исчезали.

Теперь Йон даже не сознавал, что продолжает читать вслух. Он делал это чуть ли не автоматически, сосредоточившись прежде всего на странном взаимодействии букв со страницами. Он внимательно следил за проявляющимися сквозь страницы книги силуэтами — и постепенно стал понимать, что они связаны с тем, о чем в книге ведется рассказ. Когда в тексте говорилось о двух всадниках, за матовым стеклом страниц он различал два конных силуэта; если описывалась ветряная мельница, то в белесом тумане проявлялись очертания рассекающих воздух мельничных крыльев.

Это открытие заставило его еще в большей степени сосредоточить свое внимание на движении силуэтов. И внезапно — в тот момент, когда главный герой поразил копьем крыло мельницы, — белёсое стекло как будто бы лопнуло и распалось на тысячи осколков, обнажив разворачивающуюся за ним сцену.

Йон вздрогнул, однако продолжил чтение в прежнем темпе, несмотря на то что теперь слова причудливо парили в воздухе на фоне битвы главного героя с ветряной мельницей. Текст стал похож на титры в фильме, с той лишь разницей, что читаемые Йоном слова не следовали за кадрами, а как бы предваряли их появление. Йон почувствовал, что сердце его забилось еще быстрее.

Между тем он по-прежнему продолжал читать, ощущая, что не в силах остановить поток слов, и в то же время наслаждаясь появлением создаваемых этим потоком новых картин. По мере чтения они становились все более отчетливыми и словно бы осязаемыми, так что в конце концов ему стало казаться, что еще немного, и сам он появится где-то среди разворачивающихся перед внутренним взором пейзажей. Краски возникающих в мозгу картин были яркими и насыщенными и в то же время какими-то искусственными, как в изготовленной компьютерным способом цветной копии черно-белого фильма. Больше всего это напоминало экран телевизора с испорченным цветоделением, когда цвета становятся перенасыщенными, а краски сливаются, как в акварельном альбоме-раскраске. Контуры человеческих фигур и предметов оказывались размытыми, и Йон изо всех сил пытался сделать их более четкими, фокусируя свой взгляд на проступающих сквозь туман очертаниях. При этом он чувствовал едва ли не физическое сопротивление, какое подчас оказывает заржавевшая дверная ручка; и вдруг в один момент он будто бы прорвался сквозь все препоны и ощутил, что может регулировать контрастность картин, совсем как при съемках на видеокамеру. Некоторое время Йон забавлялся, играя с этим новым инструментом, оказавшимся в полном его распоряжении. Он то отдалял от себя картину, и она становилось мутной и туманной, то приближал ее, и тогда силуэты людей оказывались четкими, как будто вырезанными из картона острым скальпелем. Теперь он был в состоянии управлять и цветом — мог сделать отдельные фрагменты светлее или темнее, а также придать всей картине теплоту, окрасив фон в мягкие золотистые тона. Подобно малолетнему ребенку, он с восторгом экспериментировал, крутя различные ручки настройки, отыскивая их крайние положения, а также все новые и новые комбинации. При этом он время от времени отмечал наличие определенного рода сопротивления, которое, однако, ему всякий раз удавалось преодолеть, стоило только сильнее сконцентрироваться на том, какой именно колорит он хотел придать видимой сцене.