Елена Прудникова - Ленин – Сталин. Технология невозможного

• Название: Ленин – Сталин. Технология невозможного
• Автор: Елена Прудникова
• Издательство: ЗАО «ОЛМА Медиа Групп»
• Жанр: История
• Год: 2009
• ISBN: 978–5-373–02571–3

Большевики не верили в Бога и не любили Россию, однако на крутом переломе все же именно они ее и спасли. Когда обанкротились все, кто верил и любил.

Задачи, которые пришлось решать большевикам, оказались не под силу ни государственным деятелям царской России, ни опытным чиновникам и управленцам.

Между тем наследство они получили такое, на какое никто нормальный, в здравом уме и твердой памяти, не покусится. Для того клубка проблем, каким являлась послереволюционная Россия, сразу и названия не подберешь... Механизмы, запущенные в феврале 1917 года, надолго пережили правительство, которое их запустило. Все, кто хоть сколько-нибудь разбирался в экономике и государственном управлении, понимали, что Россия погибла...

Найдется немало желающих поспорить на эту тему, но факты таковы, что именно Ленин и Сталин спасли Россию.

---

В усмирители черни генерал Корнилов рвался с самого начала. Уже во время апрельской антивоенной демонстрации он, в точности как Наполеон в Париже, собрался пустить в ход артиллерию против уличной толпы. Петроградский Совет отменил этот приказ – в ответ генерал обиделся, подал в отставку и уехал на позиции, где отнюдь не мыкался без назначения, а тут же получил 8-ю армию Юго-Западного фронта.

... Начатое в обстановке глобального бардака, по устаревшим планам и без надежды на успех, русское наступление было обречено еще до его начала. Уже 4 июля первоначальные победные реляции сменились сообщениями о поражении, которое вскоре обернулось сокрушительным разгромом.

Несмотря на предопределенность событий, за провал наступления кто- то все же должен был ответить. Ответил верховный главнокомандующий, генерал Брусилов[165]. Его место и занял вскоре командующий 8-й армией Юго-Западного фронта генерал Корнилов. Во время наступления его армия была разбита и бежала в панике, так же как и другие, однако на судьбе непотопляемого генерала и этот разгром отразился зеркально: вместо понижения в звании он 8 июля был назначен командующим фронтом (отметив свое вступление в должность тем, что приказал расстреливать из пулеметов самовольно отходящие части), а через десять дней стал верховным главнокомандующим вместо Брусилова. И одновременно его начали усиленно раскручивать как будущего диктатора и «спасителя России».

И все же: почему именно Корнилов? Чтобы вот так идти вверх, нужно иметь кое-что посильнее, чем правильные взгляды и личную храбрость. Могучих родственников у сибирского казака вроде не наблюдалось, связей тоже неоткуда было взять. Вот и вопрос – почему?

А впрочем, есть одна версия. Дело в том, что биография Лавра Георгиевича изобилует смутными моментами. Ровесник Ленина, родившийся в 1870 году в Сибири, в семье казачьего офицера, военную карьеру он начал, участвуя в экспедициях по китайскому Туркестану и восточным провинциям Персии – а подобные экспедиции традиционно, во всех странах, финансировались разведкой. Затем, после кратковременной экскурсии на японскую войну, с 1907 по 1911 годы он служит военным атташе в Китае – и эта должность практически всегда относилась к номенклатуре «бойцов невидимого фронта». Причем как в Персии, так и в Китае традиционно сильны были позиции англичан, к которым высшие круги русского общества (в том числе и военные) питали самую горячую любовь. Нет, я отнюдь не намекаю на связи генерала с английской разведкой – эта связь из его послужного списка сама прет! Офицер-разведчик, специалист по Востоку, в недрах проанглийского заговора, непотопляемый несмотря ни на какие неудачи и вопреки всему выдвинутый в диктаторы. Если обратить внимание на эти странности биографии Корнилова, то его возвышение перестает быть непонятным – учитывая, опять же, огромное влияние англичан на русские дела. До такой степени, что иной раз не разобрать, где проходит граница между русской политикой и английским посольством.

Комиссаром у Корнилова был человек еще более смутный, чем он сам. Это Борис Викторович Савинков – тот самый, знаменитый эсеровский террорист, причастный к многочисленным политическим убийствам. После революции 1905 года он эмигрировал за границу, жил там неизвестно на что, писал романы, с началом войны вступил во французскую армию, а в апреле 1917 года вернулся в Россию. Террористическим прошлым никто бывшего бомбиста почему-то не попрекнул – наоборот, Савинков сразу же оказался доверенным лицом Временного правительства, комиссаром в действующей армии. С чьей подачи, интересно, такое доверие? Наводка на ответ: впоследствии, уже открыто занимаясь террором против Советской России, Савинков теснейшим образом сотрудничал не только с польской разведкой, что вполне естественно, поскольку его боевики базировались в Польше – но и с французской, и деньги на свои милые шалости получал нешуточные.

Летом 1917 года именно Савинков оказался в роли комиссара Юго-За- падного фронта, командующим которого 8 июля назначили Корнилова – практически сразу после того, как Керенский стал премьер-министром.

А ведь интересные тянутся ниточки и любопытные на них завязываются узелочки, не правда ли? Куда ни плюнь – натыкаешься не на англичан, так на французов, и все почему-то в связи с именами будущих героев белого движения и антибольшевистского сопротивления.

Третьим в этой компании был некий штабс-капитан Филоненко, комиссар 8-й, корниловской армии. Узнав об этом назначении, солдаты 9-го бронедивизиона, имевшие счастье служить под его началом, писали Керенскому, тогда еще военному министру, а также Совету:

«... Вся предыдущая деятельность Филоненко, в бытность его офицером в дивизионе, выражалась в систематическом издевательстве над солдатами, для которых у него не было иного названия, как «болван», «дурак» и т.п., в сечении розгами... причем, будучи адъютантом, применял порку без разрешения командира дивизиона, исключительно опираясь на свое положение, что ему никто не смел перечить в мордобитии... и самом невозможном оскорбительном отношении к солдатам, на которых он смотрел, как на низшие существа...»

Для полноты картины надо еще упомянуть некоего Завойко, который был, выражаясь современными словами, агентом и пиарщиком Корнилова. Сын адмирала, он по стопам отца не пошел, а предпочел бизнес – спекулировал землей, лесом, торговал нефтью, занимался какими-то банковскими операциями. Лишь в мае 1917 года, аккурат после того, как Корнилов был назначен командующим 8-й армией, Завойко тоже снесло в сторону фронта. Он поступил добровольцем в Дикую дивизию, но почему-то тут же нарисовался в штабе армии, став адъютантом командующего.

Естественно, такие карьеры и такая реклама стоят больших денег. Впрочем, кто платил, угадывается легко – тот самый, упомянутый Сталиным «союзный капитал», который один только и был заинтересован в продолжении этой войны.

Корнилов любил позерство не меньше Керенского. Став главковерхом, он уже на следующий день послал правительству телеграмму (тут же попавшую в печать), где требовал для себя свободы действий, так, чтобы отвечать только «перед собственной совестью и всем народом». Если говорить более конкретно, генерал захотел самостоятельности в оперативной работе, права назначать и смещать всех военачальников, ну и, естественно, снова заговорил про военно-полевые суды и смертную казнь.

От идей «оперативной самостоятельности» Корнилова генералы, надо полагать, содрогнулись – но пока дело дойдет до очередного наступления, он станет либо главой государства (поручив армию кому-нибудь другому), либо никем, а насчет расстрелов они и сами были не прочь. Штатским финансистам телеграмма тоже понравилась – решительно говорит генерал! Не хуже Керенского, и намного короче. Его стали раскручивать еще активней.

3 августа он представил правительству свою программу, а через неделю, 10 августа, ее новую версию, модернизированную штабс-капитаном Филоненко и одобренную также Савинковым. Кроме мер, принимаемых к армии, о которых уже неоднократно говорилось, комиссары предложили кое-что еще. В частности, перевести на военное положение железные дороги. Отказ железнодорожников выполнять распоряжение начальства должен был приравниваться к отказу солдата выполнить приказ – и караться, соответственно, смертной казнью, для чего на крупных станциях предполагалось создать «военно-революционные суды».

Впрочем, одними железными дорогами Филоненко не ограничился – ну чего мелочиться! Согласно его плану, на военное положение предполагалось перевести еще и заводы, работавшие на оборону, а также угольные шахты: запретить стачки, политические собрания и любые общественные организации, установить для рабочих минимальные нормы выработки, при невыполнении которых отправлять виновных на фронт. Я не к тому, что меры были плохие – нечто подобное часто вводят во время войны в самых разных странах, без различия режима. Я к тому, что не надо обвинять большевиков, мол, они придумали «трудовые армии»... Они всего лишь старательно и хорошо учились у своих предшественников, при этом не забывая использовать их ошибки (естественно, в правительстве мгновенно произошла утечка информации, и корнилов- ские планы полетели в жернова большевистской пропаганды).

Правительство повело себя так, как и должно было – ни да, ни нет, а вместо конкретного ответа долгий нудный торг с генералом. С одной стороны, Керенский вроде бы и понимал, что порядок наводить нужно, с другой – все эти меры казались ему слишком радикальными... Но министр- председатель решал далеко не все в стране, а к тому времени уже почти ничего не решал. Слева от него формировалась в боевые отряды окончательно озверевшая от беспросветной жизни масса простого народа, а справа господа либералы готовили диктатуру, пытаясь опереться на армейские штыки. Правда, они не учли того, что солдаты – это не оловянные фигурки, а такие же мужики, как и слева, только в шинелях и с винтовками. Зато это изначально, еще с 1914 года, учитывали большевики.