Любомир Николов - Червь на осеннем ветру

• Название: Червь на осеннем ветру
• Автор: Любомир Николов
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2004

НИКОЛОВ Любомир (10.01.1950)

…Подлинная известность пришла к автору после публикации повести «Червь на осеннем ветру» (Червей под есенен вятър, 1986; рус. — 1989), принесшей автору премию Европейского конгресса писателей-фантастов (ЕВРОКОН, 1987). Исследуя феномен массовой культуры и ее влияния на человеческое сознание, автор делает героем повествования персонажа «продвинутой» разновидности компьютерной игры-видеона, осознавшего себя самодостаточной личностью и восставшего против творцов-«демиургов». Оригинальной выглядит попытка автора использовать в рамках одного текста языковые и повествовательные пространства «космической оперы» (в 1-й части) и социально-психологической прозы, очевидны аллюзии с рассказом Лино Альдани «Онирофильм». В конечном же итоге «Червь…» — одна из самых утонченных притч об ответственности творца (будь то писатель, художник или режиссер) за свое творение.

Евгений В. ХАРИТОНОВ

---

Один за другим солдаты вышли из хижины. На секунду сержант остановился и огляделся, выбирая, какой дорогой идти. Игнасио вздохнул с облегчением. Еще чуть-чуть, и он спасен, а дальше будет легче.

Внезапно из хижины донесся пронзительный крик. Солдаты удивленно оглянулись. Прямо у них на глазах доски пола взлетели вверх, и из образовавшейся дыры выскочил полуголый негр с посеревшим от страха лицом.

— Вот он! — торжественно взревел сержант.

Одним прыжком негр вылетел в дверь и побежал к кустам. Солдаты не успели опомниться и только смотрели ему вслед.

— Стреляйте, сволочи! — орал сержант. — Огонь!

Один из солдат поднял ружье и нажал на курок, не целясь. Прогремел выстрел, но негр продолжал бежать. Вторая пуля тоже его не догнала. До кустов оставалось шагов десять, когда раздался третий выстрел. Негр охнул, схватился за поясницу и рухнул на землю.

Сержант оглянулся. В его маленьких черных глазках блеснула радость. Он поднял руку и указал пальцем на Игнасио.

— Арестуйте этого человека!

Прозвучал финальный аккорд, телеэкран на секунду погас, потом появилась диктор и с улыбкой объявила:

— Дорогие зрители, вы смотрели седьмую серию кубинского телесериала «Жизнь Игнасио». Следующую, восьмую серию смотрите в среду, в…

— Черт! — воскликнул сидящий у телевизора мальчик.

— Филипп! — строго сказал Лемхович. — Сколько раз я просил тебя не ругаться?

— Это нечестно! — обиженно пробормотал мальчик.

Лемхович выключил телевизор — там пошла какая-то реклама — и обернулся к сыну.

— Что, по-твоему, нечестно?

— Ну, это… — Филипп неопределенно махнул рукой. — Почему Игнасио не обернулся? Только чуть-чуть глянул бы в сторону, увидел бы змею и прогнал. Тот, толстый, уже совсем уходил.

Отец пожал плечами.

— Ну, фильм уже снят, и ничего нельзя изменить. Он останется таким, какой есть, для всех зрителей, и всякий раз, когда его будут показывать. Можешь хоть десять раз смотреть, змея все равно вползет в хижину.

— Да знаю, знаю, — нетерпеливо кивнул мальчик. — Я — о другом. Неужели нет никакого способа освободить Игнасио?

Лемхович немного подумал. Он не был сторонником «потакания» детским капризам. Предпочитал разговаривать с сыном, как со взрослым. Марта иногда выговаривала ему за это, но Филиппу нравилось.

— Понимаю, что ты хочешь сказать, сынок, но такого способа нет. В конце концов, Ингасио на экране всего лишь подвижный образ — лишенный собственной воли, способности принимать решения. И так ведь не только с ним одним, но с экранной действительностью вообще. Однажды зафиксированная, она не поддается изменению. За создание фильма мы платим высокую цену — отказываемся от случайностей, которые являются неотъемлемым элементом реальной жизни.

В глазах Филиппа вспыхнули воинственные огоньки.

— Слушай, пап, не вешай мне лапшу на уши! — не слишком почтительно заявил сын (во время спора ему это дозволялось). — Объясни по-человечески, почему мы не можем дать свободу Игнасио?

Лемхович вздохнул. И сегодня вечером ему, похоже, не удастся поработать. Статья не дописана, в редакции уже сердятся, а он спорит тут с сыном на какую-то бессмысленную тему.

В тот момент он не мог даже предположить, что через пять лет эта тема принесет ему Нобелевскую премию.

Сидя в студии, Лемхович вспомнил тот далекий вечер и свое смятение при споре с упрямым мальчишкой. Вспомнил, как долго вертелся в кровати, напрасно борясь с бессонницей. Где-то в полночь осторожно встал, чтобы не разбудить Марту, поднялся на антресоли и начал рыться в старых журналах. Что-то такое там было, он уверен. И он действительно нашел — пожелтевший, пыльный экземпляр «Журнала де ля електронисьен» 2003 года со статьей Шарля Терлье.

— На следующий день я принялся за общие вычисления, — продолжал он. — Просчитал, каким объемом памяти должен обладать компьютер, чтобы можно было разыграть историю Игнасио. Цифры получились чудовищными. Я уже был готов бросить это дело, но понимал, что овчинка стоит выделки. Если у меня выйдет, то мир получит новый вид искусства — телевизор, способный бесконечно долго разыгрывать любые истории, которые мы ему зададим. Кажется, именно тогда мне пришло в голову название «видеон». Может, не самое удачное, но как-то привилось.

Научный сотрудник кашлянул.

— Вы говорили, что столкнулись с трудностями, могу себе представить. Как вам удалось преодолеть препятствия?

— Видите ли, на начальной стадии работы я руководствовался простейшей принципиальной схемой будущего аппарата. Сейчас набросаю…

Лемхович достал из кармана листок бумаги и стал чертить.

Экран

Преобразователь информационных сигналов

Логический фильтр

Долговременная память

Генератор случайных чисел[5]

Одна из камер зависла над его плечом, чтобы показать схему.

— Угу! — понимающе кивнул научный сотрудник. — Этой схемой пользуются до сих пор.

— Да, она очень проста, чтобы меняться, хотя когда-нибудь, наверное, и это случится. Но главное заключалось в том, как все это реализовать на практике. В то время я работал в одной экспериментальной лаборатории. Руководство института заинтересовалось этой идеей и дало мне, как говорится, зеленую улицу. К тому времени как раз закончили создание долговременной памяти универсальных компьютеров космических станций. С огромным трудом нам удалось раздобыть одну из первых моделей, и, казалось, все решено. Но не тут-то было — трудности только начались.

Лемхович вновь вспомнил тот наивный энтузиазм, с которым они принялись за работу. Тогда он твердо верил, что все будет готово самое большое за шесть месяцев. А прошло больше двух лет, прежде чем в лаборатории появился первый видеон — машина величиной с гардероб и с маленьким экраном на передней стенке. Как всякий прототип, он был настоящим чудовищем по сравнению со своими нынешними правнуками. Но Лемхович любил старую примитивную машину — ведь именно с нее начиналась новая жизнь Игнасио!

— Да, забыл упомянуть! — спохватился он. — В качестве рабочей версии мы взяли именно этот фильм — «Жизнь Игнасио». В память модели заложили кучу информации по истории и географии Кубы, о физическом облике и характере действующих лиц и так далее. В качестве стартовой ситуации избрали тот момент, когда сбежавший раб появляется в хижине Игнасио. Как видно из схемы (он показал пальцем), ситуация проходит через логический фильтр, и преобразователь выдает ее на экран. Сразу же после этого вступает в действие генератор случайных чисел. Его действие во многом сходно с человеческой фантазией — по теории вероятности из памяти выбирается произвольная информация, которая согласуется с возникшей ситуацией, фильтр пропускает ее — и она появляется на экране. Или отбрасывается. Тогда генератор подбирает новую ситуацию. Таким образом получается настоящее, уникальное, непредсказуемое действие.

Он помолчал и тихо добавил:

— По сути дела, это и есть видеон.

6

Игнасио сидел у двери хижины и делал вид, что не имеет к происходящему никакого отношения. Даже не шевелился, лишь уголки его губ слегка подрагивали, но четверых солдат это не интересовало. Под руководством сержанта они перетряхивали бедные пожитки, перевернули старую дощатую кровать, разодрали соломенную подстилку и в смятении огляделись вокруг. В тесной хижине человеку скрыться негде.

— Здесь он! — взревел в бешенстве маленький тучный сержант. — Проклятие, не мог же он испариться!

— А может, он вообще здесь не появлялся, господин сержант? — несмело проговорил один из солдат.

Сержант развернулся, подскочил и изо всей силы врезал ему оплеуху. Сапоги его тяжело затопали по полу, и раздался треск. Сгнившие половые доски не выдержали тяжести. Сержант провалился по пояс и почувствовал под ногами что-то мягкое.

В тесном, мрачном пространстве хижины раб лежал ничком, оцепеневший от страха, с посеревшим лицом. Сержант топтался на его спине, беспомощно царапал ногтями доски и злобно сверкал глазами в сторону солдат, которые едва сдерживали улыбки. Игнасио бросил равнодушный взгляд через плечо и принял прежнюю позу. На мгновение из травы показалась змея, помотала головой и заползла обратно.

Наконец солдаты вытащили сержанта. Он отряхнул щепки, решил было заглянуть в дыру, но передумал и нарочито широким шагом направился к выходу. Мимоходом толкнул Игнасио, хотя места было достаточно.

— Ну, если окажется, что ты спрятал негра, мерзавец! Вернусь и подпалю тебя вместе с твоей хижиной!

Сержант остановился, огляделся, раздумывая, какой дорогой пойти. Потом повернулся спиной к Игнасио и повел четверых солдат к кустам.

Вздох облегчения Игнасио слился с восторженным возгласом столпившихся у видеона мужчин. Кто-то побежал к холодильнику за заготовленной бутылкой шампанского, остальные схватили в охапку Лемховича и начали подбрасывать его в воздух. Филипп (как особо приглашенный на первую пробу) скакал рядом и хрипло кричал: