Маргарет Этвуд - Лакомный кусочек

• Название: Лакомный кусочек
• Автор: Маргарет Этвуд
• Издательство: Художественная литература
• Жанр: Современная проза
• Год: 1981

В романе известной канадской писательницы М. Этвуд (род. 1939) «Лакомый кусочек» (1969) показана жизнь различных слоев канадской молодежи: служащих офиса, адвокатов, аспирантов университета. В центре романа — молодая девушка, неспособная примириться с бездушием и строгой регламентированностью современного буржуазного общества.

---

Ей вспомнилось сообщение на первой странице утренней газеты, которое она бегло просмотрела: молодой парень в состоянии невменяемости успел уложить из ружья девятерых, прежде чем его схватила полиция. Он стрелял из окна верхнего этажа. Газета поместила фотографию: парень в светлой одежде я держащие его полицейские в темной форме; взгляд у преступника отсутствующий и настороженный. Он был не из тех, кто пускает в ход кулак или нож. Решившись на физическое насилие, он избрал насилие, совершаемое издали, посредством техники, так что не нужно касаться жертвы и. можно наблюдать за ее смертью с большого расстояния. Таким образом, акт насилия становится рассудочным и почти магическим: ты принимаешь решение, и оно исполняется.

Следя за тем, как Питер расправляется с мясом — отрезает ломтик, затем режет его на аккуратные кубики, — она вспомнила рисунок на переплете одной из своих поваренных книг: разлинованная корова с надписями, указывающими названия различных частей ее тела. Мясо, которое они сейчас ели, было взято из задней части — Мэриан сразу вообразила себе эту часть, отграниченную от других пунктирной линией. Ей вдруг представилась особая школа для мясников: вот они сидят рядами в большой комнате, одетые в безукоризненные белые халаты и колпаки, у каждого — маленькие детские ножницы, и они вырезают бифштексы, ростбифы и антрекоты из коричневых бумажных моделей коров. У коровы на обложке ее поваренной книги были глаза, рога и вымя; она стояла совершенно спокойно, ничуть не встревоженная тем, что шкура у нее разлинована. «Возможно, — думала Мэриан, — путем научно обоснованных экспериментов удастся вывести новую породу коров, разлинованную от рождения».

Она взглянула на свое недоеденное филе-миньон и вдруг поняла, что перед нею — мышца. Кроваво-красная, Кусок мяса, отрезанный от настоящей коровы, которая когда-то ходила, жевала траву, а потом однажды долго стояла в очереди на бойне — совсем как человек, ждущий трамвая, — пока ее не убили ударом по голове. Конечно, всем известно, что коров убивают, но обычно об этом не думаешь. Покупаешь в супермаркете фасованное мясо — в целлофановой обертке, на которой белеет этикетка с ценой и наименованием части. Купить мясо так же просто, как купить банку арахисового масла или зеленого горошка, — никакой разницы. И даже когда выбираешь его в мясной лавке, кусок так быстро и ловко упаковывают, что крови не замечаешь: все чисто, аккуратно. Но сейчас мясо принесли Мэриан на тарелке, без спасительной обертки, настоящее мясо с кровью, и она с жадностью набросилась на него и стала есть.

Она положила нож и вилку. Почувствовала, что бледнеет; хорошо, если Питер ничего не заметил. «Это же смешно, — убеждала она себя, — все едят коров, и это естественно, люди должны есть, чтобы жить, говядина полезна, она содержит белки и соли». Она снова взяла вилку, подцепила кусочек мяса, поднесла ко рту, но тут же отложила. Питер поднял голову, улыбнулся.

— Господи, я был голоден как волк, — сказал он. — В жизни не получал такого удовольствия от еды. После хорошего обеда начинаешь снова чувствовать себя человеком.

Она кивнула, заставила себя улыбнуться. Он перевел взгляд на ее тарелку.

— Что случилось, милая? Ты недоела?

— Нет, — сказала она. — Я, кажется, уже наелась. Мне хватило половины. — Тон у нее был плаксивый, словно она жаловалась на слишком маленький желудок, который не в силах справиться с таким большим количеством еды. Питер улыбнулся и стал дожевывать мясо, гордый превосходством своего желудка.

«Боже, — подумала Мэриан, — надеюсь, что это пройдет. Иначе я умру с голоду».

Она потерянно вертела салфетку и глядела, как последний кусочек филе-миньон исчезает у Питера во рту.

18

Мэриан сидела за кухонным столом, уныло ела арахисовое масло — прямо из банки — и листала свою самую толстую поваренную книгу. На следующий день после неудачи с филе-миньон она обнаружила, что не может проглотить и отбивную, и за последующие несколько недель произвела целую серию экспериментов в этой области. Выяснилось следующее: не только говядина, но и свинина и баранина были ей теперь противопоказаны. При виде любого Мяса она сразу представляла себе, от какой части разлинованной коровы, свиньи или овцы оно отрезано, и это вызывало у нее отвращение. Что-то — вопреки здравому смыслу — запрещало ей есть все, что связано с костями, сухожилиями и мышцами. Мясо, размолотое и превращенное в сосиски, рубленые бифштексы, пирожки и колбасу, кое-как еще она могла проглотить, если не слишком пристально в них вглядывалась; и на рыбу пока не был наложен запрет. Курица была прежде одним из ее любимых блюд, но теперь даже мысль о том, чтобы снимать с костей куриное мясо или хотя бы смотреть на пупырчатую куриную кожу, так похожую на человеческую, заставляла ее содрогаться. Чтобы восполнить недостаток белков, она ела омлеты, орехи и сыр. Перелистав поваренную книгу и остановившись на разделе «Салаты», она со страхом почувствовала, что в капризах ее желудка, отказывающегося принимать мясную пищу, таится что-то зловещее. Что, если это будет прогрессировать и с каждым днем перечень приемлемых продуктов будет укорачиваться? «Я становлюсь вегетарианкой, — думала она с тоской, — я совершенно схожу с ума. Скоро буду завтракать в диетических барах». Она с отвращением прочла раздел под названием «Совет любителям кефира»: составительница книги с восторгом предлагала: «Чтобы придать кефиру пикантный вкус, посыпьте его тертыми орехами».

Раздался телефонный звонок. Она не сразу сняла трубку. Ей не хотелось ни с кем разговаривать, хотелось подольше побыть в приятном обществе салата, сельдерея и петрушки.

Звонил Леонард Слэнк.

— Мэриан? — сказал он. — Это ты?

— Да. Здравствуй, Лен, — ответила она. — Как поживаешь? — Она давно не видела его и даже не говорила с ним по телефону.

Голос у него был встревоженный.

— Ты одна? Я имею в виду, Эйнсли нет дома?

— Нет, ее еще нет. Она собиралась после работы пройтись по магазинам.

Близилось рождество, в городе уже давно — чуть ли не несколько месяцев — шла бойкая торговля подарками, и магазины были открыты до девяти.

— Но я скажу, чтобы она тебе позвонила, как только вернется.

— Нет, нет! — запротестовал он. — Мне надо поговорить с тобой. Можно, я сейчас приду?

Питер в этот вечер занимался очередным судебным процессом, так что Мэриан была в принципе свободна и не сумела изобрести предлога, чтобы отказать Лену.

— Конечно, приходи, — ответила она и повесила трубку. Значит, Эйнсли ему рассказала. Вот дура! Зачем она это сделала?

Вот уже несколько недель Эйнсли пребывала в приподнятом настроении. Она с самого начала была убеждена, что забеременела, и вела наблюдения за деятельностью своего организма с волнением ученого, который следит за ходом эксперимента в пробирке. Она проводила в кухне гораздо больше времени, чем обычно, проверяя, не хочется ли ей соленого или кислого и не кажется ли ей, что пища меняет вкус. О своих открытиях она незамедлительно сообщала Мэриан, — чай, например, стал горчить, яйца отдавали серой. Она становилась на кровать Мэриан, против туалетного столика, чтобы поглядеть в профиль на форму своего живота: у Мэриан было большое зеркало. Слоняясь по квартире, она постоянно мурлыкала что-то себе под нос; наконец однажды утром ее вытошнило в кухонную раковину — и она пришла в восторг. Можно было уже показаться гинекологу, и вот вчера Эйнсли, перепрыгивая через ступеньки, радостно влетела в квартиру, размахивая конвертом: результат анализа подтвердил беременность.

Мэриан поздравила ее; несколько месяцев тому назад она приняла бы это известие более сухо — ведь ей пришлось бы решать связанные с ним проблемы, например, где будет жить Эйнсли (поскольку «нижняя дама», конечно же, не потерпит в своем доме беременной женщины), и что будет делать сама Мэриан, и стоит ли ей угрызаться из-за того, что она бросает Эйнсли, а если ничего не менять, то как справиться со всеми сложностями и затруднениями, неизбежными в условиях совместной жизни с незамужней матерью и ее новорожденным ребенком? Но теперь эти проблемы отпали, и Мэриан могла вполне искренне порадоваться за Эйнсли. Ведь она, Мэриан, выходит замуж и тоже нарушает свой договор с Эйнсли.

Звонок Слэнка раздосадовал Мэриан, ей не хотелось вмешиваться в чужие дела. Судя по его встревоженному тону, Эйнсли ему что-то сказала, но что именно? Мэриан решила вести себя по возможности сдержанно. Конечно, она выслушает Лена (у нее просто не было выбора, уши-то не заткнешь — хотя что нового он может ей сообщить? Его роль в этой истории окончена). Но этим и ограничится. Мэриан чувствовала свою беспомощность в сложившейся ситуации и злилась: если уж Лену захотелось поговорить, пусть бы и говорил с Эйнсли. Пусть Эйнсли сама ему все объясняет.