Фарли Моуэт - Следы на снегу

• Название: Следы на снегу
• Автор: Фарли Моуэт
• Издательство: Мысль
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 1986

Книга принадлежит перу известного писателя-натуралиста, много лет изучавшего жизнь коренного населения Северной Америки. Его новеллы объединены в одну книгу с дневниками путешественника по Канаде конца XVIII в. С. Хирна, обработанными Моуэтом. Эскимосы и индейцы — герои повествования. Об их тяжелой судьбе, ставшей поистине беспросветной с проникновением белых колонизаторов, рассказывает автор в своих поэтичных новеллах, полных гуманизма и сострадания. Жизнь коренного населения тесно связана с природой, и картины тундры арктического побережья, безмолвных снежных просторов встают перед глазами читателей.

---

«Как может Канада участвовать в экономических санкциях против таких стран, как ЮАР, и протестовать против того, как там обращаются со своими коренными народами, — задавался вопрос летом 1982 г. в палате общин, — если здравоохранение и образование наших собственных аборигенов находятся на намного более низком уровне, чем в Южной Африке?»

Не удивительно, что некоторые буржуазные политики всерьез обеспокоены обострившимся вниманием канадской и международной общественности к последствиям правовой и социальной дискриминации коренных жителей страны и стремятся затушевать вопрос об их положении принятием конституционных деклараций. Но, как показала специальная конституционная конференция в Оттаве весной 1984 г., на этом пути они встречают противодействие со стороны провинциальных политиков, которые небезосновательно опасаются, что вслед за декларативными признаниями «прав» индейцев наступит пора конкретного их осуществления, в том числе прав на природные ресурсы, подконтрольные в Канаде местным властям провинций.

Действительно, как указывает много лет работающий в Канаде западногерманский исследователь Л. Мюллер-Вилле, «конфликт между колонизируемым коренным населением и колонизаторским обществом европейского происхождения наложил отпечаток на всю историю страны, и его результатом в наши дни является „парадоксальное существование“ в рамках высокоразвитой индустриальной нации крупнейших проектов хозяйственного развития — и мелких, изолированных от внешнего мира групп коренного населения».

С ростом национального самосознания индейцев и эскимосов, во многом связанным с началом интенсивного хозяйственного освоения их этнических территорий в конце 60-х — начале 70-х годов с нарушением изолированности многих мелких общин, возникновением крупных политических организаций коренного населения в том числе общеканадских, таких, как созданные в 1967 г. «Братство индейцев Канады» и в 1971 г. — эскимосская «Инуит Тапирисат», проблемы территориальных и иных гражданских прав коренного населения вышли на передний план внутриканадской политики, смыкаясь притом с другой такой важной проблемой, как охрана окружающей среды. Разрушая естественную среду обитания индейцев и эскимосов и лишая их тем самым традиционного источника хотя и небольшого, но «самостоятельного» дохода, капиталистическое освоение нарушило традиционную замкнутость аборигенного общества.

Главные требования, выдвигаемые организациями коренных народов с конца 60-х годов, сводятся к следующим четырем пунктам:

1) Признание их преимущественных прав на владение и пользование землями в районах их проживания.

2) Политическое самоопределение на своей этнической территории.

3) Возможности самостоятельного культурного развития.

4) Участие в принятии хозяйственных решений на своей земле и в распределении получаемых на ней доходов.

Важно, что индейцы все чаще выступают не как члены отдельных племенных или территориальных групп, а как представители единой «индейской нации», объединенной общей исторической судьбой. В еще большей степени это относится к эскимосам, более близким друг к другу в культурном отношении и проживающим на четко определенной этнической территории. Однако существует сложный вопрос, демагогически используемый противниками удовлетворения требований индейцев: где находится «их земля», на которую они имеют «территориальные права»?

Дело в том, что понятие «индеец» в Канаде не только и даже не столько этническое, сколько, во-первых, правовое, во-вторых, социальное.

Хозяйственные и политические структуры, из которых сложилась современная Канада, в ходе своей четырехвековой территориальной экспансии изолировали от себя и друг от друга отдельные группы индейского населения. В меньшей степени это относилось ко временам французской колонизации, когда имела место и ассимиляция некоторой части индейцев (в жилах многих современных франкоканадцев течет и индейская кровь). Британская же колониальная администрация, как и позднее правительство Канады, с самого начала строила отношения с индейскими племенами как с чуждыми политическими образованиями, не ставя целью превращение индейцев в полноправных граждан расширяющейся Британской Северной Америки, позже — Канады. С каждым отдельным племенем заключался (когда подходила «очередь» его территории стать объектом экспансии капитализма «вширь») отдельный договор, и каждый раз на особых условиях, т. е. таких, какие удавалось выторговать, ему предоставлялись территориальная резервация и иногда материальная «компенсация» за отторжение земли. Действие этих договоров, заключенных с предками современных индейцев, распространяется примерно на половину из 300 тыс. так называемых «статусных индейцев» т. е. индейцев, зарегистрированных в качестве таковых и тем самым подпадающих под юрисдикцию «Индейского акта», действующего в настоящее время в редакции 1951 г.

В 1982 г. в стране насчитывалось 576 официально зарегистрированных индейских общин, владеющих 2250 резервациями общей площадью 26,4 тыс. кв. км. Управление общинами принадлежит выборному совету во главе с вождем, причем индейским женщинам право участвовать в выборах в совет общины было предоставлено лишь с 1951 г. Любопытно, что другим элементом «эмансипации» коренного населения, содержащимся в новом «Индейском акте 1951 г.», было разрешение «публично покупать и употреблять алкогольные напитки на территории резервации». На эту «уступку» индейцам правительство пошло по просьбе властей провинций, получающих от акцизных сборов с торговли напитками немалый доход.

По отношению к проживающим в резервациях «статусным индейцам», возможности которых вести собственное традиционное хозяйство (сложившееся когда-то в условиях принадлежности им во много раз больших территорий с гораздо более богатыми охотничьими угодьями) оказались подорванными, правительство проводит политику «патерналистской опеки», при которой основным источником существования для большинства индейцев являются различные государственные выплаты и пособия.

Интересно, что, выдавая такие пособия, правительство — в лице ведающего «статусными индейцами» министерства по делам индейцев и развития Севера — одновременно использует возможность на них и «заработать». Происходит это следующим образом. Принадлежащие индейским общинам деньги, пополняемые за счет сдачи в аренду или продажи земель резерваций, платы за право на разведку нефти и газа на их территории, продажи леса, разработки стройматериалов и т. п., поступают в фонд, которым распоряжается правительство («Индиан траст фанд»). Общая сумма такого фонда в 1982 г. составляла около 600 млн долл. и, как ожидается, к 1985 г. достигнет 1 млрд. долл. Правительство пускает эти деньги в оборот, выплачивая индейцам годовой процент, который постоянно на три-четыре процентных пункта ниже учетных ставок на «свободном финансовом рынке» страны. Таким образом, по оценке одного из депутатов оппозиции, правительство «обворовывает индейцев на 30 млн долл. в год».

При этом индейские общины не имеют свободного доступа ни к принадлежащим им деньгам фонда, ни даже к усеченным годовым процентным выплатам, которые поступают в тот же фонд. Без согласия министерства индеец не может ни купить, ни продать свой дом, ни начать какой-нибудь «бизнес» и т. п. Община для проведения любой операции с принадлежащей ей собственностью или активами должна обратиться за разрешением. Единственная форма, в которой «статусный индеец» может получить свою долю в принадлежащей его общине сумме, входящей в состав фонда, — это официально отказаться от своего индейского статуса. В этом случае он, с небольшой суммой в кармане, пополняет ряды «нестатусных индейцев», в число которых входят также индейские женщины, вступившие в брак с неиндейцами (интересно, что брак индейского мужчины с «белой» не влечет за собой перемены статуса какой-либо из сторон; впрочем, такие браки крайне редки).

Число «нестатусных индейцев» и близких к ним по социальному положению метисов (как правило, это дети индейских женщин, по образу жизни ничем не отличающиеся от индейцев и проживающие обычно вперемежку с последними) в высшей степени неопределенно. Согласно переписи 1981 г., общее число индейцев составляет 413,4 тыс. (т. е. «нестатусных» насчитывается не менее 100 тыс.), а метисов — 78,1 тыс. человек, но выборочные обследования ставят эти данные под сомнение. Так, общее число индейцев и метисов в Саскачеване перепись определяет в 59,2 тыс. человек, тогда как обследование 1976 г. показало наличие в провинции 43 тыс. «статусных индейцев» и 87 тыс. «нестатусных индейцев и метисов»; в 1981 г. доля жителей индейского происхождения в населении Саскачевана должна была составлять 15,3 %, а не 6 %, как указывает перепись. Такой разнобой происходит от различий в критериях, «кого считать индейцем», поскольку, как уже подчеркивалось, индеец в Канаде — это еще и социальная категория, к которой человек относит или не относит себя в зависимости от условий своей жизни и самой постановки вопроса. По различным оценкам, общая численность населения Канады индейского происхождения составляет от 750 тыс. до 1,5 млн человек, т. е. от 3,5 до 7 %, вместо официально принятых переписью 1981 г. 2%.