Татьяна Туринская - Арифметика подлости

• Название: Арифметика подлости
• Автор: Татьяна Туринская
• Жанр: Современные любовные романы

---

— Сядь. И меня послушай. Хоть раз в жизни послушай по-настоящему. Не терпелось к взрослой жизни приобщиться — теперь сделаешь все, как я скажу, поняла?

Дочь с готовностью кивнула: конечно, мамочка!

— Ты теперь его вылизывать должна. Так вылизывать, чтоб он понял — без тебя пропадет. Поняла?

Очередной кивок.

— Дура, — констатировала мать беззлобно. — У него таких шлюх — только свистни. Тогда с какой радости ему жениться на тебе? Ты должна дать ему такое, чего никто не сможет сделать. Если раньше я запрещала тебе к кобелям в койку скакать — теперь сама туда отправляю. Вывернись наизнанку, но вгони его в блаженство. Любым местом! Любым способом! Главное — он должен забыть о других бабах, потому что они по сравнению с тобой ничто. Это твой единственный шанс удержать его. Никаких усталостей, никаких головных болей — никаких отговорок! Ты всегда готова к сексу, поняла? Даже в критические дни. Ты всегда готова.

Ольга плотоядно улыбнулась: будь уверена, мамочка, этот наказ я выполню, я не подведу тебя, мама.

Галина Евгеньевна скривилась, отлично поняв дочь.

— Что, понравилось? Доктор оказался прав. Мне никаких операций не делали — и то без мужика погибаю. А уж тебе… Дай Бог, чтоб физрук твой секс так же уважал, как и ты, иначе… В общем, вылизывай его, если не хочешь мою судьбу повторить. Мне-то твоего отца мало показалось, вот и результат. Смотри, девка…

***

Кебу предстоящее событие не радовало. Не сосчитать, сколько раз корил себя за несдержанность. Стоило всего-то несколько секунд потерпеть — и не пришлось бы пачкать паспорт. Так нет же, как последний идиот расквасился: женюсь, женюсь, только продолжай!

Первые дни после своеобразного предложения руки и сердца ходил, словно пыльным мешком по башке пристукнутый. Может, не слишком корректное сравнение, но в корне верное: именно не тяжелым чем-нибудь, после чего не оклемаешься, а пыльным мешком ни за что, ни про что: бах, и с ног до головы в какой-то мерзкой гадости. Руки-ноги вроде целы, а душе от этого не легче.

Однако за пару недель свыкся с мыслью о неизбежном, стал искать в женитьбе выгодные моменты. Как там говорят? 'Дай мне, Господи, силы изменить то, что я могу изменить, принять то, что изменить невозможно, и мудрости отличить одно от другого'. Хорошо сказано. Неизвестно, кто додумался, но ведь насколько верно!

Итак, изменить сказанное невозможно. На этот счет еще одна поговорка существует: 'Слово — не воробей, вылетит — не воротишь'. Тоже в самую тютельку. А раз не воротишь — придется жениться. Значит, нужно смириться и искать положительные стороны.

А почему бы и нет? Чем Оленька плоха? Чем не подходящая ему жена? Мила, непосредственна. А главное, скромна до полуобморока. Что там народ по этому поводу говорит? 'Настоящая жена должна быть леди в обществе, хозяйкой на кухне, и шлюхой в постели'. Не народ, а кладезь мудрости! Значит, и тут Кеба не прогадал, попал в яблочко. В люди Оленьку вывести не стыдно. Как махнет ресничками своими — все тут же поймут, что Генка в жены сущее сокровище отхватил. Чистое, неиспорченное, вечно молодое — в 23 выглядит на 15. В наше время пятнадцатилетние на тридцатник тянут, а Оленька до старости, поди, молодой останется. Как там? 'Маленькая собака — до старости щенок'? Нет, ну правда — на все случаи жизни народная мудрость имеется!

Хозяйкой Оленька опять же будет замечательной. В коротких перерывах между сексом тут же за тряпку хватается, все пятнышки выискивает, ей одной видимые. Поварского искусства пока еще не демонстрировала, как-то случая не подворачивалось, но наверняка и в этом не промах. В крайнем случае, этому всегда можно научиться.

Чего не скажешь о сексе. Далеко не каждая женщина способна стать королевой в постели. Некоторых учи, не учи — так и останется чурбаном. А Оленька у него эту науку вон как скоро освоила. Кеба и сам иной раз сомневается: ведь шлюха же стопроцентная! Но — только в постели. И только с ним — в этом он был уверен на все сто. Достаточно вспомнить, как она в первые разы краснела-бледнела, глаз поднять не смела. Это он, Генка, науку любви ей продемонстрировал, уму-разуму постельному научил, в настоящие женщины ее произвел. Такое не забывается. Никто другой Оленьке теперь даром не нужен, это еще один факт. За одну только постельную науку благодарна ему будет по гроб жизни.

Нет, в самом деле. Оленька для него — идеальный вариант. Но идеала в реальности не существует, обязательно должен быть какой-то изъян, лишь подчеркивающий ее идеальность. Шрам. Ну да это глупость величайшая — никакой это не изъян, и уж тем более не уродство. Изюминка, вот. Скорее горькая, правда: если эта изюминка его и торкает, то отрицательно.

Ну да это такая мелочь! Главное — порядочная девушка, сразу видно. У шлюх да тварей таких наивных глаз не бывает. Нет, его Оленька — бриллиант чистой воды. Глазоньки как раз бриллиантовые: чистые-чистые, честные-честные. С такими глазами младенчики на свет появляются, а Оленька умудрилась по жизни двадцать три года отшагать, не запачкавшись. Да при всей своей честности такая затейница оказалась, такая искусница! Мечта, да и только.

Все правильно, ему не за что себя ругать. Наоборот — дурак был бы, если бы мимо прошел. Все правильно. Отличный выбор. У Лёхи Бубнова скоро день рождения, там Гена и объявит сногсшибательную новость о своей женитьбе. То-то Лёха удивится! А заодно и с Оленькой познакомится. Пусть видит, что не только его Лидка самая лучшая жена в мире. У него, у Генки, будет еще лучше. У него будет не какая-нибудь Лидка, у него будет Оленька.

По понедельникам физкультура была второй парой. Ольга давно уже переодевалась не в общей раздевалке, а в каморке Кебы. От кого скрываться? И так уже весь институт говорит об их предстоящей женитьбе.

Пока она переодевалась, Гена отмечал в журнале отсутствующих. Дошел до фамилии Казанцева:

— Кто такая? Она вообще на лекции ходит или только на сессии появляется?

— Конечно, ходит! Это ж Маринка моя, я тебе про нее рассказывала. Та, которая дурочка, помнишь? Ну, которая на дешевую удочку к художнику попалась. Между прочим, я ее в свидетельницы беру, если ты не возражаешь.

— А, да, припоминаю. А зачем нам свидетельница-дурочка? Ну да ладно, тебе виднее. В конце концов, я ведь не на свидетельнице женюсь. Только я ее, по-моему, не видел ни разу. По крайней мере, в этом семестре точно не видел. Она у тебя о чем думает? Я не собираюсь ставить ей зачет только за то, что она твоя подруга и будущая свидетельница. До сессии, между прочим, три недели осталось, а у нее ни одного посещения, ни одного зачета. Ни бег не сдала, ни брусья, ни прыжки в высоту. О ГТО я вообще молчу.

Ольга аккуратно повесила одежду на спинку стула за его спиной:

— Не вошкайся, блузку помнешь. Выкрутится как-нибудь. Можно подумать, ей впервой. Она всю жизнь зачеты шваброй зарабатывает.

— Швабра — дело полезное. Хоть какая-то физическая нагрузка на растущий организм. Да и мне такие прогульщицы не во вред — уборщицы-то в спортзале отродясь не было, на таких вот казанцевых штатное расписание и рассчитано. Только ты ей скажи — одним заходом не отделается. За каждый вид отдельно шваброй махать будет. Сегодня пусть и начинает. Ты скажи ей, пусть после третьей пары приходит.

— Как скажешь, дорогой. А мне приходить?

— Что, тоже хочешь шваброй помахать?

— Нет, касатик, я предпочитаю махать другим местом!

Гена усмехнулся:

— Вот вечером и помахаешь. Побереги силы, крошка!

Будто малое дитя, Конакова обиженно вытянула губки-бантики:

— И что, я тебе совсем-совсем не нужна?

— Нужна. Но не со шваброй. Сама подумай: как твоя подруга будет здесь убирать, если мы в это время будем кувыркаться на матах? Поняло, горе луковое? Или хочешь пригласить ее в нашу теплую компанию?

— Не, я лучше поняло, — улыбнулась Ольга. — Ну тогда я побежала, да? До вечера?

— До вечера, — отмахнулся Кеба и вернулся к изучению журнала.

***

Погода в этом году просто сошла с ума. Сначала зима отказывалась уступать весне дорогу, до конца апреля измываясь над уставшим от холода народом. Потом — буквально четыре дня весны с очень резким переходом от минус пяти сразу к плюс пятнадцати.

Весна еще совсем не успела развернуться, натешиться властью над промерзшей землей, а обнаглевшее лето уже влезло не в свою очередь, и давай шпарить во всю яростную мощь. Разыгралось так, что природа за ним не поспевала. Зелень одновременно поперла и из земли, и из липких, остропахнущих почек деревьев. Тут же, наплевав на календарные сроки, зацвели яблони с абрикосами, каштаны горделиво выставили напоказ крупные белые свечи. Одуванчики, не успев порадовать глаз ярким оперением, поседели в одну ночь.

Люди попытались было жить по календарю, а не по погоде, да долго не выдержали: еще неделю назад кутающиеся в зимние куртки, перешли на пиджаки и легкие ветровки. Но в полдень и в них было неимоверно жарко. К середине мая все, как один, облачились в тенниски да сарафаны: даже ранним утром стрелка термометра упрямо не опускалась ниже двадцати шести градусов.