Бен Элтон - Слепая вера

• Название: Слепая вера
• Автор: Бен Элтон
• Издательство: Иностранка
• Жанр: Современная проза
• Год: 2009
• ISBN: ISBN 978-5-389-00584-6

Каждый человек ежесекундно окружен ведущими прямую трансляцию веб-камерами, фиксирует каждый шаг в персональном блоге и выкладывает отчет о любом событии своей жизни (включая потерю невинности) в YouTube. Теория Дарвина объявлена тягчайшей ересью, вызвавшей гнев Божий, светское правительство —лишь исполнитель воли вездесущих жрецов всемогущего Храма... Что это? Новые Темные века? Ничего подобного! Царит настоящий культ тела (подогнанного пластической хирургией под единый стандарт), а средства коммуникации достигли невиданного расцвета. Но мало кто осмеливается отстаивать свое право на частную жизнь — и готов побороться за право своего ребенка выжить.

---

— Ничего, если я вас озвучу? — спросил техник и, не дожидаясь ответа, повесил на шеи Траффорду и Чантории хомутики с радиоаппа­ратурой. — Здесь не помешает? — добавил он, вынимая липкую ленту и приклеивая маленькие микрофончики к цепям, в которые были закованы пленники.

К нему на помощь уже спешил второй техник.

— Когда эти двое отработают, их микрофоны понадобятся нам для финала, — сказал он.

— Знаю, — раздраженно откликнулся пер­вый. — Я читал инструкцию.

Но главный исповедник еще не закончил свое вступительное слово.

— Вы помните этого ребенка! — сказал он, и на гигантских экранах, установленных по всему периметру стадиона, появилось личико Марме­ладки Кейтлин, главной героини кампании "Чу­деса бывают!". Траффорд с Чанторией тоже уви­дели его на закулисных мониторах, и у обоих на глазах выступили слезы.

— Вы помните, что этого ребенка не смогла погубить корь, — продолжал Соломон Кен­тукки. — Этого ребенка не смогла погубить и свинка. Дважды Любовь насылала на наш славный озерный град ужасный мор, дабы покарать нас за грехи, и дважды этот ребенок оставался целым и невредимым. Я говорю вам, люди, что это было чудо! И я хочу услышать от вас: о да!

— О да! — завопила толпа.

— Храм возлюбил этого ребенка! Мы увидели в этом чудо-ребенке символ надежды! Символ веры Бога-и-Любви в прекрасное будущее всего человечества! Мы ликовали по поводу его чудес­ного спасения в наших церквях и во всемирной сети. Мы превозносили мать этого ребенка как образец добродетели и ставили ее в пример всем женщинам! Я хочу услышать от вас: да, так было!

— Да, так было! — закричали все.

— ГРОМЧЕ! — скомандовал Кентукки.

— ДА, ТАК БЫЛО! — послушно взревела толпа.

— Но потом, братья и сестры! О, что случи­лось потом!.. — и голос Кентукки задрожал от гнева и скорби. Траффорд видел на закулисных мониторах, как священник начал судорожно подергиваться, точно одержимый. — Потом, братья и сестры, чудо-ребенок умер! Эта девочка умерла! И я хочу услышать от вас: о горе мне!

— О горе мне! — повторила толпа.

— Правильно, братья и сестры: горе вам! Ибо приготовьтесь и слушайте, дети мои! Я сказал, приготовьтесь. Я бы даже сказал, прикиньте! Ибо вдруг обнаружилось, что этот чудо-ребенок — вовсе не чудо-ребенок. Сразу после того, как де­вочка пережила свинку и мы снова принялись радоваться, что среди нас ангел, явилась обычная холера и прибрала бедняжку. Она прибрала ее прямо на небо, и знаете, что я вам скажу: в этом нет ничего чудесного. Такое случается каждый день. И позвольте мне сказать вам еще кое-что, братья и сестры! Когда я услышал эту весть, на душе у меня стало тяжело. В моей душе воцари­лось смятение. Зачем Господь забрал эту девочку к себе, если прежде он дважды спасал ее на наших глазах? Зачем он так над нами подшутил? И я хочу услышать от вас: зачем?

— Зачем?! — раздался рев.

— Зачем?! — снова гаркнул Соломон Кентукки.

— Зачем?! — еще раз прокатилось по стадиону.

— Зачем? — прошептала за кулисами опутан­ная цепями Чантория.

— Я скажу вам зачем! — прокричал главный исповедник. — Это была кара! Вот зачем! Наказа­ние за грех! Грешников — на выход!

Грянула музыка, и Траффорда с Чанторией вы­толкнули на слепящий свет прожекторов. Их под­хлестывали сзади кнутами, и они побрели вперед, спотыкаясь, волоча свои цепи между пюпитрами, подставками для гитар и ударными установками, по кабелям и целой россыпи пластиковых буты­лок, которыми была замусорена сцена. Когда они приблизились к главному исповеднику, электрон­ные аккорды стали оглушительными, хор пропел трагические куплеты из рок-оперы, а в небе взо­рвался кроваво-красный фейерверк.

— Итак, перед вам грешники, родители ре­бенка! — выкрикнул Соломон Кентукки. — По­дайте сюда женщину!

Чанторию грубо выпихнули на середину сцены, и она упала к ногам Соломона Кентукки.

— Чантория! — воскликнул тот. — Скажи лю­дям, почему Любовь отняла у тебя твою малютку!

— Потому что мы воспротивились Божьей воле, — сквозь слезы проговорила Чантория. — Мой муж сделал нашей девочке прививку, а я ему не помешала!

На мгновение толпа затихла. Все были пора­жены серьезностью преступления.

— Что ты сказала? — проревел главный испо­ведник.

— Я сказала, что муж сделал нашей девочке прививку.

— Бейте ее! — повелел Соломон Кентукки, и конвоиры принялись стегать кнутами ползаю­щую на коленях Чанторию.

Зрители, довольные предоставленной им воз­можностью полюбоваться, как избивают нагую, закованную в цепи женщину, криками выражали свою ненависть и требовали еще более жестоких ударов, пока главный исповедник наконец не под­нял руку, призывая всех к молчанию.

— Чантория, — торжественно сказал он, — правда ли, что твой муж позволил колдунам вты­кать в вашего ребенка отравленные иглы в тщет­ной попытке обмануть Господа? Правда ли, что твой муж говорил: пусть на небо забирают других детей, но не моего, ибо я обвел Любовь вокруг пальца с помощью колдовства?

— Да, да, это правда! — выкрикнула Чантория, обливаясь кровью.

— И правда ли, что тебя постигла за это ужас­ная кара?

— Да! Господь взял моего ребенка!

— Бейте! — снова скомандовал Кентукки, и снова под ликующие вопли толпы на Чанторию посыпались удары, которые на сей раз довели ее до беспамятства.

— Подайте отца-колдуна! — прогремел глав­ный исповедник, и на середину сцены вытолкнули Траффорда.

— Твоя дочь умерла! — воскликнул Соломон Кентукки.

Траффорд попытался сосредоточиться. Он знал, что у него лишь один шанс сказать нужные слова. Времени на риторические уловки, которые он планировал применить в своем обращении к толпе, уже не оставалось: теперь необходимы были только краткость и ясность.

— Да, главный исповедник! Она умерла. Но не от кори и не от свинки, от которых ей сде­лали прививки. Эти прививки подействовали! Моя дочь умерла от холеры. От этой болезни тоже существует вакцина, но мне не удалось ее достать.

— Молчать! — заорал Соломон Кентукки.

— Прививки действуют! Они дали моей до­чери защиту от тех болезней, ради борьбы с кото­рыми их создали. Слушайте меня, люди!

— Бейте его! — приказал Кентукки, и избие­ние началось.

— Требуйте прививок для своих детей! — кри­чал Траффорд, уклоняясь от ударов. — Вы слы­шите меня, люди? Требуйте, чтобы вашим детям делали прививки!

— Нельзя идти против воли Бога-и-Любви! — воскликнул Кентукки.

— Бог, который убивает детей, желая наказать родителей, не стоит того, чтобы ему поклонялись!

В этот момент, слабея под градом ударов, Траффорд заметил, что звук его голоса изменился, и понял, что ему отключили микрофон. Он услы­шал, как главный исповедник завопил: "Колдун и еретик! Бейте его, бейте сильнее!" Но прежде чем сознание покинуло Траффорда, ему показа­лось, будто толпа на мгновение затихла — словно в ней нашлись люди, каким-то чудом сумевшие понять смысл его отчаянного призыва.

40

Придя в себя, он обнаружил, что его вернули в ка­меру. Понять это ему удалось не сразу, потому что веки у него склеились от крови, ребра, похоже, были сломаны в нескольких местах, а все мышцы так измочалены, что он не мог пошевелиться.

И все-таки, лежа на полу без движения, стра­дая от невыносимой боли, зная, что вскоре его ждет неминуемая мучительная смерть, Траффорд чувствовал своего рода удовлетворение.

В каком-то смысле он победил. Он заявил свой протест. Он высказался, произнес две-три прав­дивые фразы в мире, где правда находилась вне закона. Мало того: он сделал это посреди стади­она Уэмбли, на Фестивале Веры! Четверть милли­она людей слышала его напрямую, и еще многие миллионы должны были услышать в эфире. Храм позаботился о том, чтобы сделать его выступле­ние важнейшим общественным событием, и он воспользовался этим как нельзя лучше. Такое еще никогда никому не удавалось. Никто никогда не говорил правды на Уэмбли, и вряд ли это когда-ни­будь произойдет опять. В стране, где каждый гор­дился тем, что он "личность", хотя на самом деле был лишь одним из гигантского стада баранов, он, Траффорд, сумел доказать свою уникальность. И кто знает, возможно, кто-нибудь прислушался к его словам. Возможно, кто-то в этой громадной толпе понял, что в них есть смысл, и задумался над ними. Даже если Траффорд заронил одно-един­ственное семечко сомнения в одну-единственную голову, можно считать, что его усилия не пропали даром. Он взял верх в борьбе с Храмом. Разве кто-нибудь другой может похвастаться тем же?

И это еще не все. Нет-нет, далеко не все! Он сохранил в неприкосновенности все свои драго­ценные секреты. Его убьют, практически ничего о нем не зная. Им известно, что он сделал своему ребенку прививки, но этот секрет он и сам счаст­лив был разгласить. Зато им ничего не известно о его тайном мире, о его занятиях науками и ис­торией, о его увлечении художественной литера­турой и удивительных фантазиях. Пожалуй, даже если бы они и узнали обо всем этом, то мало что поняли бы: слишком уж злобными и изуродован­ными были их собственные умишки.