Олег Приходько - Один в чужом пространстве

• Название: Один в чужом пространстве
• Автор: Олег Приходько
• Издательство: АОЗТ издательство ЭКСМО
• Жанр: Боевик
• Год: 1995
• ISBN: 5-85585-320-9

Евгений Столетник работает в агенстве "Волк" и получает рядовое поручение: сопроводить клиента поездом из Москвы в Киев. Однако клиента убивают, у Евгения оказывается чемоданчик с "красной ртутью" и за ним начинают охоту спецслужбы Украины и России. Только собственные навыки и помощь новых друзей позволяет Столетнику выкрутиться из этой сложной ситуации...

---

Довольный своими успехами в дедукции, я направился в буфет. Однако из-за столпотворения, бедности ассортимента в витрине, отличавшегося сумасшедшей дороговизной, от ужина пришлось отказаться. К тому же информатор объявил начало посадки на мой поезд, до отправления которого оставалось полчаса.

Разноголосица у междугородных телефонов-автоматов дополняла картину хаоса. Кто-то кричат о том, что купить ничего не удалось, а посему он переезжает в Одессу; девушка, рыдая, просила выслать ей денег; двое ссорились из-за очереди к телефону.

— Передай ему: красную вишню выслал!.. Номер — тот же… Завтра в десять восемнадцать!.. Слышишь?.. — прикрыв трубку ладонью, глухо вещал человек из крайнего автомата. Слышать о вишнях в октябре было приятно. Торгуют ведь зимой клубникой и бананами в загнивающих окрестных странах — почему же наши предприниматели не могут наладить снабжение вполне отечественной ягодой? Хотя, судя по сочетанию «красная вишня», речь, скорее всего, шла о напитке или конфетах.

Я бы тут же навсегда забыл об услышанном обрывке телефонного разговора, если бы не узнал вдруг в повесившем трубку и повернувшемся ко мне лицом человеке того, которого пять минут назад окрестил Слугой. Вот что значит прозвище: из тысячной толпы можно выделить и запомнить любого! В науке такой метод называется мнемоникой (об этом нам рассказывали на втором курсе). Значит, Хозяин послал Слугу позвонить, чтобы его встретили. Оставалось загадкой, почему тот просил встречать не человека, а багаж, но я, понимая, что случая проверить мои измышления все равно не представится, постарался выбросить из памяти объекты своего дедуктивного тренинга.

К поезду я подошел за двадцать минут до отправления. Чертовски хотелось есть (зря я отказался от борща у Таньки!). Оживленно переговариваясь, в вагон загружались вьетнамцы: сумки, коробки, ящики — все виды тары с тем, что должно было оставаться на прилавках наших магазинов, бесследно исчезали в ненасытном чреве вагона. В сторонке стоял купленный не иначе как за доллары проводник в мятой униформе и проверял билеты у первых пассажиров — женщины с сынишкой лет пяти и старухи в траурном платке. Подошел пузатый дядька в плаще, застегнутом на одну пуговицу, с пухлым портфелем под мышкой, из которого торчала палка копченой колбасы. Я окрестил его Председателем Колхоза и, глядя на колбасу, еще раз пожалел о выпитом портвейне, возбудившем во мне зверский аппетит. Вслед за ним билет предъявил мужчина, очевидно, провожавший беременную жену. «Не разродилась бы в поезде», — почему-то подумал я, будто в этом случае мне пришлось бы принимать роды. Муж беременной нетерпеливо озирался по сторонам, затем спросил о чем-то у проводника на ухо (не иначе как просил открыть туалет), но тот лишь покачал головой. Будущий отец еще раз оглянулся и, пропустив жену вперед, поднялся в вагон.

Следуя начатой игре в детектив, я стоял в неосвещенной части перрона и пытался определить своего клиента. Ничего не получалось: отвлекал урчащий желудок, не давал покоя светящийся через две платформы ларек, торговавший пепси-колой, яйцами, сыром, колбасой и прочим, что всегда предлагают подобные точки в дорогу пассажирам. Как ни странно, несмотря на позднее время, ларек работал: пассажиры отходили от него, унося кульки со съестным и бутылки с напитками. Переход был довольно далеко от четырнадцатого вагона, и риск опоздать убавлял мою решительность. Я подошел к проводнику:

— Вагон-ресторан работает?

— Який ресторан у десятой години? — сплюнул тот и растер плевок туфлей по перрону. — Дома трэба исты.

Я поблагодарил его за совет; понимая, что не успокоюсь, пока не утолю голод, решил рискнуть. Спрыгнув с перрона на рельсы, я перебежал две колеи, подтянулся на руках и оказался на соседней платформе, затем так же преодолел оставшееся до ларька расстояние. Это едва ли заняло минуту, но все же меня опередила группа венгров в ярких куртках и одинаковых трико. Глянув на часы, я решил стоять до победы (не просить же у транзитных иностранцев пропустить меня без очереди!). Слюна вырабатывалась, как у павловской собаки; витрина и впрямь обещала сытный ужин под стук колес, хотя я понимал, что заветную пачку придется распечатать.

«Вторая», — подумал о сигарете, выпуская струйку ароматного дыма.

Голоса туристов у окошка ларька потонули в тепловозном гудке: между мной и моим поездом останавливался состав, лишая меня возможности вернуться тем же путем. Венгры выбирали товар долго, будто приехали из голодного края, торговались, советовались, без конца передавали друг другу деньги, и это начинало меня бесить. Объявили отправление моего поезда. Аппетит мгновенно пропал, жаль было недокуренную сигарету «Кэмел», но ничего не оставалось делать, кроме как выругаться про себя в адрес непредвиденных обстоятельств и побежать вдоль остановившегося состава к переходу, до которого было метров сто пятьдесят.

Лавируя между клунками, чемоданами и их хозяевами, я наконец добежал до него, но дверь с меловой надписью «Ремонт» оказалась запертой. Это уже походило на плохую шутку, но финиша на черной полосе невезухи, увы, не было… Я побежал к противоположному входу. Навстречу, лязгая и громыхая, неслась кара с тремя прицепами, доверху груженными посылочными ящиками. «Па-а-береги-ись!..» — орал водила, не сбавляя скорости. Пришлось обежать переход с другой стороны. По пути я споткнулся о чей-то рюкзак, звякнула упавшая с него гитара. «Осторожней, ты, козел!» — услышал вслед… Я достиг перехода, расталкивая пассажиров подошедшего поезда, сбежал по двум пролетам в туннель и устремился к своей платформе. «15-й путь», «16-й путь»… — мелькали надписи на кафеле. Лишь уперевшись в желтую тупиковую стену, я понял, что потерял ориентировку: мой поезд отправлялся с 12-го пути! Рявкнув от досады, я рванул в обратную сторону…

Выход из туннеля оказался в самом хвосте поезда. Проводники уже поднялись с опустевшего перрона в тамбуры. Уцепившись за поручень, я рывком поднялся в вагон, который тотчас же вздрогнул и покатился.

— Вы из какого, гражданин? — монотонно спросила проводница.

— Из четырнадцатого, — сунул я ей билет. — А это какой? Она внимательно изучила билет.

— Вовремя нужно приходить, — вернула его мне. — Восемнадцатый.

«Все учат жить! Все советуют!.. Когда это кончится, наконец? Было девять лет — учили, двадцать девять — учат!.. Как будто я сам не знаю, что нужно чистить зубы по утрам и приходить вовремя! Страна развалилась, а советы остались!..» — я продвигался по составу, зло распахивая двери тамбуров. Ворчливость — черта не моего характера, но иного способа выпустить пар я не видел.

Наконец позади осталась последняя дверь,

— Билетик ваш! — проводник как будто специально поджидал меня в нерабочем тамбуре. Я молча предъявил билет. — Девьятое?.. А вас тут гражданин шукав.

— Какой гражданин?

— А бис его знае, який. Такий, як уси, — вернув мне билет, он пошел по вагону.

«Клиент», — догадался я. Что ж, уже легче: по крайней мере, мы будем знать друг друга в лицо. На ящике для мусора сидел крепкий парень в черной кожаной куртке и такой же кепке, надвинутой на глаза. Дойдя до своего купе, я открыл дверь, и тут только, к своему удивлению, увидел, что это был… спальный вагон!

— Здрасьте, — кивнул попутчику, пожилому мужчине в очках с бородкой клинышком.

«Профессор», — машинально прозвал я его. Мужчина вежливо поздоровался и отложил книгу. «Фрейд. Толкование сновидений», — успел я прочитать обложку.

— До Киева? — поинтересовался попутчик, завязывая разговор. — В командировку?

— Как вы догадались? — не знаю, уловил ли он раздражительность в моем голосе.

— А вы без вещей. И пришли из соседнего вагона, — улыбнулся он. — Значит, оставили у коллеги. Так ведь?

К его вторжению в дедукцию я отнесся с ревностью.

— Нет, не так, — повесив куртку, ответил не слишком любезно. — Я к теще на блины, а вещи оставил у супруги, которая с двумя детьми следует в соседнем вагоне, — и плюхнулся, переводя дух, рядом с ним.

— Понятно, — ничуть не огорчился Профессор и, упиваясь своей любезностью, обратился ко мне с просьбой: — Если вы не против…

— Не против, — я откинулся на мягкую спинку, стараясь полностью расслабить мышцы. — Я люблю спать наверху.

— Спасибо, — поблагодарил он и погрузился в чтение.

Это был вагон начала восьмидесятых, когда больной генсек в припадке белой горячки выкрикнул: «Экономика должна быть экономной!» — а напуганные вагоностроители поняли это как лозунг и срочно разработали конструкцию, при которой полки располагались одна над другой. Что при этом экономилось — можно было только фантазировать. Впрочем, это я — со зла; кажется, начинал нервничать из-за глупого опоздания, а еще оттого, что терпеть не могу спать на верхней полке — уж больно напоминает армию и тюремные нары (к слову, на последних я еще не ночевал).