Иван Забелин - Домашний быт русских царей в Xvi и Xvii столетиях. Книга первая

• Название: Домашний быт русских царей в Xvi и Xvii столетиях. Книга первая
• Автор: Иван Забелин
• Жанр: История

Главной темой сочинения известного русского историка и коллекционера М.Забелина является повседневная жизнь московских царей в допетровскую эпоху. Автор дает общее понятие о княжеском и царском быте, живо и интересно рассказывает о традициях, церемониалах и хозяйстве русского двора

Книга открывает переиздание фундаментального труда "Домашний быт русских царей в XVI и XVII столетиях", созданного выдающимся русским историком Иваном Егоровичем Забелиным (1820-1908). Читатель познакомится с историей создания и дальнейшей постройки государева дворца, увидит грустную картину его запустения и разрушения в XVIII веке, составит общее понятие о древних хоромах, их внешнем виде и внутреннем убранстве. Даны изумительные обзоры палатной живописи, стенописи, меблировки хором, всего дворцового великолепия.

---

Трое кремлевских башенных часов составляли столько же принадлежность царского дворца, сколько и всей Москвы. К тому же и поддержка их, поправка и починка, равно и содержание часовников производились не из Земского или другого какого приказа, а из царской казны, из Казенного приказа. Существование этих часов устраняло надобность строить часы во дворце, потому что, напр., часы Троицких ворот стояли подле всех служб дворца, где всего чаще представлялась нужда знать время и где, следовательно, без особого затруднения всякий тотчас его узнавал. Впрочем, двое часов находились и в зданиях дворца, одни в башне Набережного сада, другие в башне Конюшенного дворца, о чем мы упоминали.

С XVIII ст. старинные русские часы вышли из употребления. Перестройка их на немецкий лад началась тоже с Спасской башни. В 1705 г. по указу Петра Спасские часы переделаны «против немецкого обыкновения на 12 часов», для чего еще в 1704 г. он выписал из Голландии боевые часы с курантами за 42 474 рубля. Часы эти были «с танцами, против манира, каковы в Амстердаме». Ставил их в 1705–1709 гг. часовой мастер Еким Гарнов (Garnault).

Оканчивая краткую историю башенных часов города Кремля, мы должны упомянуть и о набатах, или особых набатных колоколах, которые находились на тех же трех башнях, где помещались и часы, и посредством которых делалась тревожная повестка на случай пожара. Особым указом 6 генваря 1668 г. определен был даже и самый способ, как звонить в эти кремлевские набаты: если загорится в Кремле, указано бить во все три набата в оба края, поскору; если загорится в Китай-городе — бить в один Спасский набат (у Спасских ворот) в один край, скоро же. Для Белого города — бить в Спасский в оба края и в набат, что на Троицком мосту (у Троицких ворот) в оба же края потише. Для Земляного города — бить в набат на Тайницкой башне тихим обычаем, причем указывалось вообще: бить развалом с расстановкою. Башня Спасского, или Фроловского, набата, построенная у Спасских ворот на городовой стене, сохранилась и доселе. В 1613 г. к этому набатному колоколу, что на городе у Фроловских ворот, делали язык и подпругу, т. е. привязь.

С наступлением XVIII века Кремлевский дворец был покинут вместе со всею стариною царской жизни.

Петр оставил дворец еще отроком, вскоре после первого бунта стрельцов. Он переселился тогда со своими потехами в Преображенское, которое с того времени сделалось его резиденциею. В Кремль он приезжал редко, большею частию только из необходимости присутствовать при приеме иноземного посла или на царских праздниках и панихидах и при совершении торжественных церковных обрядов, чего неизменно требовало общее мнение века. Впрочем, и эти приезды год от году становились реже. Сначала от старой обрядности Петра отвлекали его потехи, а потом походы из Москвы по корабельному делу и под Азов, а затем путешествие за границу. Во время своих приездов во дворец Петр останавливался обыкновенно в старых хоромах своей матери, построенных при царе Федоре, на внутреннем дворе. Там, в домовой церкви Петра и Павла, он слушал и церковные службы во время празднеств и очень редко делал обычные выходы по соборам.

Точным исполнителем старинных обрядов оставался до своей кончины богомольный брат Петра, царь Иван Алексеевич, живший постоянно в Кремле вместе с царицами и царевнами, которых тогдашние события оставляли еще в покое доживать свой век.

Шведская война, начавшаяся с первых лет XVIII ст., окончательно выселила Петра не только из дворца, но и из самой Москвы. С этого времени дворец был совсем покинут, так что церемониальные выезды царя в Москву, совершаемые в ознаменование славных баталий, направлялись уже не в Кремль, в Спасские ворота, как бы следовало ожидать, а мимо, в новую резиденцию, в село Преображенское, или в Преображенск, как иногда называли эту столицу преобразований. Там всегда происходило и триумфование, т. е. победные пиры и увеселения. Необходимо заметить, что некоторые писатели, и в том числе историк Петра, Устрялов [74], напрасно отыскивали Преображенский дворец в теперешнем селе Преображенском, за Яузою, на горе, именно подле приходской церкви. В селе, действительно, существовал так называемый Новый Преображенский дворец, построенный уже Петром, на самом берегу Яузы, ближе к Немецкой слободе, при впадении в Яузу речки Хапиловки. Старый же дворец, построенный еще отцом Петра, находился на этой стороне Яузы, недалеко от моста, подле Сокольничьей рощи, там именно, где и теперь еще остается колодезь, бывший некогда дворцовым. Здесь же, на небольшом островке Яузы, стояла знаменитая потешная крепостца Презбурх, иначе Прешпур, первый городок, взятый малолетним Петром с бою [75].

Впоследствии из Преображенска Петр переселился в Немецкую слободу, в Слободской дом, выстроенный сначала для Лефорта, а потом сделавшийся Лефортовским дворцом, против которого на той стороне Яузы, на высоком берегу, стоял дом Головина, послуживший основанием другому дворцу Головинскому (ныне 1-й Кадетский корпус). Эти два дворца в течение всего XVIII столетия составляли местопребывание императорского двора во время «высочайших присутствий» в Москве [76].

В Кремлевском дворце, в разных его хозяйственных отделах, великий преобразователь разместил некоторые из своих новоучрежденных коллегий. Так в палатах возле Предтеченской церкви, у Боровицких ворот, помещена была Ратуша, или Земская канцелярия, и Главный Магистрат; в длинном корпусе Кормового и Хлебенного дворцов — Камер-коллегия, Соляная контора. Военная коллегия, Мундирная канцелярия, Походная канцелярия. Конюшенный дворец отдан был под склады сукон и мундира, амуниции, от Мундирной канцелярии и т. д., всего эти разные ведомства заняли 59 палат. Бывшие приемные палаты и жилые здания дворца оставались не занятыми и мало-помалу ветшали и разрушались. Время от времени в них происходили совсем иные, дотоле невозможные торжества и обряды. В Грановитой палате, расписанной «бытейским» письмом, вместо прежних торжественных посольских приемов, теперь, как в весьма удобной пустой храмине, устроивались уже комедии и диолегии. В 1702 г. по случаю свадьбы шута Филата (Ивана) Шанского в палате была устроена «Диолегия» [77]; а в 1704 г. по случаю свадьбы другого шута Ивана Кокошкина была устроена «Комедия» на счет Монастырского приказа, для чего с Казенного двора было отпущено (в генваре) 150 арш. тафты василькового цвета. Устроивал комедию Латинских школ префект и философии учитель иеромонах Иосиф. Вероятно, при устройстве этих комедий забелена была известью и вся уже ветхая стенопись палаты. Наконец преобразователь обратил внимание на возраставшее запустение дворца и в феврале 1713 г. повелел «на его Государево Дворе церковное и дворовое и хоромное каменное строение и площади и под ними своды и стены и столпы и где что худо и довелось починить или, разобрав, сделать вновь, — осмотреть и описать архитектору Григорью Устинову с подмастерьями каменных дел».

Осмотр обнаружил, что во многих зданиях, в разных палатах, особенно в погребах и ледниках, а также под переходами и площадками стены и своды и столпы после бывшего пожара местами осыпались или обвалились, в иных местах показались расселины. Все это, однако, требовало только мелочной починки, на которую по смете и было назначено 6618 р.

Кроме старого собора Спаса на Бору, осмотр не упоминает о подобных ветхостях в жилых государевых помещениях и в приемных больших палатах, из чего можно заключить, что эти отделения дворца в своих стенах еще оставались в добром порядке.

Смета на упомянутые починки была тщательно составлена, и надобная сумма была определена к выдаче, но произведены ли были работы — неизвестно. По-видимому, это дело осталось без исполнения, на что указывает одна незначительная отметка: под площадью меж Золотых палат Царицыной и Государевой, где существовал старый Жилецкий подклет, было навалено много всякого сора, на вычистку которого в 1713 г. за работы назначено 50 р. Та же сумма обозначена была и в 1722 г. по случаю нового осмотра ветхостей для починок и возобновлений. Стало быть, этот сор в течение 10 лет оставался на своем месте нетронутым.

В мае 1722 г. последовал новый указ государя уже из Военной коллегии, по которому «велено в Москве в Кремле городе Его Величества Дом, також и Конюшенный Двор, осмотри, описать имянно: В начале св. церкви, потом жилые и пустые покои и сколько в том числе жилых и пустых, и сколько целых и пустых полат и погребов, и что обветшалых, и какой починки требуют, — и тое опись подать в Госуд. Военную Коллегию».

На этот раз осмотр производил строитель Цейхгоуса (Арсенала) архитектор Христофор Кондрат с поручиком Ив. Аничковым. Они работали почти целый год и представили опись в декабре того же 1722 г. [78]