Василий Агафонов - Неман! Неман! Я — Дунай!

• Название: Неман! Неман! Я — Дунай!
• Автор: Василий Агафонов
• Издательство: Воениздат
• Жанр: О войне
• Год: 1967

В великой победе, которую одержала над врагом Советская Армия, не последнюю роль сыграли воины-связисты. Воспоминания В. П. Агафонова — первая книга о связистах в серии «Военные мемуары». В дни Великой Отечественной войны автор являлся начальником связи 11-й, а затем 27-й армий, с которыми прошел боевой путь от Немана до Дуная. Тепло и взволнованно рассказывает В. П. Агафонов о своих товарищах, с которыми форсировал Днепр, участвовал в Корсунь-Шевченковской и Ясско-Кишиневской операциях, сражался за Балатон. Словно живые, встают на страницах книги рядовые связисты и офицеры — люди, беззаветно преданные воинскому долгу, люди, чье мастерство мужало в боях.

Эта книга с сайта «Военная литература», также известного как Милитера. militera.lib.ru

---

Лучшими специалистами считались радистка старший сержант Л. М. Плесцова, телефонистки П. В. Сысоева и Н. Ф. Кузнецова, эстист младший сержант М. Хватова, бодист сержант Залимайка, фельдъегеря Шамис и Борцов, командир телеграфной роты старший лейтенант Т. П. Белоус, командир роты подвижных средств лейтенант Д. С. Редько, старший лейтенант Н. С. Смирнов, отвечавший за связь в штабе тыла, и многие другие.

Говоря о работе армейских связистов, должен подчеркнуть, что в 27-й, как и в 11-й, армии пример мужества и беззаветной преданности воинскому долгу всегда подавали коммунисты и комсомольцы. Авторитет их в частях был неоспорим. С гордостью рассказывал мне в конце войны заместитель командира по политчасти 117-го Прутского полка связи Федор Григорьевич Ревенко, что в их полку с 1943 по 1945 год количество коммунистов увеличилось в полтора раза, а ряды комсомольцев выросли почти вдвое.

Конечно, легче оценивать боевую деятельность войск по количеству сбитых самолетов или уничтоженных танков. О результатах той или иной операции опять-таки судят по числу убитых и плененных солдат и офицеров противника, количеству боевой техники, оставленной им на поле боя. И не случайно в книгах и кинофильмах о войне мы, как правило, встречаемся с летчиками-истребителями, артиллеристами, танкистами. Связист же обычно фигура эпизодическая. А часто ли мы задумываемся над тем, что значило, скажем, проложить несколько сот метров кабельно-шестовой линии под минометным огнем неприятеля или восстановить связь, когда пехота зарылась в землю и не может поднять головы, когда танкистов защищает броня их машины, а артиллеристов в какой-то мере спасает расстояние?!

Склоняя голову перед великим подвигом пехотинцев, танкистов, артиллеристов, летчиков, саперов, я хочу, чтобы в одном ряду с ними всегда стояло скромное слово «связист».

* * *

Войска армии с боями продвигаются вперед. Теперь уже всем ясно — скоро конец войне.

Дороги войны ведут нас все дальше на запад. Вот и озеро Балатон, откуда враг грозил нам уничтожением. Это озеро самое большое в Средней Европе, и венгры с гордостью называют его «Венгерским морем». Пусть будет море. Озеро действительно огромное, и глубина порядочная — до 8 метров, и вода солоноватая — опять, как в море. А кругом знаменитые курорты… Оторопело смотрела на нас венгерская знать — не все успели собрать свои чемоданы. Независимо старались держаться дипломаты из многочисленных посольств. Член Военного совета генерал Севастьянов рассказал, что бывшего болгарского посла арестовали и передали болгарской армии. А в остальном все мирно, спокойно и непривычно комфортабельно. В такой обстановке с трудом верится, что еще предстоят жестокие бои…

В этих «мирных» условиях связисты восстанавливают постоянные линии, прокладывают новые. Но вот потребовалось срочно установить связь с КП дивизии, которая вышла из состава корпуса в армейское подчинение и вела бои с отходящими частями противника. Вызываю командира 534-й кабельно-шестовой роты капитана Каплия. Хороший офицер, специалист своего дела… Что можно сказать о нем еще? Настоящий связист. Короче говоря, ставлю ему задачу.

Капитан Каплий с двумя взводами приступил к делу. Связь с дивизией была налажена в срок. На линии он установил несколько контрольно-телефонных постов. На одном из них, расположенном в палатке поблизости от железной дороги, находился и сам капитан Каплий. Связь работала хорошо. Оставив у аппарата дежурного телефониста и выставив часового, он разрешил остальным отдыхать.

Построил несколько километров линии, установил связь. Ничего особенного, обычная работа.

С первыми лучами нежаркого утреннего солнца капитана Каплия разбудил тревожный голос часового: «Товарищ капитан! Фашисты…» Приказав часовому залечь у насыпи и вести наблюдение, Каплий быстро и без шума поднял бойцов, развернул их в цепь, занял оборону. Не заметив этих приготовлений, гитлеровцы приближались к контрольному посту. Вот-вот раздастся команда, и они бросятся в атаку — численный перевес на их стороне. Подпустив противника поближе, связисты по команде капитана открыли огонь и уничтожили почти всю группу. Только нескольким фашистам удалось скрыться. Контрольно-телефонный пост продолжал прерванную было работу. Связь с дивизией действовала устойчиво.

Километры этой линии вошли в число тех 1450 итоговых, о которых я уже говорил. И таких километров было немало. Убитых гитлеровцев подсчитывали уже другие рода войск. А эпизод, о котором я рассказал, трансформировался в нашем сознании примерно так: «Капитан Каплий с группой бойцов установил и поддерживал связь с дивизией, и при этом была уничтожена группа вражеских солдат».

3

С 20 марта соединения 27-й армии, перешедшие в контрнаступление, успешно продвигались вперед. Сбивая сильные арьергарды противника с подготовленных рубежей, неудержимо преодолевая его сопротивление, они подошли после десятидневных боев к австрийской и югославской границам.

Преследуя остатки задунайской группировки гитлеровцев, войска 3-го Украинского фронта устремились в направлении Вены. Соединения 27-й армии в первых числах апреля вторглись в пределы Юго-Восточной Австрии и повели активные действия в направлении города Грац, одновременно войска вступили и на территорию Югославии, очистив от противника северную ее часть по реке Мура.

Чтобы не отстать от штабов соединений, ННСы использовали не только постоянные, но и бездействующие высоковольтные линии электропередач. Медные электропровода, рассчитанные на высокое напряжение, имеют большое сечение, поэтому телефонную связь по ним можно устанавливать на значительные расстояния. Слышимость при этом была столь хороша, что у командования нередко возникали недоуменные вопросы.

Так случилось и в тот раз, когда ННС — командир 38-й роты старший лейтенант Иван Павлович Кряжев — использовал высоковольтную линию для связи с 33-м стрелковым корпусом.

— Товарищ Агафонов! Где находится штаб 33-го корпуса? — спросил генерал Трофименко, закончив телефонный разговор.

Я назвал точное местонахождение штаба.

— А не морочите ли вы мне голову? — чуть растерянно проговорил командарм. — Я ведь чувствую, он где-то рядом. Послушайте, как гремит телефон… — И уже другим тоном приказал: — Сейчас же проверить и доложить!

— Штаб корпуса на своем месте, товарищ командующий. А связь с ним поддерживается по высоковольтной линии, поэтому такая слышимость…

— Ну и фокусники, — проворчал Трофименко. А я почувствовал, что командарм доволен нашей рационализацией, хотя не показывает виду.

Но и в последние недели войны нам не всегда сопутствовала удача, не везде были высоковольтные линии, не всегда противник спешил сдаться в плен.

Особенно трудные условия сложились для наших войск в Австрийских Альпах. В горах лежал влажный глубокий снег. То и дело обрушивались тяжелые снежные карнизы, нависшие над узкими тропами. Пользоваться каким-либо транспортом в этих условиях было невозможно. Связисты тащили на себе катушки с кабелем, переносные радиостанции, телефонные аппараты…

Мы с подполковником Аверьяновым выехали в одно из соединений, которое то и дело теряло связь со своими полками. У подножия Альп шумела весна: в горах уже таял снег, и здесь звенели ручьи. Распаренная земля начала покрываться легкой зеленой дымкой, которая вот-вот готова была разлиться широким морем альпийских лугов. Чувствовалось, еще немного — и брызнут первой листвой деревья, ярко вспыхнут в лугах цветы.

— Сергей Петрович, красота-то какая! — нарушил я затянувшееся молчание.

— Красота-а, — протянул Аверьянов, очнувшись от каких-то своих мыслей. — А я вот завидую, Василий Прохорович. Завидую по-хорошему нашим политработникам, — неожиданно признается он.

— Неужели надоела наша работа, Сергей Петрович?

— Да нет, работа не надоела. Только уж больно сейчас у наших политработников дела интересные пошли. В самой гуще исторических событий находятся. То ведут переговоры с венграми, то с югославами, то союзники пожалуют. А мы слышим лишь случайные обрывки, кусочками видим большие исторические события… Ну о чем мы с вами, прошагав чуть не по всей Европе, сможем рассказать хотя бы своим детям?! — патетически воскликнул Аверьянов. — Разве что о весенних пейзажах?..

— Дорогой мой Сергей Петрович! Вас все история волнует. А ведь география тоже не последний предмет!

Да, география тоже не последний предмет… Только что мы радовались весне, а поднялись в горы, снова дохнула в лицо уходящая зима. Горная тропа круто петляет вверх. Из ложбин, забитых потемневшим снегом, тянет холодом. Лошади под нами, предчувствуя глубокий снег, настороженно прядут ушами, нехотя продвигаются вперед.

Последний луч заходящего солнца переломился о снежную вершину, на миг озарил ее багряным светом, и сразу поползли холодные сумерки. В горах темнеет быстро. КП дивизии мы достигли уже затемно.