Федор Шахмагонов - Ликуя и скорбя

• Название: Ликуя и скорбя
• Автор: Федор Шахмагонов
• Издательство: Советский фонд милосердия и здоровья
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 1990
• ISBN: 978-5-9533-1722-1, 5-9533-1722-0

Исторический роман Федора Шахмагонова «Ликуя и скорбя» посвящен важнейшему периоду в истории Руси — периоду правления великого князя Дмитрия Ивановича, разгромившего татаро-монгольских завоевателей на Куликовском поле.

В чем смысл великой и кровопролитной битвы, произошедшей много веков назад на Куликовом поле? Стала ли она важнейшей вехой в борьбе Московской Руси за политическую независимость от Орды? Нет, отвечает в своем романе Ф. Шахмагонов, убедительно и ярко воссоздающий предысторию битвы и саму картину сражения: ценой колоссальных лишений и жертв Русь не просто отстояла для себя право самостоятельно развиваться, но, по сути дела, спасла европейскую цивилизацию. Тщательно изучив сохранившиеся письменные памятники Куликовского цикла, автор выстроил на их основе высокохудожественный ряд сильных, запоминающихся образов великих воителей и подвижников, сохранивших для потомков Русскую землю, Святую Русь.

---

Мамай оглядывался назад. Он ждал, когда двинется в обтек холма пеший строй. Коноводы отводили коней, всадники спешились, командор на белом коне ехал впереди. Россыпью перед грозным лесом копий шли арбалетчики.

Боброк видел, как из-за Красного холма выползает ощетинившаяся копьями черепаха. Мамай спешил всадников, стало быть, не выйдет из боя, спешил всадников, стало быть, огромный перевес в коннице исчез, конные силы сравнялись. Столкновение пеших воинов — этого и искал Боброк, это задумано с князем Дмитрием, когда еще только вооружались городовые полки.

Пеший строй против пешего строя, тут сила за тем, кто лучше подготовлен во множестве действовать, как один.

Левое крыло Орды измято и спешено. Правое крыло Мамай бережет. Стало быть, когда пешие сойдутся, весь удар придется на полк левой руки ордынским правым крылом. Стало быть, главные силы ордынской конницы ворвутся в мешок под удар засадного полка. Теперь ждать этой минуты!

Сколько идти пешим ордынцам от Красного холма? Им идти три с половиной поприща. Это час хода.

После воя, конского ржания, стука мечей наступила великая тишина. Иеромонах Троицкой обители потом запишет: «В 6 часов днии соходящимися на усть Непрядвы реки, сила великая ордынская борзо с шоломяни грядуща, и ту сташа, ибо несть места, где им разступитесь; и тако сташа, копия закладаше, стена у стены, каждо их на плещи предних своих имуще, предни кратче, а задни должае. А князь великий тако ж с великою своею силою русскою з другого шоломяни поиде противу им. И бе страшно видети две силы великия снимающаяся на кровопролитие, на скорую смерть».

Шум возникал из тишины. Нарастал земной гул, заглушал все иное, затем донеслись шорох шагов, звон оружия, крики сотенных и десятских, подравнивающих пеший строй.

Боброк отмечал, что идут не в ногу. Не обучены пешему бою. Идут генуэзцы, хорезмийцы, ордынцы... кого только нет!

Привычен глаз у Боброка. Сила грядет страшная. Вот когда настал час изведать поведенную чашу.

Русский строй в глубину имеет девять рядов. Орда шла строем в восемнадцать рядов. Все вложил Мамай в этот удар! Все!

Но вот с копьями у них не так-то ладно!

То лишь копья, а у русских пеших не копья, а сарисы. Самое длинное копье у ордынца в семь локтей, у русского копейщика — в восемнадцать локтей.

Семен Мелик кратко протрубил.

Стрелки, что стояли в конных полках, перебежали по зову его трубы в ряды пеших копейщиков. Четыре тысячи самострелов взяли под защиту полосу в два с лишним поприща. Стрелки встали в два ряда по две тысячи стрелков в каждом ряду. Первый ряд опустился на колено, второй стоит в рост. За каждым стрелком заряжающий.

Предстоит поединок с генуэзскими арбалетчиками. Они приближаются под прикрытием щитоносцев. Их не так-то много, но каждая их стрела страшна, каждая придет в цель.

Пора пускать шереширы.

Трубы позвали пеших копейщиков и стрелков расступиться в промежутках между полками. Открылись большие пороки и большие самострелы.

Сначала большие самострелы пустили огромные стрелы. Это удар по генуэзским арбалетчикам. Стрела в два роста воина, толщина в руку. Вторым залпом пущены шереширы. Огненные хвосты очертили дугу.

Еще залп. Вверху взрывались шары и изливали горящее земляное масло. Загорелась земля под генуэзцами, заколебались щиты щитоносцев. Стрелки сделали первый залп.

Четыре тысячи железных стрел ударили по щитам щитоносцев и раскололи щиты.

Арбалет силен против арбалета, но один арбалет против десяти арбалетов — ничто.

Генуэзские арбалетчики попятились, ордынцы погнали их копьями вперед. Под командором убило лошадь, и он встал в пеший строй. Шереширы чертили небо огнем, лилось горящее земляное масло на пеших воинов Орды.

Пыль и дым заволакивали низину.

Медленно надвигались всадники правого крыла Орды, готовясь броситься на полк левой руки.

Пора!

Боброк поднял шестопер. Трубы подали протяжный глас. В бой тронулся полк левой руки, всадники навстречу всадникам.

Арапша жаждал, чтобы левый фланг русов вышел в поле. И вот пошли, пошли, переходят на рысь! Срубиться, потеснить и на плечах русов ворваться в их стан, обойти пеших копейщиков — и битве победный конец. Для этого и берет туманы правого крыла, для этого ослабил левое крыло.

405

Арапша бросил навстречу полку левой руки первую линию правого крыла. Ее задача рассеять русский строй, втянуть в рукопашную, вывести на простор перед болотистой речкой, развернуть бой меж Красным холмом и узкой речной долиной и прорваться по чистому пути за спину русов.

Ломаются копья, перешли в рукопашную. Тяжелы мечи у русов, умелы руки, что их держат. Неведомо Арапше, что ударили на него лучшие русские витязи, что в их рядах великий князь московский.

Русы сломили, оттесняют первую линию правого крыла.

Арапша застыл в ожидании, ловит мгновение, когда вводить в бой вторую линию правого крыла, а затем бросить в прорыв своих ак-ордынских барсов.

Ослабить, немедленно ослабить ордынское крыло, отвести запасные сотни Арапши. Боброк дал знак трубачам. Затрубили трубы.

Кованая рать Ольгердовичей двинулась нешибкой рысью. Бой неравный, кованая рать пробила насквозь левое крыло Орды. Арапша неистовствовал. Пришлось перебросить запасных всадников на левое крыло, чтобы остановить русский полк правой руки, чтобы не зашли они за спину пешего ордынского строя. Трубили трубы правого крыла, Арапша требовал подмоги у Мамая.

Мамай понял, что происходит у Арапши. То проблеск надежды — они выманили в бой русов, теперь надо их уничтожить и совершить охват русского пешего строя. Мамай послал свой тумен к Арапше, пять тысяч испытанных воинов, пять тысяч ветеранов похода на Тевриз.

Между тем пеший строй Орды вошел в полосу поражения. Четыре тысячи железных стрел нанесли первый удар по пешему ордынскому строю. Они шли плотно, плечом к плечу. Прикрыты щитами, в доспехах, с опущенными забралами. Задние давили на передних. Смерть рвала строй, задние переступили через убитых и шли. Второй залп — две тысячи стрел — последовал через шесть секунд. Железные стрелы пробивали щиты и зерцала, пробивали панцири и хорезмийские доспехи. Это все равно что удар копьями. Задние переступили через передних, ударил третий залп двух тысяч железных стрел. Ударили четвертый и пятый залпы. Еще четыре тысячи железных стрел врезались в ордынский строй.

Большой полк не вызывал беспокойства Боброка, его тревожила обстановка на левом фланге. Витязи увлеклись рубкой. Никогда еще до этого дня и часа русские витязи не рубились с ордынцами, не опасаясь ханского гнева. Поднимая меч, русский воин всегда задумывался, а что воспоследует от его удара по ордынцу для всей русской земли. Разогнать грабителей нетрудно, а не придет ли вслед ордынская рать, как уже приходили рати Дедюни и Неврюя? Ныне пришла вся Орда, и витязь волен рубить с полного замаха. Дорвались, накипело, скопилось.

Полк левой руки прорубился сквозь ордынские ряды, прошил их насквозь, схватился со второй линией правого крыла. Свершилось то, чего и опасался Боброк. Трубы затрубили отзыв из боя, пора бежать, пора затаскивать за собой ордынцев под удар засадного полка. Трубили трубы, но витязи не могли оторваться от ордынцев, строй распался, бой превратился в сотни и тысячи поединков. В поединках сила за тем, кого больше числом.

Устраивая войска, Дмитрий и Боброк колебались, кого поставить в полк левой руки: конную дружину Москвы, обученную строю, прошедшую испытания и под Любутском, и под Тверью, и на Воже, или сводную дружину подручных князей и вольных витязей. Удар засадного полка должен был решить исход боя, снять численный перевес Орды, удар должен быть сильным, сосредоточенным, уничтожающим. На этот удар нельзя пускать полк, не умеющий действовать в бою как одна рука. Поставили в полк левой руки дружины подручных князей и вольных витязей. Немногое от них требовалось — вовремя остановиться и бежать. Не остановились, разбрелись по полю, рубятся отчаянно, смело, не жалея жизни. Войско удельных княжеств последний раз показывает свою удаль. Прошла пора удалых всадников, пришла новая, иная сила на поле сражения — горожане, черные люди, пахари, вооруженные самострелами, стрелы вместо удали. Конец ордынским завоеваниям, конец господству конницы в поле, конец и богатырской удали князей и бояр. Но там, в рубке, князь Дмитрий!

Владимир Андреевич торопит:

— Они не могут вырваться! Им надо помочь! Пустим засадный полк и одолеем. Погоним!

— Нам не надо их гнать, нам надо их уничтожить! Они рассеются в поле и вновь соберутся. Рано, князь.

— Там мой брат!

— Он и мой брат! — ответил Боброк. — Он не простит нам, если мы выроним из рук победу!

Боброк отвечал князю, а сам смотрел, как сходятся пешие рати. Смерть вырывала ордынцев из пеших рядов, их осыпал дождь стрел из луков. С больших пороков рвали их ряды огромные стрелы, но они шли неуклонно.