Михаил Черных - Невозвращенцы

• Название: Невозвращенцы
• Автор: Михаил Черных
• Жанр: Боевая фантастика

В результате создания нового радара обнаружена аномальная зона, которая переносит в другой мир. Мир находится на феодальном уровне развития. В этот мир отправляется несколько тысяч человек на поселение…. Но это не история о колонизации, о храбрых походах и суперменах-десантниках, это история совершенно обычных людей….

---

Им повезло еще раз. После повторной смены лошадей, утром, когда стало светло, на белом полотне горизонта не показалось ни единой черной точки. Погоня либо еще не выехала, либо потеряла их. Откуда беглецам было знать, что на следующий день проснувшись поздно и обнаружив пропажу, степняки сразу же бросились в погоню. Но из-за ранней темноты потеряли не только след, а попав в неожиданный буран, еще и свои жизни. Афзал долго потом себя клял за то, что бросил такого важного пленника и гадал, что же случилось с конвоирами. Ничего этого ни Назип, ни Максимус не знали, и поэтому продолжали гнать лошадей все быстрее и быстрее. На север.

Этот переход через степь, шестой по счету, оказался настолько ужасным, что на все оставшееся, очень долгое существование, Максимус заполучил свой самый страшный ночной кошмар. И много позже, бывало, он просыпался в холодном поту, путешествую во сне по этим ужасным белым равнинам. Холод, голод, жуткий ветер, срезающий кристалликами льда, как абразивной крошкой, кожу с лица, тьма ночью и слепящий белый свет днем. И непрерывная, до боли в стертых до крови и чуть ли не до шеи ногах, скачка.

В общем, когда на горизонте появилась темные пятнышки — первые редкие рощицы, предвестницы леса, Максим сполз с лошади, и с чувством возблагодарил всех местных богов. За окончание пути, за удачно выбранное хобби (что бы стало с ним после такого путешествия, не стань он до этого опытным наездником, даже представить было страшно), за приближающийся лес, в котором можно собрать веток, разжечь костер, чтобы согреть промороженные до кости тела и поджарить на огне вырезку из тела одной из павших по дороге лошади…

Назип с легким презрением степняка, привыкшего к необъятным просторам сухопутного степного моря и считавшего лес клеткой, взирал на расчувствовавшегося росса. Когда выражение радости на его взгляд уже подзатянулось, он, гордо восседая в седле, надменно произнес.

— Хватит, росс. Нам пора ехать! Не следует тебе привыкать к свободе. Меня ждет моя булатная сабля, а тебя — Ургенч.

— Да, ты прав. — Максимус встал с колен, подошел к лошади и вместо того, чтобы вскочить в седло стал рыться в седельных сумках.

— Что ты копаешься, росс?

— Да вот, его искал. — Максимус нашел то, что искал, и теперь подошел, чтобы показать, поближе к степняку.

— Кого?

— Его! Да вот же, смотри!

— Да что там? Мне ни видно ничего! — степняк наклонился из седла, чтобы рассмотреть поближе, что там ему своими корявыми руками показывает росс. Да показывает так, что не видно ничего — а ведь интересно.

— Не видишь что ли? Это твоя награда! — С этими словами подошедший вплотную Максимус схватил правой рукой Назипа за ворот, резко дернул на себя, а левой нанес удар кинжалом в бок степняка.

Этот кинжал принадлежал самому Фаязу ибн Сатару и так понравился победителю, что Максимус совершил страшное преступление, караемое смертью — утаил трофей от дележки на общем коше. Пришедшийся так по руке булатный клинок Максимус носил с собой постоянно, и не удивительно, что его он оказался в числе трофеев степняков. Перед побегом, когда занятый сборами Назип на некоторое время выпустил пленника из поля зрения, росс забрал у командира степняков кошелек и этот трофей, и спрятал их в своих седельных сумках. И вот сейчас его время пришло.

Припомнив все, что ему рассказывали и показывали на тренировках, совместив все это со здравым смыслом и яростью, Максим нанес подлый удар. Пробить даже очень хорошим ножом толстый слой теплой зимней одежды, да еще свободно весящей на теле практически невозможно. Однако парень нанес удар не абы куда, а именно над верхней кромкой пояса, где сжатая по периметру одежда принимала минимальную толщину Клинок, сила удара которого сложилась со встречным движением тела противника, легко пробил одежу и не встретив на своем пути больше никаких препятствий пронзил кожу и рассек печень.

— Вот единственная награда за предательство! — Прошептал на ухо задохнувшемуся от боли Назипу Максим и оттолкнул его от себя. Раненный судорожно вцепился в упряжь и гриву лошади, лег на круп и прошипел.

— Ал… Ал-Каззаб! Будь ты проклят, Максимус ал-Каззаб! Чтоб тебе навеки остаться лжецом и предателем! Чтоб никогда тебе не вернуться к своей…

— Проклятья, вещь, судя по сказкам волхвов, которые я слышал в Святограде, конечно же, страшная. Но я в это не верю. Так что, счастливого пути тебе, спаситель ты мой! — рассмеялся Максим, отпустил повод и резанул лошадь по крупу.

От боли уставшая вроде бы лошадь рванулась как призовой жеребец. Дикая скачка наверняка сделает тяжелую рану степняка смертельной и окончательно заметет все следы. Максим проводил убегающую вдаль точку довольным взглядом и подошел к своей оседланной кобыле. Следовало переложить седло на заводную, и поспешить домой. «Лейсян и мои люди слишком долго были без догляда. Как они там? Да без меня? Как бы чего не удумали…» — размышлял Максим занятый привычной работой.

О своем некрасивом, мягко сказать, поступке, у него появилось ни единой мыслишки. Как в анекдоте: «Умерла — так умерла…»

Приблизительно в это же время, в далеком Ургенче, склонившись в глубоком поклоне, бывший сотник Гафият, а сейчас пусть и временный, но вазирь, докладывал об итогах своего посольства.

— …Хоть и шлет извинения за сей набег, но отдавать полон, дуван и даже голову виновника отказывается.

— Мм? — сегодня Улагчи-огланом владела меланхолия.

— Да, господин.

— Что ж… — Великий хан в почтительном молчании придворных еще раз перечитал какое-то письмо, после чего равнодушно его отбросил, вздохнул, о чем-то размышляя, и внезапно резко вскочил.

— Видит Всеотец, мы этого не хотели! Но раз не жалеют наши соседи жить в мире, раз тревожат наши границы, раз убиваю и угоняют в рабство, то не быть более такому миру! Сим объявляю я, что нет больше мира с россами! С этого мгновения невозбранно дозволяю я грабить и убивать врагов наших, не боясь ничего, А к концу следующей весны следует собрать все наши тумены и обрушиться на россов. Не только нам причинили много зла россы! Недавно я получил письмо от моего могучего брата, великого Цезаря Ди Борджа из рода Ди Борджа. Он шлет мне пожелание долгих лет жизни и предложение мира и войны против россов! Через год наши армии сметут с лица земли росские княжества и загонят россов далеко в безжизненные льды! Да будет на это воля Всеотца! Я сказал.

Как и ожидалось, путешествие по росским землям по комфорту и рядом не стояло с переходом через степь. В первом же козацком хуторе мешочек монет превратился из бессмысленного груза в гарант получения всевозможных благ. Помня о предостережении князя, правоту которого он познал на своей шкуре, Максим не назвал своего настоящего имени, дабы не вводить местных в чрезмерное искушение. Представившись чудом уцелевшим Новогородским купцом, караван которого ограбили в степи ордынцы, молодой послушник впервые за долгое время получить те услуги, потребности в которых, пока они есть, не замечаешь. После пяти десятков дней в пути Максим впервые попарился в бане, сменил задубевшую и завшивевшую одежду, поел горячей пищи, главное — не сушеного мяса, а свежего хлеба, и прочих вкусностей оставшихся от празднования нового года, который он пропустил. Дав роздых лошадям и отдохнув сам, Максимус щедро отсыпал принявшей его семье монет из своего кошеля (хотя они ничего от него не требовали, по вечной русской жалости к убогим) и неспеша отправился… «А вот куда? — это хороший вопрос. Появляться в Киеве — глупо и опасно. Наверняка за дворцом князя следят. И не следует думать, что это паранойя. В прошлый раз меня сняли прямо со ступеней кремля. Да и сам князь мною несколько недоволен… Второе место, где меня наверняка караулят, это наверняка Святоград. Уж что-что, а догадаться посадить около четырех перевалов по отряду могу даже я. Конечно, из Святограда меня не выкрадут — слишком там велика концентрация волхвов, но я до туда просто не доеду. Возьмут по пути или на перевале. Значит, там мне делать нечего. Остается только одно место, куда мне идти. Вроде бы мне пожалованы земли на востоке… Вот туда, подальше ото всех, где любой новичок — заметная редкость, где вокруг преданные мне, надеюсь, люди, и следует ехать.»

Сказано — сделано. Оставив ошую столицу южного великого княжества росского Максимус отправился на восток. Помня старую добрую поговорку — «язык до Киева доведет», хотя как раз именно туда ему не требовалось, Максимус расспрашивал по пути всех трактирщиков, и уже приблизительно знал, куда ему следует ехать. Такое количество новых людей не прошло незамеченным, а рассказываемые сказки о взятии Сарай-Бату еще долго гуляли среди местных жителей, превращаясь, как обычно в сущие небылицы.

Долго ли, коротко, но в начале весны Максимус наконец-то прибыл на восточную границу великого княжества Киевского. Именно здесь, на границе с Итилем, князь Лихомир отрезал ему шмат земли под поселение. «Узенькая речка от порогов и выше. Как там Глеб говорил? «На конный переход на север. В ширину — пол дневного перехода.» Маленькое такое княжество. Но мое. Мое княжество. — Максим покатал на языке эти слова. — Мое. Княжество. Все же есть что-то особенное в том, когда идешь по своей земле. Даже чувствуешь себя так… Так…»