Татьяна Туринская - Сладкий перец, горький мед

• Название: Сладкий перец, горький мед
• Автор: Татьяна Туринская
• Жанр: Современные любовные романы

---

Зато Сашка за считанные минуты стал душой компании. Плоские анекдоты, шуточки-прибауточки определенного смысла так и сыпались из его уст, вызывая грязный хохот. "Интересно, знает ли он, через что нам предстоит пройти?" — невесело подумал Вова. Знает, не знает, а наверняка воспримет это мероприятие с восторгом. И как только его Лиля терпит?!

Дальше все развивалось по предсказанному Мамбаевым сценарию. Только успели выпить по рюмочке коньяку, как двери открылись. Компания оживилась:

— О, девочки! Смотрите, девочки, а у нас новенькие! Вы уж уважьте хороших людей…

Стыд и ужас сковал все Вовкины члены. Звуки вдруг стали слышны, словно с того света, и совершенно не было сил заставить себя посмотреть на вошедших. Вдруг Сашка грязно выругался. И от этого, привычного в принципе из Сашкиных уст ругательства, Дрибница пришел в себя. Странно, насколько Вова знал Чудакова, в этом месте он непременно должен был сморозить что-нибудь двусмысленно-сальное в адрес девочек, а злобная ругань в данной ситуации выдавала его растерянность. Заинтересованный этим фактом, Володя нашел в себе силы взглянуть на вновь прибывших.

Девочки были абсолютно и беспощадно обнажены. Голые грудки нагло торчали вперед и вверх, темные треугольнички кокетливо указывали направление нескромному взгляду… Смотреть на бесстыжие тела было ужасно неудобно, но Дрибница никак не мог заставить себя оторвать от них взгляд. Несмотря на жесткое воспитание и природную скромность, это зрелище неожиданно возбудило его. Ему было стыдно, но живые, не рисованные или заснятые камерой, тела были столь очаровательны в своей наготе, так весело в такт движениям подпрыгивали грудки. Больше всего его поразило то, что девочки даже не пытались прикрыть их руками, не проявляли ни малейшего неудобства от наготы и незащищенности. Наконец, с невероятным трудом ему удалось овладеть собою и взглянуть на лица прелестниц. В висках вдруг нестерпимо застучало, голова закружилась быстро-быстро, мужские и женские обнаженные тела перемешались в фантастическом танце и в который уж раз за сегодняшний вечер тошнота прилила к горлу. На сей раз Вова не смог сдержаться, вырвал и, словно кисейная барышня, потерял сознание.

Люба плакала, умоляла о прощении, пыталась объяснить мужу причину столь странного для замужней женщины времяпрепровождения. Естественно, ни одна из названных ею причин, как, например, нехватка денег и мужской ласки, не воспринимались Дрибницей, как достаточно уважительная. Что уж говорить, наслушалась она от него эпитетов в свой адрес. Мало того — впервые за годы супружеской жизни он позволил себе поднять на нее руку. Бил молча, сосредоточенно и больно. Бил в живот и по лицу. Кулаком. Долго. Страшно…

Во вторник привез ее в суд, где она беспрекословно заявила о своем согласии на развод и отсутствии материальных претензий. Судья внимательно взглянула на неумело замазанные пудрой синяки и спросила, не хочет ли ответчица выдвинуть встречный иск по факту избиения. Люба отрицательно покачала головой и прошептала:

— Я упала…

Судья ничего не ответила и провозгласила отныне брак считать расторгнутым. Домой Любе пришлось добираться самостоятельно — везти в своей машине бывшую супругу Дрибница отказался. Больше того, домом теперь эта квартира для нее не была. На сборы разгневанный рогоносец выделил двадцать четыре часа, после чего ей надлежало покинуть не только квартиру, но и пределы города. Ни о каких алиментах речь не стояла — отныне Дрибница отказывался признавать Колю своим сыном. Но, как порядочный человек, купил ей за пятьсот долларов халупку в самой захолустной деревеньке подальше от города. Сказал, как отрезал:

— Появишься в городе — убью. И через пятьдесят лет чтоб ноги твоей здесь не было, и через сто. И не смей больше носить мою фамилию. И приблудыша своего с нее сними — я проверю.

***

Сима потихоньку впадала в панику. Ох, быть ей старой девой! Луиза уже и замужем побывала, и развестись успела, теперь вот Таня замуж собралась, все одноклассницы да однокурсницы давным-давно обзавелись семьями, и только Сима никому не нужна. А ведь ей уже двадцать четвертый год… И радовалась за подругу, и завидовала черной завистью — мало того, что сама стройная да симпатичная, так еще и парня себе отхватила уж писаного красавца, да еще и журналиста! Ну почему, почему одним всё, а другим — шиш на постном масле?! За что на Таньку такое счастье свалилось? Чем Сима-то хуже? Страдает, бедная, с самого детства от своей полноты. Папаша-алкоголик все нервы истрепал, приличного человека в дом не приведешь. А этой — и отец золотой достался, одна радость, хоть прожил недолго. И ведь ест, гадина, все, что ни попадя, и ни грамма не толстеет! А бедная Сима даже от свежего воздуха поправляется. Да за что же наказание такое?

От таких мыслей было немножечко стыдно перед самой собой, но, в очередной раз представив воочию всю несправедливость, бесилась только пуще: "Пусть и Таньке будет так же плохо, как и мне! А мне пусть будет хорошо. Ведь я уже за свою жизнь столько всего натерпелась!" Почему-то к Луизе Сима зависти не испытывала. Да и чему там завидовать-то? Практически мать-одиночка. Гера от обиды на бывшую жену развернулся и уехал в родной Альметьевск, присылает той копеечные алименты. Крутится баба, как может, огромные тюки таскает, потом в жару и стужу на базаре торгует, ребенка пытается поднять. Пока Луиза на базаре или в поездке, с Гайкой сидит бабушка Роза. И надо же было назвать ребенка таким идиотским именем! Больше всего Симу возмущало, как могла Луиза, с такой гордостью оберегавшая от любых поползновений перековеркать собственное имя, сократить Гаянэ до Гайки? Это ж как ребенка в школе задразнят с таким-то имечком! На все Симины попытки восстановить справедливость в отношении ребенка Луиза отвечала с ледяным спокойствием: "Вот вырастет, сама будет отстаивать свое полное имя. А мне удобнее называть ее Гайкой — так быстрее".

Сама же Луиза себя нисколько не жалела. Напротив, считала, что у нее все нормально. Вот только никак не удавалось рассчитаться с долгами. Проценты нарастали быстрее, чем успевала распродаться очередная партия товара. Она стояла на базаре с утра до ночи, а выторга едва хватало на погашение очередного долга. Кормили их с дочкой Луизины родители, а на одеться-обуться приходилось вертеться самостоятельно…

И Луиза выкручивалась. Девка она была яркая, восточная, в этих широтах считалась довольно экзотичной барышней. Кровь внутри бегала молодая, горячая, жаркое тело мечтало о любви… Порой на базаре и поклонники находились, встречали вечерами, и даже помогали дотащить до дому огромные неподъемные баулы, после чего вели Луизу в ресторан. Ох, и охочая Луиза была до ресторанов! Музыка, шампанское, танцы, веселье… Ну а потом, как водится, провожание. Луиза из себя девочку не строила — не мужа ведь ловила, так, сугубо для удовольствия… Иногда поклонники дарили дорогие вещи, иногда помогали материально. Луиза не считала зазорным брать такие подарки. А чего — она ж не просит, они сами дают. Но ведь не ради же денег или подарков Луиза позволяла затащить себя в койку! Сугубо ради высокой, но чистой любви. Пусть не всегда по любви, зато всегда — по взаимному влечению. И даже мать ее за это не осуждала — правильно, доченька, негоже от подарков отказываться!

***

Дрибница ненавидел женщин. И презирал. Всех. Без исключения. Даже Таню ненавидел. Это она, она виновата, что он женился на продажной женщине! Если бы не ее бесконечные капризы, если бы не ее нерешительность и боязнь признаться самой себе в том, что она его любит, он бы не только избежал позора, но и был бы давно и прочно счастлив! Это она, она во всем виновата!

Но если всех остальных женщин еще и презирал, то Таню только ненавидел. И к этой ненависти примешивалась любовь и бесконечная жалость в лучшем смысле этого слова. Она же, бедненькая, не по злому умыслу капризничала, она же вовсе не хотела, чтобы он женился на проститутке, она просто сверх всякой разумной меры скромна. Скромна до обморока! Скромна и порядочна! Но именно из-за ее чрезмерной скромности и попал Дрибница в столь позорное положение. Она, она во всем виновата! С Любки-шлюхи что возьмешь? Шалава — она и есть шалава, падшая женщина. Но именно Таня виновата, что Дрибнице пришлось жениться на первой встречной шлюхе! Именно на ней лежит ответственность! Он, Вова, в проститутках не разбирается. Ткнул пальцем в первую же попавшуюся, оказалась шлюха. Да и как могло оказаться иначе, если все кругом шлюхи?! Во всем мире только и остались три порядочные женщины: Таня, мать, да сестра Лида. Остальные все шлюхи, все! А Таня, хоть и порядочная, но именно она во всем виновата, она и только она!

А теперь она еще и замуж собралась?! Он ей устроит замужество! Мало дел наворочала со своей стыдливостью, теперь острых ощущений захотелось! Будут ей острые ощущения! Он ей устроит такое разнообразие!