Глен Хиршберг - Дети Снеговика

• Название: Дети Снеговика
• Автор: Глен Хиршберг
• Издательство: Азбука-классика
• Жанр: Современная проза
• Год: 2005
• ISBN: 5-352-01514-9

«Дети Снеговика» – это, по выражению критиков, новый вариант «Убить пересмешника» – каким его мог бы написать Стивен Кинг. Герой романа возвращается в места своего детства, в пригород Детройта, улицы которого тогда терроризировал серийный убийца по прозвищу Снеговик. Но не все призраки рассеялись, не все страхи остались в прошлом, не все расставлены точки над і…

---

Печально вздыхая, Барбара затащила меня за самую высокую сосну в нашем дворе. Но до улицы мы не дошли. Вместо этого она свободной рукой откинула ветви и впихнула меня в укромный уголок под ними.

Мы с Брентом давно обломали и вытоптали почти все нижние ветви, когда играли в «Привидение на кладбище». Чаще всего привидением бывала Барбара, а мы от нее прятались. Она опустилась на хвою и усадила меня рядом с собой на неожиданно сухую, смолистую и даже теплую землю. Как будто сидишь на еще не остывшем кострище. Барбара загребла горсть иголок и потрясла их, как бирюльки. Все, что я смог придумать, – это положить ладонь на ее руку, там, где кончался рукав.

– Что ты наделал, Мэтти? – спросила она.

Тот же вопрос задавал мне сержант Росс. Потом мать. Но у меня по-прежнему не было ответа.

– О чем ты только думал? – спросила она опять. – Я правда хочу понять. – С каждым словом она как-то еще больше сморщивалась, сжималась в комок. – Я хочу, чтобы кто-нибудь мне все объяснил. Сейчас же.

В ее интонациях не было ни мольбы, ни надежды, ни даже вопросительности. Голос звучал монотонно, голова дергалась, и я вдруг совсем перестал видеть в ней человека, которого так хорошо знал. «Ты задавила своего отца», – подумал я и чуть было не произнес это вслух; мне сразу стало плохо, горько и страшно.

– Я думал, что смогу помочь. Думал, что я ей нужен, – сказал я и почувствовал, как по щеке потекла одинокая слеза. Барбара потянулась к ней пальцем и раздавила ее, как клопа, но потом снова уронила руку на свои согнутые колени.

– Помочь… нужен… – повторила она, как будто эти слова были для нее внове. На ее лице заиграла зловещая улыбка, которую она тут же проглотила.

– Барбара, тебе не…

– Ты привел их в мой блядский дом. Что вы делали в моем доме?

На сей раз Барбара не потрудилась осушить мои слезы. Она даже на меня не взглянула. В животе снова заколобродил панический страх, ставший в последнее время почти постоянным моим спутником.

– Там было безопасно, – сказал я.

– Безопасно? – фыркнула Барбара.

– Но ведь это уже не твой дом, – ляпнул я и моментально об этом пожалел.

Воцарилось томительное молчание. Внезапно налетевший ветерок подхватил снежную прядь и хлестнул ею Барбару по лицу. Наконец она испустила вздох, который вполне мог сойти за содрогание.

– Доктор… – начала она, но хвост фразы улетел с очередным вздохом. Я смотрел, как она отщипнула иголку с ближайшей сосновой ветки и стала катать ее по щеке. – Мой отец был очень болен, Мэтти. Но даже когда он не был болен, ему надо было, чтобы я все время была с ним. Я не могла никуда отлучиться. Он всюду ходил за мной по пятам – по дому, по двору… – как игрушка на веревочке. Мне даже приходилось мыться при открытой двери в эту чертову ванную, иначе он грозился ее выломать.

Я разинул рот от удивления:

– Он что, подсматривал за тобой, когда ты принимала душ?

– Не подсматривал. Просто ему надо было знать, что я там. Он сидел на коврике в коридоре и спрашивал, не остыла ли вода, не кончился ли шампунь – задавал один глупый вопрос за другим, пока я не выходила из душа и, одевшись, не показывалась ему на глаза. Он хотел умереть. Если бы он мог сейчас со мной общаться, он бы, наверное, поблагодарил меня за то, что я его сбила. – Барбара наклонила голову и, как к подушке, приложилась щекой к ближайшей ветке. Слезы хлынули у нее из глаз так внезапно, словно где-то внутри у нее сработал детонатор, и она так сильно затряслась всем телом, что я испугался, как бы ее не разнесло вдребезги. – Привет, пап, – сказала она, что было совсем бессмысленно. Из горла у нее то и дело вырывался этот жуткий пискливо-скребущий звук, как будто у велосипеда на спуске с холма отказал тормоз. Рыдания продолжались мучительно долго, и я уже готов был побежать за помощью. Но в конце концов дрожь утихла, Барбара чуть склонила голову в мою сторону, и я увидел, как ее растрескавшиеся губы с усилием вытягиваются в ровную дрожащую линию.

– Одно хорошо в доме Дорети, – сказала она, – там много места. Ох, Мэтти, я знаю, что доктор кажется тебе человеком холодным. Но он совсем другой с теми, кого любит. Он не задает глупых вопросов. Не лезет с пустой болтовней. Ему вообще мало надо – лишь бы дочь была рядом, да я иногда. Один раз он даже признался мне в любви. До того как… ну, в общем, до того… – Она вскинула голову и слегка наклонила ее набок. Потом добавила: – У нас с Терезой тоже что-то происходило. Что-то хорошее. Я не могу это объяснить. Но что бы это ни было, теперь оно прошло. Она показала мне фото своей матери. А это уже кое-что, правда? – Барбара снова заплакала. – Черт возьми, Мэтти, ну где же она?

Тут меня охватила ревность. Она была бы ошеломляющей, если б я мог определить ее источник. Думаю, главным образом, это была ревность к тем дням, что протекали в доме Дорети без меня, ко всем тем часам, что Барбара с Терезой, не разговаривая друг с другом, просиживали на белом диване в гостиной или за обеденным столом, где проходили «Битвы умов».

Довольно долго Барбара сидела с гордо поднятой головой, обливаясь слезами, которые затекали за воротник ее дождевика. Она даже не пыталась их вытирать. Казалось, что она тает. Ревность моя улетучилась, оставив в осадке чувство вины и немного грусти. Лицо у Барбары было такое мокрое, что я уже не понимал, плачет она или нет. Но молчание слишком действовало мне на нервы, чтобы я мог сидеть тихо.

– Ты и дальше собираешься там жить? Ты выйдешь замуж за доктора?

– У меня ведь давно не было дома, Мэтти. А мне он необходим. Бывают места и хуже. Гораздо хуже. Равно как и люди. – Голос у нее был хриплый, глаза щурились, но теперь я окончательно убедился, что плакать она перестала. Резко вскочив на ноги, она раздвинула ветви и приказала: – Вставай!

– Барбара, что мне делать?

– Вставай, сказала! – Она отошла от дерева и стала ждать, когда я последую ее примеру. – Я скажу тебе, что делать. Не затевай ничего героического. Не наделай очередных глупостей. И не падай духом, Мэтти. Ты еще будешь нужен своей семье.

– Мне очень жаль твоего отца, – сказал я, и Барбара вылупилась на меня из глубины своих мокрых глаз. Не считая слез, она выглядела такой же непроницаемой, как Тереза, и я снова испугался. Она довела меня до нашей парадной двери, потом поднесла руку к моей голове и подержала ее над ней, едва касаясь волос.

– А теперь я должна идти искать Терезу, – прошептала она с такой страстью, какой я никогда за ней не замечал. – Глядишь, и найду.

– Барбара, – начал я, думая, что бы такое сказать, что могло бы заставить ее задержаться.

Но она уже была на полпути к дороге, удаляясь от меня все дальше и дальше. И я почему-то понял, что она уже никогда не вернется.

Я не вошел в дом, пока Барбара не исчезла из виду. Потом проследовал в общую комнату и включил телевизор, чтобы не надо было ни с кем разговаривать, но никто и не появился.

В тот же день ближе к вечеру я сидел на диване, вслушиваясь в пустоту мира, как вдруг в окно за моей спиной вмазали снежком. Второй снежок попал в барометр, и послышался треск разбитого стекла. Я приник к полу. Через несколько секунд мать вылетела на заднее крыльцо и вернулась, волоча за ухо Брента.

– Ты что, решил разбомбить собственный дом? – спросил я, задрожав на мгновение.

Приступ бешенства у моего брата длился уже два дня. Еще парочка подобных акций, подумал я, и, пожалуй, он отвлечет немного внимания от моей персоны.

– Я бомбил тебя, – проговорил он с самодовольной ухмылкой, пока мать толчками загоняла его в комнату.

– Сиди и не высовывайся! – прикрикнула мать, захлопнув за ним дверь. – И чтоб до ужина я тебя не видела и не слышала! – Не взглянув на меня, она прошла в свою комнату и снова там закрылась.

Отец вернулся с работы раньше обычного. Он даже не притронулся к своему стерео и отказался от ужина. Потом вышел к себе в мастерскую, но когда я туда заглянул, он сидел и бездумно перебирал пальцами зубья циркулярной пилы, напомнив мне рыбку-парикмахера из книги «Занимательные истории о рыбах», которая подъедает остатки пищи в акульей пасти.

На ужин мы с Брентом ели гамбургеры в общей комнате у телевизора, чего почти никогда не делали. Мать сидела с нами, что было совсем странно, но, по крайней мере, мы были вместе. В сериале «Герои Хогана»[80] сержанту Шульцу пришлось надеть платье. Но никто из нас не засмеялся. Никто не пошел мыть посуду. В девять часов мы смотрели «Специальный выпуск». Программа была целиком посвящена Терезе. По словам Корал Кларк, доктор Дорети за минувшие двадцать четыре часа обошел все дома в Трое, требуя доступа в гаражи и подвалы. Он побывал даже в тех домах, которые уже обыскивала полиция, а также в домах с изображением руки на окнах. По последним сведениям, он углубился в Бирмингем, обследуя улицу за улицей. Полиция призывала жителей оказывать ему посильное содействие.

«Вот что значит преданный отец! – воскликнула Корал Кларк, завершая свой репортаж. – Мы молимся за него и за тебя, малышка Тереза. Где бы ты сейчас ни была».