Джек Лондон - Приключение

• Название: Приключение
• Автор: Джек Лондон
• Издательство: МП "Сувенир"
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1993
• ISBN: 5-87392-022-8

Написанный в 1911 году по свежим впечатлениям от путешествия по Южным морям, роман «Приключение» посвящен борьбе человека с природой, с несправедливостью общественной морали, с дикой необузданностью нецивилизованных народов, населявших далекие колонии. Действие романа разворачивется в глухих зарослях Соломоновых островов, затерянных где-то в юго-западной части Тихого океана. Сюда приехали дети капиталистической системы, отчаянные люди, готовые с кровью, зубами выдрать у жизни право на свое место под солнцем. Что ждет их в далекой и чужой стране? Победят они или проиграют? И какой урок вынесут из всего, чему предстоит произойти?

Роман Джека Лондона «Приключение» никогда не воспринимался однозначно ни читателями, ни критикаим. С одной стороны, писатель воспевает победу человека над стихией и человека над самим собой в самых трудных жизненных обстоятельствах. С другой — в тексте прослеживаются симпатия автора к философии, разделяющей людей на рабов и господ, на «белых» и «черных». Это привело к тому, что в СССР, например, роман Джека Лондона «Приключение» находился под запретом, как произведение, пропагандирующее расизм. Так ли это на самом деле? В этом самому предстоит разобраться каждому, кто решит послушать и осмыслить увлекательную и захватывающую историю, имя которой — «Приключение».

---

— Да, пожалуйста, расскажите!

— Нет, не стану, теперь не стану, — возразила она капризно, тряхнув головкой. — Я найду себе какого-нибудь другого собеседника, которого не придется упрашивать выслушать интересную историю моих приключений. Прежде всего мне нужны ваши указания. Когда надо звонить в колокол на полевые работы, я уже знаю, но этим ограничивается почти все то, что мне удалось выведать до сих пор. Я не понимаю диковинного жаргона ваших людей. Когда им звонить на обед?

— В одиннадцать часов. Во втором часу они снова принимаются за работу.

— Хорошо, благодарю вас. А теперь извольте сказать, где находится ключ от кладовой? Мне нужно накормить своих людей.

— Ваших людей?! — воскликнул он с ужасом. — Консервами? О, нет! Пошлите их в людскую: пусть обедают вместе с рабочими.

Глаза девушки сверкнули так же, как и третьего дня, и брови ее так же точно насупились.

— Этого я не допущу; мои слуги — люди. Я побывала в ваших жалких бараках и видела, чем питаются эти несчастные рабочие, фу, картошкой. Без соли. Без всякой приправы. Одним только картофелем. Может быть, я не разобрала как следует, но они, кажется, уверяли, что никогда ничего другого не видели за столом. Два раза в день, и так всю неделю. Неужели правда? Мои люди ни за что на свете не согласились бы на такой режим. Где ключи?

— Они висят на вешалке над часами.

Он уступил довольно кротко, но когда она отыскала ключи и стала снимать их, то услышала, как он пробормотал:

— Этого еще не хватало, неграм консервы!

Замечание это задело ее за живое. Она рассердилась не на шутку и вся вспыхнула румянцем.

— Мои люди — не негры; чем вы скорее это усвоите, тем будет лучше для наших взаимных отношений. Что же касается консервов, то я за них заплачу. Пожалуйста, не беспокойтесь на этот счет. Вам не следует волноваться, это может вам повредить. А я не засижусь у вас долго: я пробуду здесь до тех пор, пока вы не поправитесь, и уеду с сознанием, что не оставила на произвол судьбы нуждающегося в помощи белого человека.

— Вы — американка, скажите? — спросил он смиренно.

Неожиданный вопрос несколько смутил ее.

— Да, американка, — призналась она, косясь на него вопросительно. — А вам на что это нужно знать?

— Так себе, ни за чем. Я так и думал!

— Продолжайте!

Он покачал головой.

— Что вы хотите этим сказать? — спросил он.

— О, ничего. Я подумала, что вы собрались отпустить какую-нибудь шутку по этому поводу.

— А меня зовут Шелдон, Давид Шелдон, — сказал он просто, протягивая ей свою исхудалую руку.

Она сначала попятилась, но потом тоже отрекомендовалась:

— Мое имя Лэкленд, Джен Лэкленд. Ну, будем друзьями, — сказала она, пожимая протянутую руку.

— Иначе и быть не могло… — заикнулся он.

— Так что же, могу я кормить своих людей вашими консервами? — повторила она.

— До тех пор, пока не пригонят коров, — пошутил он, подлаживаясь под ее игривое настроение. — В Беранду, хочу я сказать. Вы понимаете, что у нас тут, в Беранде, коров не водится.

Она холодно посмотрела на него.

— Что это, шутка?

— Право не знаю… я… я полагаю, что да… но, впрочем, вы видите — я совсем болен.

— А вы англичанин? Да? — спросила она после некоторой паузы.

— Нет, это уже чересчур даже и для больного человека! — воскликнул он. — Вы и без того знаете, что я англичанин.

— О, — сказала она рассеянно, — я так и знала, что вы англичанин.

Он нахмурился, поджал губы, но потом прыснул со смеху, и они оба весело расхохотались.

— Сам виноват, — признался он. — Не надо было поддразнивать вас. Вперед буду осторожнее.

— Продолжайте в том же духе, а я пойду готовить завтрак. Чего бы вам хотелось съесть?

Он отрицательно покачал головой.

— Вам будет полезно чего-нибудь скушать. Лихорадка у вас прошла, и остается только окрепнуть. Подождите чуть-чуть.

Она выбежала из комнаты, подняв с пола у дверей непомерно большие сандалии, и, сконфузившись, побежала на кухню.

«Клянусь, она унесла мои сандалии, — подумал он про себя. — Бедняжка! У нее нет ничего, кроме резиновых сапог, в которых ее выбросило на берег».

Глава V Она хочет стать плантатором

Шелдон стал быстро поправляться. Лихорадка скоро прошла, и осталось только набираться сил. Джен завладела кухней, и за обедом в Беранде появились такие вкусные блюда, от которых Шелдон давно уже отвык. Джен сама приготовляла кушанье для выздоравливающего, и благодаря ее заботливому уходу за какие-нибудь двое суток Шелдон окреп настолько, что уже мог понемножку прогуливаться по веранде. Создалось весьма странное положение, которое решительно ставило Шелдона в тупик; но удивительнее всего, что девушка, по-видимому, совершенно не замечала никакой неловкости. Она расположилась здесь, как у себя дома, и вошла в роль домашней хозяйки, как будто гостила у родного отца или брата, или же, как будто сама была тоже мужчиной.

— Какое интересное приключение, говорила она. — Это похоже на страницу романа. Море забрасывает меня в неведомые страны, где я нахожу беспомощного больного окруженного двумя сотнями рабов…

— Наемников, — внес поправку Шелдон, — законтрактованных по договору рабочих. Они закабаляются только на три года и вступают в соглашение добровольно.

— Так, так, — перебила она торопливо, — и где я встречаю полуживого белого человека, окруженного двумястами завербованных людоедов. Ведь они людоеды, не так ли? Или это все только басни?

— Басни, — улыбнулся он. — Хороши басни, нечего сказать. Добрая половина моих батраков — людоеды. Они бы не задумались скушать вас, если бы им представился подходящий для этого случай.

— Что вы говорите?! — обомлела она. — Это только предположение или же вы серьезно в этом убеждены?

— Убежден.

— Почему? На каком основании? Ваши собственные рабочие…

— Да, да, мои собственные рабочие и домашние слуги и даже тот самый поваренок, который благодаря вам научился делать такие вкусные пирожки. Не далее как три месяца тому назад одиннадцать человек из них утащили у меня вельбот и бежали на Малаиту. Девять беглецов добрались до Малаиты. Остальные двое были с Сан-Кристоваля. [18] Что за идиоты эти двое с Сан-Кристоваля! Ведь то же самое произошло бы, если бы двое малаитян доверились девяти туземцам с Сан-Кристоваля и сели с ними в одну лодку!

— Как? — спросила она порывисто. — Что вы хотите этим сказать?

— А то, что девять человек родом с Малаиты съели двух человек родом с Сан-Кристоваля, и съели дочиста, оставив нетронутыми одни только головы, ибо головы у них расцениваются слишком дорого и предназначаются для другого употребления. Они их сунули под палубу, а теперь эти две основательно прокопченные головы вывешены напоказ в какой-нибудь деревушке, расположенной в лесах Ланга-Ланга.

Она всплеснула руками, и глаза ее закрылись.

— Так они в самом деле подлинные людоеды! Каково! В двадцатом столетии! А я-то сокрушалась, что романы и приключения отошли в вечность.

Шелдон высоко поднял брови и покосился на нее с притворным недоумением.

— В чем дело? — задорно спросила она.

— Не взыщите, пожалуйста, только мне кажется, что перспектива быть съеденным кучкой грязных дикарей не отличается особенно заманчивой романтической прелестью.

— Нет, нет! — подхватила она. — Но попасть в их среду, наблюдать за ними, управлять целыми сотнями таких дикарей и избежать той участи, на которую вы намекаете, это если и не романтично, то, во всяком случае, составляет квинтэссенцию приключений. А мир приключений и романтики тесно связаны между собой, как вы знаете.

— Так что, по-вашему, очутиться в брюхе негра, это — квинтэссенция приключений? — улыбнулся он благодушно.

— У вас положительно нет ни капли поэтического чутья! — воскликнула Джен. — Вы так же тупы, угрюмы и скаредны, как все те скучные деловые люди, которые, бывало, приходили к нам в гости. Зачем вы только сюда забрались, не понимаю. Вам бы следовало оставаться дома и мирно прозябать в роли какого-нибудь банковского клерка или… или…

— Или лавочника. Благодарю!

— Да, именно что-нибудь в этом роде. Какими судьбами вас занесло сюда, на край света?

— Я хочу зарабатывать хлеб и пробить себе дорогу.

— «Горек путь младшего сына. Нелегко ему устроить себе очаг и обзавестись седлом» [19], — продекламировала она нараспев. — Что может быть романтичнее этого положения? Подумайте, сколько этих обездоленных младших сыновей скитается по миру в поисках «очага и седла» и сколько бесчисленных приключений открывается на их горьком пути. И вот мы оба вступили на этот путь и забрели в самую чащу.

— Я… я прошу извинения… — заикнулся он.

— У меня нет ни очага, ни седла, да и вообще ничего и никого не осталось; и я тоже, подобно вам, забралась на край света.