Владимир Набоков - Комментарий к роману "Евгений Онегин"

• Название: Комментарий к роману "Евгений Онегин"
• Автор: Владимир Набоков
• Издательство: Искусство-СПб / Набоковский фонд
• Жанр: Критика
• Год: 1998
• ISBN: 5-210-01490-8

Это первая публикация русского перевода знаменитого «Комментария» В В Набокова к пушкинскому роману. Издание на английском языке увидело свет еще в 1964 г. и с тех пор неоднократно переиздавалось.

Набоков выступает здесь как филолог и литературовед, человек огромной эрудиции, великолепный знаток быта и культуры пушкинской эпохи. Набоков-комментатор полон неожиданностей: он то язвительно-насмешлив, то восторженно-эмоционален, то рассудителен и предельно точен.

В качестве приложения в книгу включены статьи Набокова «Абрам Ганнибал», «Заметки о просодии» и «Заметки переводчика». В книге представлено факсимильное воспроизведение прижизненного пушкинского издания «Евгения Онегина» (1837) с примечаниями самого поэта.

Издание представляет интерес для специалистов — филологов, литературоведов, переводчиков, преподавателей, а также всех почитателей творчества Пушкина и Набокова.

---

XL

Но что бы ни было, читатель,
Увы! любовник молодой,
Поэт, задумчивый мечтатель,
4 Убит приятельской рукой!
Есть место: влево от селенья,
Где жил питомец вдохновенья,
Две сосны корнями срослись;
8 Под ними струйки извились
Ручья соседственной долины.
Там пахарь любит отдыхать,
И жницы в волны погружать
12 Приходят звонкие кувшины;
Там у ручья в тени густой
Поставлен памятник простой.

5—14 Ручей и ветви сосен упрямо продолжают жить даже после смерти своего певца. В первом опубликованном стихотворении (1814) «К другу стихотворцу» Пушкин советовал обходиться без «ручьев, лесов, унылых могил». Но их атмосфера прилипчива. Следует отметить, как дух Ленского струящимся ручейком проникает во владения Онегина. И онегинский «idol mio» — последние произнесенные им в романе слова (в гл. 8, XXXVIII, 13) — в чем-то созвучны «идеалу» Ленского (гл. 6, XXIII, 8), последнему слову, написанному им у нас на глазах. Точно так же «идеал» последней строфы романа заставляет вспомнить прилагательное «идеальный» из посвящения. На протяжении всего романа мы ощущаем тайный сговор слов, перекликающихся друг с другом в разных его частях.

8—9 …струйки… / Ручья. — уменьшительное от «струи» в гл. 4, XXXIX, 2, которые вдруг превращаются в «волны» (стих 12), напоминая нам о преображениях воды в сне Татьяны (гл. 5, XI, 5—14; XII, 1–2, 13); однако, с другой стороны, «волны» в обоих случаях могут оказаться не более чем попыткой передать французское слово «ondes», не имеющее точного эквивалента в русском языке, тогда как, вообще говоря, Пушкин использует слово «ручей» в очень широком смысле, иногда превращая его в обыкновенный синоним «потока».

Обратите также внимание, что выражение «есть место» (стих 5) содержит явную классическую интонацию — est locus (например, «est locus Italiae medio sub montibus altis»[730] — «Энеида», VII, 563).

5—14 (см. также XLI, гл. 7, VI–VII) Профессор Чижевский говорит (с. 270): «…эта тема [могила юноши] была использована К. Делавинем [имя которого он пишет К. Delavigne] („Messenie“)». Такого поэта не существует, а если речь идет о Казимире Делавине (Casimir Delavigne), как запоздало делается предположение в указателе, то ни он, ни кто-либо другой не писали произведения под названием «Messenie», если же имеется в виду сборник патриотических элегий Делавиня «Les Messénienes» («Мессинские элегии»), то в нем никакие могилы юношей не воспеваются.

14 (см. также XLI, 13; гл. 7, VII, 9, 12) Простота памятника — еще одна традиционная тема в ряду «цветенье — провиденье», «певец — конец». Ср. с романсом, состоящим из четырех элегических четверостиший, Андре Франсуа де Купиньи (1766–1835) «Вертер Шарлотте за час перед смертью» (А. F. de Coupigny, «Werther à Charlotte, une heure avant de mourir»), ст. III (в «Альманахе Муз», 1801, с. 106):

Vers le soir, près de l'urne où ma cendre paisible
Dormira sous l'abri d'un simple monument,
Viens rêver quelquefois, que ton âme sensible
Plaigne l'infortuné qui mourut en t'aimant…[731]

Эти строки послужили образцом для элегии Туманского, процитированной мною в коммент. к гл. 6, XXI, 4.

См. также упоминание могилы генерала Марсо в «Чайльд Гарольде» Байрона (III, LVI, 1–2):

Под Кобленцом есть холм, и на вершине
Простая пирамида из камней…

Встречается «памятник простой» и в пушкинской оде 1814 г. «Воспоминания в Царском Селе» (см. коммент. к гл. 8, Iс, 12).

XLI

Под ним (как начинает капать
Весенний дождь на злак полей)
Пастух, плетя свой пестрый лапоть,
4 Поет про волжских рыбарей;
И горожанка молодая,
В деревне лето провождая,
Когда стремглав верхом она
8 Несется по полям одна,
Коня пред ним остановляет,
Ремянный повод натянув,
И, флер от шляпы отвернув,
12 Глазами беглыми читает
Простую надпись – и слеза
Туманит нежные глаза.

1—4 Ср.: Мильвуа, «Листопад», первый вариант («La Chute des feuilles», première version):

Mais son amante ne vint pas
Visiter la pierre isolée;
Et le pâtre de la vallée
Troubla seul du bruit de ses pas
Le silence du mausolée.[732]

Батюшков в «Последней весне» (1815) передал конец элегии Мильвуа так:

И Делия не посетила
Пустынный памятник его;
Лишь пастырь в тихий час денницы,
Как в поле стадо выгонял,
Унылой песнью возмущал
Молчанье мертвое гробницы.

Неуклюжее (по-русски) выражение «как… стадо выгонял» вместо «когда…» странно отзывается у Пушкина в гл. 6, XLI, 1–2 — «как начинает капать / Весенний дождь».

Михаил Милонов в «Падении листьев» (1819; см. коммент. к гл. 6, XXI, 4) так завершает свою причудливую версию той же темы:

Близ дуба юноши могила;
Но, с скорбию в душе своей,
Подруга к ней не приходила;
Лишь пастырь, гость нагих полей,
Порой вечерния зарница,
Гоня стада свои с лугов,
Глубокий мир его гробницы
Тревожит шорохом шагов.

Чижевский (с. 274), цитируя пять строк французского оригинала, допускает, по меньшей мере, пять ошибок.

Баратынский в своем переложении (1823) пользуется вторым вариантом элегии Мильвуа, в котором пастух заменен матерью погибшего юноши (ну а уж в третьем варианте они являются оба).

Та же тема вновь подхватывается в следующей главе. После того как выяснилось, что и в Аркадии есть смерть, Ленский остается среди переплетенных между собою символов второстепенной поэзии. Его хоронят у тропинки в пасторальном уединении не только из элегических соображений, но и потому, что самоубийцам, каковыми считала церковь погибших дуэлянтов, было отказано в освященной земле кладбищ.

5 И горожанка молодая — Эта молодая горожанка, пастух и жницы представляют собой очень милую стилизацию. Пастух будет продолжать плести свой лапоть еще и в седьмой главе, а юная амазонка в каком-то смысле превратится в Музу главы восьмой.

8 Несется по полям… — Фр. parcourt la plaine; les champs, la campagne.

14 …нежные глаза — Увы, английский аналог «tender eyes» ныне погублен созвучием с глаголом «tenderize» («разваривать [мясо]»).

XLII

И шагом едет в чистом поле,
В мечтанья погрузясь, она;
Душа в ней долго поневоле
4 Судьбою Ленского полна;
И мыслит: «Что-то с Ольгой стало?
В ней сердце долго ли страдало,
Иль скоро слез прошла пора?
8 И где теперь ее сестра?
И где ж беглец людей и света,
Красавиц модных модный враг,
Где этот пасмурный чудак,
12 Убийца юного поэта?»
Со временем отчет я вам
Подробно обо всем отдам,

1 …в чистом поле… — Фр. clans la campagne. Карамзин (в 1793 г.) искусственно ввел в употребление оборот «в чистом поле» в смысле à la campagne, aux champs (выражение XVII столетия). Сам Пушкин в своем французском переводе одиннадцати русских песен (он использовал «Новое и полное собрание русских песен» Н. Новикова, ч. 1, Москва, 1780) передает «чистое поле» как «la plaine déserte».

XLIII

Но не теперь. Хоть я сердечно
Люблю героя моего,
Хоть возвращусь к нему, конечно,
4 Но мне теперь не до него.
Лета к суровой прозе клонят,
Лета шалунью рифму гонят,
И я – со вздохом признаюсь —
8 За ней ленивей волочусь.
Перу старинной нет охоты
Марать летучие листы;
Другие, хладные мечты,
12 Другие, строгие заботы
И в шуме света и в тиши
Тревожат сон моей души.

1—2 Есть что-то привлекательно парадоксальное в том, как автор признается в любви к своему герою, когда тот только что лишил жизни бедного Ленского.

4 Но мне теперь не до него. — Доверительная фраза, сочетающая сразу несколько смыслов: что автор не в настроении, что у него нет времени и что он вообще не готов говорить на эту тему. См. также коммент. к гл. 3, XXXV, 6.

5—6 «И, признаться… [автор] / Устал от своей давней возлюбленной Рифмы» — говорит Драйден в блистательном прологе (стихи 7–8) к нелепой трагедии «Ауренг-Зеб» (премьера состоялась весной 1675 г.).