Александр Бессараб - В прицеле — танки

• Название: В прицеле — танки
• Автор: Александр Бессараб
• Издательство: Воениздат
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1970

Тысячи километров от подмосковных лесов до фашистского логова — рейхстага прошел по трудным дорогам войны 420-й отдельный истребительно-противотанковый артиллерийский дивизион. Расчищая продвижение родной пехоте, воины этой части метким огнем пушек уничтожили не один десяток вражеских танков, самоходных и противотанковых орудий, пулеметных гнезд, сотни гитлеровцев. О мастерстве, стойкости и мужестве солдат, сержантов и офицеров дивизиона, командовать которым автору довелось в боях за освобождение Латвии и Польши, а также при разгроме фашистских войск на Одере и в Берлине, написаны эти воспоминания.

---

Большую помощь нам оказал опыт пехотинцев и саперов, который широко освещался в дивизионной газете «За честь Родины». Ее редактор капитан И. А. Конченов вместе с работниками политотдела дивизии подполковником А. Е. Жук, майором В. М. Могильниковым, капитанами И. Е. Кухаревым и П. Н. Осыченко были частыми гостями у нас в дивизионе и в других частях соединения, выступали перед личным составом с докладами, собирали материал, освещали на страницах этой небольшой газеты наиболее интересные и полезные эпизоды из боевой подготовки подразделений.

В печати была опубликована серия статей, помогавших офицерам и сержантам в подготовке подразделений к предстоящим боям по преодолению водной преграды и захвату плацдарма на противоположном берегу.

Каждый красноармеец и младший командир имел Памятку бойцу в наступлении. В ней излагались основные положения действий при преодолении широкой водной преграды, захвате плацдарма на противоположном берегу, во время боя в городе. Воины настойчиво изучали эти наставления, обобщавшие опыт боевых действий, накопленный пехотными и артиллерийскими подразделениями в минувших сражениях. Рассказывалось и о нашем дивизионе, вернее, о стойкости, мужестве и находчивости, проявленных личным составом третьей батареи под командованием старшего лейтенанта И. Т. Кучина летом сорок четвертого года при освобождении Латвии. А произошло тогда вот что.

На исходе жаркого августовского дня дивизион вместе с батальоном 594-го стрелкового полка достиг реки Айвиэксте под Мадоной и, развернув боевые порядки своих батарей в противотанковый опорный пункт, прикрыл шоссейную дорогу и мост через реку.

Мост был деревянный, но довольно крепкий. По нему уже прошла вперед вся боевая техника нашей дивизии и частей усиления. На западном берегу дорога резко поворачивала вправо, метров триста бежала почти параллельно реке; обогнув небольшую безымянную высоту, она снова делала крутой поворот влево и, рассекая яркую, сочную зелень луга, спешила к смешанному лесу. Весь участок между рекой и лесом был покрыт кустарником, заболочен и не представлял опасности со стороны немецких танков. Скорее всего, их надо было ожидать с сухого зеленого луга, который раскинулся справа ох дороги.

Другой берег реки был очень удобен для выбора огневых позиций и наблюдательных пунктов. С него визуально контролировалась и простреливалась любая точка на западном берегу, включая и безымянную высоту, лежавшую между дорогой и рекой. Третья батарея старшего лейтенанта Кучина как раз и окопалась на этой высоте, а две другие заняли огневые позиции справа и слева от дороги на восточном берегу Айвиэксте.

Оборудование позиций завершили уже в сумерках. Вскоре уставшие бойцы крепко уснули в защитных ровиках на мягкой постели из свежесорванной травы. Только караульные не дремали, оберегали покой уставших товарищей. Где-то рядом, в стрелковых ячейках, жидкой цепочкой охвативших западный склон высоты, отдыхали пехотинцы. Никто не подозревал, что уготовила им нелегкая военная судьба...

Ранним утром, не успел еще рассеяться густой туман, около сорока бронированных фашистских машин выскочили из лесу и устремились к мосту. Намерения противника были просты — ударом во фланг отрезать от основных сил корпуса вырвавшуюся вперед 207-ю стрелковую дивизию вместе с приданными ей танковыми подразделениями и затем ликвидировать ее.

Для этого немцам нужно было мощным танковым тараном вдоль шоссе смять нашу оборону и с ходу овладеть переправой. Их бронированные машины устремились вперед, а самоходные орудия расползлись по всему лугу и, маневрируя, стали поддерживать танки с флангов.

Первой открыла огонь по машинам на опушке батарея Ивана Кучина.

Подступы к безымянной высоте простреливались также первой и второй батареями дивизиона, но они пока молчали, выжидая более выгодного момента. Не стреляли и орудия батареи полковых 76-мм пушек 594-го стрелкового полка.

Впереди всех на правом фланге стояло орудие старшего сержанта Федора Шестакова. Оно прикрывало дорогу как раз у ее изгиба. С этой позиции хорошо просматривалось шоссе, поэтому Шестаков заметил танки задолго до их появления — по синеватому облаку выхлопных газов. Как только первая машина с автоматчиками на броне выскочила на поляну, Шестаков скомандовал:

— По головному танку, бронебойным, отражатель ноль, угломер тридцать ноль, прицел постоянный, наводить вниз, упреждение один танк... огонь!

Наводчик младший сержант Владимир Попивнич прильнул к резиновой наглазнице панорамы и быстро начал вращать рукоятки маховичков. Подведя горизонтальную линию перекрестия под брюхо танка, нажал на спуск. Прогремел выстрел. Снаряд ушел чуточку вправо. Шестаков, поправив установки, скомандовал доворот. Ефрейтор Травкин принял новый снаряд из рук подносчика Ивана Кислицына, вогнал его в казенник. Щелкнул затвор. Плавно перемещая вертикальную линию перекрестия, наводчик подвел ее спереди к корпусу танка и, сократив промежуток между ними до небольшого просвета, снова нажал педаль спуска. Танк задымил, повернул к лесу и скрылся среди деревьев. На опушке забегали немцы.

А Попивнич тем временем уже сторожил новую цель — самоходку в грязно-зеленом камуфляже. Она вела огонь с места в сторону переправы. Чья-то пушка стукнула ее бронебойным по башне, но снаряд рикошетировал. Однако нервы фашиста не выдержали, он двинулся вперед с разворотом и подставил часть борта прямо под подкалиберный снаряд. Владимир Попивнич незамедлительно послал его вперед. Самоходка стала, словно с ходу налетела на глухую вертикальную стенку. Тотчас же из всех ее щелей повалил дым, взметнулось пламя.

Гитлеровские машины в ту же минуту навалились на пушку Шестакова. Вздыбилась земля. Зазвенели осколки по орудийной стали. Кучин сосредоточил огонь всей батареи по головным танкам. Но запереть колонну в лесу ему не удалось. Противник продолжал двигаться вперед. Не прошло и десяти минут с начала боя, а все вокруг горело, дыбилось фонтанами земли и металла. Перед мостом по всему лугу пылали танки и самоходки фашистов. Черный дым и копоть низко стлались по земле, перемешиваясь с туманом. Но вот поднялось солнце, и машины противника замедлили ход: прямые лучи, видимо, ослепили танкистов.

Расчету Шестакова приходилось много раз поворачивать свою пушку в разные стороны и стрелять то по танкам, то по самоходкам, то по автоматчикам. Командир орудия и наводчик сменяли друг друга у панорамы и непрерывно вели огонь. Один из танков, подожженный шестаковцами, пылал у лесной опушки, другие с развороченными гусеницами или с заклиненными башнями стреляли с места, поддерживая машины, медленно приближающиеся к высоте.

В работу вступили батарея полковых пушек и взводы противотанковых ружей. Заметно возросла плотность противотанкового огня. Запылала еще одна вражеская самоходка. От острого глаза комбата Кучина, внимательно следившего за полем боя, не ускользнуло и то, что напор врага стал ослабевать — атака захлебывалась. Внезапный танковый таран не удался. Бронированные машины не сумели прорваться к переправе. И тогда, отступив к лесу и перестроив там свои боевые порядки, танки и пехота врага атаковали безымянную высоту в развернутом строю, в лоб. Минометчики, открыв огонь дымовыми снарядами, поставили перед высотой сплошную завесу, и старший лейтенант Кучин, пользуясь случаем, приказал всем расчетам перетащить орудия на запасные позиции.

Спустя четверть часа снова грянул бой. До передних танков оставалось не более полукилометра. Гитлеровцы, видимо, уже предвкушали свою победу, но вновь заговорили наши пушки, дружно ударив в упор с более выгодных позиций. Одновременно противник попал под губительный перекрестный огонь двух других батарей дивизиона, разместившихся за рекой. Батальонные и полковые минометы навалились на автоматчиков врага, заставили их покинуть спасительную броневую защиту и рассеяться по лугу.

Однако враг не унимался и, несмотря на большие потери, упрямо лез напролом. Завязался жестокий бой у подножия высоты, затем на самой высоте, на отдельных участках он переходил в рукопашную схватку. Особенно тяжело пришлось расчету Федора Шестакова. Гитлеровцы обнаружили его после того, как артиллеристы в упор расстреляли еще одну самоходку. В сверкающих на солнце касках, в расстегнутых кителях, с прижатыми к животу автоматами, фашисты пошли в атаку на горстку храбрецов. Ведя огонь короткими очередями и забрасывая ячейки пехотинцев гранатами, немцы сравнительно легко прорвали жидкую цепочку обороны и вплотную подошли к орудию. На некоторое время их прижал к земле станковый пулемет, прикрывавший позицию батареи. Но в пулеметчика незамедлительно полетели гранаты.

Федор Шестаков бросился на помощь, метнул в фашистов две лимонки, с трудом отодвинул обмякшее тело убитого пулеметчика. Вместе с подбежавшим Егором Травкиным он заправил новую ленту, нажал на гашетку, и свинцовая струя опять хлынула навстречу врагу. Гитлеровские автоматчики упали на траву как подкошенные. Но за ними к позициям батареи бежали в полный рост и ползли по-пластунски новые цепи. Уже ранены Травкин, Приходько, Иванов. У пушки остались двое, потом только Владимир Попивнич. Щуплый, почти подросток, солдат согнулся над панорамой и, увидев самоходку, подмявшую пулеметный расчет, зло закричал: