Анатолий Кучеров - Служили два товарища...

• Название: Служили два товарища...
• Автор: Анатолий Кучеров
• Жанр: О войне

Многообразный нравственный опыт военного журналиста отразился в повестях «Служили два товарища...» и «Трое».

---

— Ты ящики привез на хранение, а мы сами, может быть, уедем, — сказал старик доктор. — Тихо у нас стало? Все разлетелись: и мальчики и девочки, одни старики остались, какие-то сплошные старики... Хочешь есть?

Доктор усадил меня, его жена принесла вегетарианский суп, потом скучные рисовые котлеты; а доктор, повязав салфетку, как, вероятно, делали его отец и дед, и похожий на пуделя, все качал седой курчавой головой и говорил о том, что военные события сказываются на нервной системе народа и что фашисты все поголовно психопаты, и тому подобное.

Я жевал рисовые котлеты, не замечая их вкуса — слова доктора звучали рядом, не задевая, как однообразный далекий шум, как тиканье часов, — и все смотрел не в такие, как у других, совсем не в такие Верины глаза и думал о вокзале, о родителях, а в сущности все о ней.

Провожая меня, доктор решительно сказал:

— Надо уезжать, Саша. Мне, старику, здесь не по силам, годы не те...

* * *

В часть я уехал на попутной: подобрал какой-то пехотный капитан. По шоссе шли белые от пыли тяжелые машины и запыленная, измученная жарой пехота.

Мы остановились на дороге: барахлил мотор.

Пока шофер копался, мы с капитаном присели у дороги. Капитан достал из сумки хлеб и колбасу и принялся с аппетитом есть.

— Со вчерашнего дня — ни маковой росинки, забываю, — сказал он добродушно.

— Как дела? — спросил я.

— Думаю так: запал у него кончится, тогда и начнем, — лицо у капитана неожиданно стало багровым и злым. — Тогда и начнем, — повторил он, сжав кулаки, и погрозил в пространство.

Неожиданно из-за леса выскочили два самолета. Я сразу узнал «мессеры».

— Ложитесь, — крикнул я капитану.

Мы отбежали и легли в траву. Пехота с шоссе бросилась врассыпную. Рядом со мною оказался красноармеец в очках с черным от пыли лицом. Он прижался к земле и не двигался. «Мессеры» прочесали из пулеметов дорогу (пули просвистели наискосок над нашей головой), сбросили две сотки метрах в четырехстах от нас и, плавно развернувшись, ушли на запад.

— Вот там все время так, — красноармеец в очках махнул куда-то вперед, — мы лежали, а он летал, летал, товарищ лейтенант.

— Вы куда идете? — спросил капитан, садясь в траве и вытряхивая из рукава маленького зеленого кузнечика, которому явно не было дела до всей этой кутерьмы.

— На переформирование, товарищ капитан.

Мы встали, красноармеец протер очки и тоже встал.

— До свиданья, товарищи, — сказал он, как будто мы только что вместе побывали в кинотеатре и теперь расходились по домам.

Мы подошли к машине. Она во всю длину была прошита очередью, медленно вытекал бензин.

— Вот это да, — сказал шофер, вытирая масляные руки о штаны, — теперь вполне можете идти пешком, товарищ капитан.

— А машина?

— Попрошусь на буксир.

— А мы на попутной, — сказал капитан.

Увы, попутной не было. Мы шли по широкому шоссе, и капитан на ходу жевал хлеб с колбасой. Вдали виднелся залив, очертания Кронштадта. В воздухе стоял запах трав и разморенных от жары сосен.

Все машины шли навстречу, все шли в Ленинград. Чего только не было на этих машинах! Укрытые ветвями и камуфляжным брезентом, все они бесконечным широким потоком стремились в Ленинград.

— Черт меня побери с такими делами! — сказал капитан.

* * *

Первое, что я увидел, вернувшись на аэродром, были воронки от мелких бомб. Они зияли на дороге, на летном поле. Бойцы засыпали их песком.

— Гости навестили, будь они прокляты, товарищ лейтенант, — пожаловался краснофлотец у шлагбаума, проверяя мои документы.

Связисты снимали полевые телефоны. У капониров повстречался инженер полка.

— Что, опять уходим? — спросил я.

— Вы в Б. когда-нибудь стояли? Ну так вот, в Б.

— А почему не здесь?

— Кто его знает. Положение неясное. Нет, знаете ли, ничего хуже неясного положения.

Не успел я подойти к нашему общежитию, как встретил дневального.

— Бегите зараз до командира полка, — приветствовал он меня.

В свое время я расскажу о нашем командире подробнее. Мне еще не раз о нем вспоминать. Здесь замечу только, что большинство, и я в том числе, его очень любили.

— Вот и хорошо, что прибыли, Борисов, — сказал он, когда я вошел в землянку, где недавно разместился командный пункт полка, и отрапортовал по форме. — Получите приказ явиться в Адмиралтейство к такому-то, — и он назвал фамилию.

Меня как громом поразило это сообщение. Больше всего на свете мне не хотелось покидать полк и своего командира.

— Василий Иванович, — сказал я, от неожиданности забыв об уставной форме, — разрешите узнать: неужели меня от вас забирают?

Командир посмотрел на меня иронически, покачал головой. По-видимому, уж очень жалобно прозвучал мой голос.

— Не думаю, Борисов. Хотя машин сейчас у нас маловато, но скоро получим. А народ в недоборе. Вызывают по делу — и баста, там узнаете. Вернетесь в Б.

Я зашел к себе на квартиру. Перед зеркальцем брился летчик нашего сто пятого, мой командир, мой Вася Калугин.

— Как дела? — спросил я, стараясь казаться спокойным.

— Паршиво. Вчера бомбил нас... А ты опять уезжаешь, Борисов? Ну и ладно: нет хуже сидеть без дела. Только тем и заняты, что перебазируемся... Сводку читал?

— Читал.

— Невеселая сводка, но вот, веришь, убежден, что не сегодня-завтра его тяпнут. Ведь это все от неожиданности, оттого, что он первый ударил... Эх, Сашка, черт, — горячась, заторопился Калугин, — не дойдет он до Ленинграда, не бывать этому... Ты своих эвакуировал? А я бы не трогал с места: мы же в конце концов его разобьем, Саша!

— Одного не понимаю: за каким чертом меня вызывают? Ежели в другую часть — не пойду, хоть на губу, а не пойду! — сказал я, думая о своем.

Налив на край вафельного полотенца одеколону, Калугин вытер кирпично-красное от загара лицо и широкую короткую шею.

— Никуда тебя не заберут. Как в городе? — спросил он.

Я объяснил, что в городе пропасть народу, что отправляют детей и стариков.

— Да, дела-делишки, — крякнул Калугин, положив полотенце на подушку. — Будь они прокляты! Так уезжает все-таки народ, говоришь? И чего нам с тобой не хватает, чтоб сейчас, сию минуту вколотить его, подлеца, в гроб?

Я бросил в чемодан полотенце, зубную щетку, мыло.

— Ведь люди у нас какие — черт его знает на что способны! — размышлял Вася Калугин. — Ну да хоть бы вчерашний случай. Приезжает к нам одна гражданка...

— Что еще за гражданка?

— Вполне обыкновенная, зовут Настей, — сказал Калугин, расплываясь в самой добродушной улыбке. — А задача серьезная: перебросить эту гражданочку к немцам в тыл. Я как раз у командира был, когда привезли ее на машине. Показала свои документы. «Мне, — говорит, — надо как можно скорее». — «Вот с Калугиным и полетите, — поясняет Василий Иванович, — ночью полетите, он отлично ориентируется, как раз над местом сбросит». А я гляжу на нее прямо-таки с удивлением: этакая... ничего особенного! И откуда только смелость берется? Повел ее обедать в салон, потом отдыхать. С ней был чемоданчик. «Я без чемодана, — говорит, — не могу прыгать: там у меня, видите ли, бальное платье». Ну что ты скажешь? Чего же нам после этого не хватает, Саша? Молчишь?

— Нам с тобой, скажем, не хватает самолетов, — сказал я.

— Ерунда, не только в нас дело, — Калугин подмигнул своими голубыми, широко расставленными глазами. — Времени пока не хватает. Понимаешь, это как в шахматах: он сделал первый ход, а мы еще по-настоящему не ответили. Понятно?

— Понятно, — сказал я, — мысль не особенно хитрая.

— Ну и пусть не хитрая, черт с тобой, пусть я не хитрый, зато эта гражданочка, которую я вчера с ее бальным платьем к немцам сбросил, она хитрая. Не понимаешь? Ладно. А давай все же попрощаемся, вдруг тебя переведут...

— Типун тебе на язык, — сказал я. — Вот увидишь, не переведут!

— Ладно, — сказал Вася Калугин, — не горюй, воевать всюду можно.

Мы расцеловались. Я взял чемодан и пошел в автобат.

* * *

И вот я снова в Ленинграде, снова на твердой земле, снова в «порту». Первым делом отправился в Адмиралтейство. Меня принял какой-то майор береговой службы, повертел пропуск и вызов.

— Борисов? — спрашивает. — Лейтенант Борисов?

— Так точно, — говорю, — Александр Евграфович.

— Ну так приходите завтра. Начальник раньше не приедет. Можете быть свободным.

Начальству, конечно, видней. Я вышел из Адмиралтейства, прошелся по Саду трудящихся. Студенты там рыли укрытия.

Как быть? Ехать в часть на день — не хочется. Решил: дай поживу в «Астории», чем черт не шутит, ведь я в «порту», и сама судьба предоставила мне отпуск. Тут я первым делом вспомнил о Вере. Но, как назло, оказалось, что записную книжку я оставил в части, сунув по ошибке в старый китель Калугина, как я потом узнал. Справочные адресные бюро не работали. Изругав себя последними словами, я все же поехал на канал Грибоедова. Мне помнилось из разговора, что она жила где-то там.