Вольфганг Отт - Стальная акула. Немецкая субмарина и ее команда в годы войны. 1939-1945

• Название: Стальная акула. Немецкая субмарина и ее команда в годы войны. 1939-1945
• Автор: Вольфганг Отт
• Жанр: О войне
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-9524-4450-8

Эта невыносимо жестокая книга, которая заслуженно считается мировым бестселлером, посвящена самому антигуманному оружию в военно-морской истории — немецкой субмарине. В захватывающем повествовании отражена вся правда о войне, вся грязь и мерзость ужасающей бойни, где перемешаны представления о добре и зле. Автор точно воссоздает технические тонкости стратегии и тактики ведения морского боя, достоверно передает сложную психологическую атмосферу тяжелых будней подводников. Главному герою романа, семнадцатилетнему мичману, везет: он успешно проходит все мыслимые и немыслимые испытания. Но как жить дальше с таким грузом на сердце?

---

Его одежда была вычищена, а на брюках заутюжена складка. Он положил на стол десять марок, и, присоединившись к своим товарищам в баре, стал накачиваться алкоголем.

От выпивки ему стало легче. Он пил с таким чувством, будто попал в передрягу и сумел выжить. Так и надо воспринимать все события, втихомолку философствовал он. Только так и выживешь на войне. Потом он закурил сигару и, хотя его подташнивало, докурил ее до конца.

— Эй, парень, — сказал ему кто-то. — Чего это ты там фыркаешь? Уже соскучился по мамочке?

— Нет, это от дыма.

В Штральзунде их приняли не особенно любезно.

У ворот вокзала новобранцев встретили сержанты из училища, которые велели им построиться в колонну. Они прошли через город строевым шагом, с вещевыми мешками за спиной. Жара стояла невыносимая. Хейне хотел было взять такси, но сержант запретил, заявив, что он пришел на флот, а не в Армию спасения. Хейне предложил ему проехаться вместе с ними в такси, но и это не помогло. Пришлось идти пешком. «Теперь им осталось только заставить нас петь», — подумал Тайхман, но до этого дело не дошло — сержанты следили только за тем, чтобы новобранцы не сбивались с ноги. Тем временем стало известно, что училище находится не в Штральзунде, а в Денхольме.

Денхольм — это заросший травой песчаный остров, на котором располагались казармы, столовая, несколько спортзалов и арсенал да росло несколько деревьев и кустов. Больше здесь ничего не было. По утрам сюда приезжала группа женщин в шерстяных чулках или с босыми ногами. Они работали на кухне, а после обеда возвращались к себе домой в Штральзунд. Новобранцы скоро выяснили, что все они замужем.

Первые недели, пока роты только формировались, жизнь была еще относительно сносной. Новобранцам не позволялось покидать остров, но они могли купаться и ходить под парусом на тендерах, стоявших в бухте.

На четвертый день Тайхман попал в переплет. Его тендер сделал неожиданный поворот и заехал в рыбачью сеть, потом его чуть было не протаранил ял.

— Катались бы лучше в своей ванне, придурки! — заорал Тайхман на его пассажиров. Две неудачи подряд привели его в ярость. Ял, по его мнению, должен был отвернуть, поскольку шел слева.

На следующий день новобранцам запретили ходить на тендерах. Тайхмана вызвали к дивизионному адъютанту, и тот сообщил ему, что за рулем яла сидела жена командира порта, которая запомнила номер его лодки. Оскорбленная словом «придурки», она требовала, чтобы Тайхман извинился перед ней в письменном виде. Он заявил, что не знал, что на борту яла были женщины. Но ему не помог даже довод о том, что они были плоскогрудые, и в одежде для парусных гонок их невозможно было отличить от мужчин. Адъютант настаивал, чтобы Тайхман извинился. Покаянное письмо, содержавшее фразу «так что ваше мальчишеское телосложение ввело меня в заблуждение», помог ему написать Хейне.

Когда были набраны четыре роты, началась учеба. Тайхман, Штолленберг и Бюлов попали в первый взвод второй роты, а Хейне — в четвертый. Они оказались в одной роте только потому, что приехали в Денхольм одними из первых.

Хейне первым из роты попал на заметку к начальству. Капрал, выдававший обмундирование, бросил ему форменку, которая с трудом на него налезла, брюки, штанины которых волочились по земле, и изношенный джемпер, крича при каждом броске: «Годится!» Хейне тут же швырял ему вещи назад, приговаривая при этом: «Не годится!» Он произносил эти слова с невозмутимым спокойствием, словно так и полагалось поступать в подобном случае. Капрал взревел. Это был кадровый моряк, для которого Хейне был всего лишь куском дерьма, и он считал, что это дает ему право на него орать.

Хейне сказал:

— Что вы злитесь? Заберите это барахло, а мне выдайте нормальную одежду.

В ответ на это капрал обозвал Хейне щенком.

— Если вы не заткнетесь, я съезжу вам по морде, — заявил Хейне. Угроза прозвучала внушительно, но оказалась совершенно не к месту, да еще была произнесена так громко, что ее услышал сержант, руководивший выдачей обмундирования.

— Сообщите мне вашу фамилию, — потребовал он. — Я доложу о вашем поведении командиру.

В субботу в десять часов утра Хейне отправился к командиру роты.

В это время в училище всегда устраивалась большая приборка. Новобранцы облачались в старье, надевали матросские шапочки и полотняные туфли, и Хейне в таком наряде ровно в десять часов явился в канцелярию. Увидев его, капрал роты спросил:

— Что ты здесь делаешь?

— Явился к командиру роты для получения взыскания.

— А, так это ты тот самый шутник, который устроил скандал во время выдачи обмундирования? Ты что, собираешься предстать перед командиром роты в этом тряпье? У тебя, наверное, с головой не в порядке. — Капрал глубоко вздохнул. — Дуй, пока не поздно, в казарму и надевай форму. Пулей лети.

Хейне сбегал в казарму и вернулся в сером стальном шлеме и с винтовкой за плечами.

— Всемогущий Боже! — вскричал капрал. — Зачем ты приволок сюда это железо?

— Я думал, так полагается…

— Пусть думают лошади, у них головы побольше наших. Оставь этот дрын за дверью.

Капрал вошел в канцелярию, и Хейне услышал, как он сказал старшему сержанту:

— Там пришел курсант, который заставляет нашего командира ждать.

Хейне удлинил ремень винтовки и повесил ее на крючок на двери канцелярии. Потом постучался и осторожно открыл дверь. Внутри он увидел капрала, старшего сержанта, командира своего взвода и офицера с двумя звездочками на погонах. Наверное, это и есть командир роты, подумал он. Ротный только в пятницу вечером вернулся из отпуска, и новобранцы его еще не видели.

Хейне снял свой стальной шлем таким жестом, словно это был цилиндр, слегка поклонился в сторону ротного и сказал:

— Хейне из Гамбурга, к вашим услугам.

В комнате повисла напряженная тишина. Хейне посмотрел на присутствующих и увидел, что капрал отвел глаза, издав легкий стон. Старший сержант мрачно глядел в угол, а командир взвода, переминаясь с ноги на ногу, украдкой поглядывал на ротного.

Ротный улыбнулся. Он ответил Хейне в таком же духе:

— Разрешите и мне представиться — капитан-лейтенант Вегенер, командир вашей роты.

— Рад с вами познакомиться, — произнес Хейне.

— Я тоже очень рад. Должен вам сказать, что за все время моей службы еще ни разу не встречал более штатского человека, чем вы.

Хейне растерялся:

— Сожалею, что вел себя плохо.

— Вовсе нет, — возразил ротный. — Вы вели себя не плохо, а просто совсем не по-военному. Разве вам никто не сказал, в каком виде надо являться к командиру за взысканием?

— Никак нет.

— Ну хорошо, на этот раз я вас отпускаю, но если вы еще раз нарушите дисциплину, то простым разговором со мной не отделаетесь. Понятно?

— Так точно.

Хейне надел шлем, неумело отдал честь и вышел из комнаты с выражением исправного служаки на лице. На радостях, что легко отделался, он слишком сильно хлопнул дверью, и приклад винтовки громко стукнул.

Хейне хотел было в панике убежать, но тут в коридор вышел ротный:

— Разве вы не знаете, что винтовка для солдата — все равно что невеста? А вы собираетесь бежать, бросив ее на произвол судьбы.

Хейне поколебался, а потом сказал:

— Но ведь я оставляю свою невесту в хороших руках, господин капитан-лейтенант.

Ротный не выдержал и рассмеялся.

Под крючком, на который Хейне повесил винтовку, была прикреплена табличка: «Только для командира роты».

— Со мной, мой друг, вы можете себе позволить такие штучки, но с другими командирами настоятельно советую держать язык за зубами, а то неприятностей не оберешься.

Ротный как в воду глядел. Командир взвода и капрал припомнили Хейне все. Они не смогли забыть, как он представился ротному, а пуще всего их задело то, что он разговаривал с капитан-лейтенантом так, будто их вообще не существовало. Они придирались к нему по малейшему поводу, а повод предоставлялся довольно часто. Хейне стоически переносил все придирки, хотя ему приходилось чаще ползать, чем ходить. Он понимал, что главная причина их неприязни заключалась в том, что он умнее их, но это было слишком слабым утешением.

Тяжелые времена настали и для Тайхмана. В роте он был вторым по росту, и это сильно осложняло ему жизнь во время занятий по физической подготовке. Ему нужно было больше времени, чтобы лечь на пол и встать с него.

— Скоро мы обкорнаем эту жердь, — кричал Райман, капрал первого отделения, заставляя Тайхмана в одиночку маршировать вокруг учебного плаца с винтовкой на плече.

После двенадцати кругов у него язык лежал на плече, а Райман спрашивал:

— Небось думаешь, что к тебе придираются? Или считаешь, будто тебя заездили?

— Так точно, господин капрал, — с улыбочкой отвечал Тайхман. Он всегда улыбался, доводя этим Раймана до белого каления.