Лев Гумилев - Хунны в Азии и Европе

• Название: Хунны в Азии и Европе
• Автор: Лев Гумилев
• Жанр: История

---

Судьбы древних народов переплетаются столь причудливо, что только предметы искусства (подвиги древних богатырей, кристаллизовавшиеся в камне или металле) дают возможность разобраться в закономерностях этнической истории, но эта последняя позволяет уловить смены традиций, смысл древних сюжетов и эстетические каноны исчезнувших племен. Этнология и история культуры взаимно оплодотворяют друг друга. Итак, хотя хунны не восприняли ни китайской, ни иранской, ни эллино-римской цивилизации, это не значит, что они были к этому неспособны. Просто им больше нравилось искусство скифов. И надо признать, что кочевая культура до III века, с точки зрения сравнительной этнографии, ничуть не уступала культурам соседних этносов в степени сложности системы.

ВСТРЕЧИ

Перейдя на новое место, хунны не могли не встретиться с аборигенами. Обычно именно встречи и столкновения на этническом уровне привлекали внимание древних историков и фиксировались в их сочинениях. И о приходе хуннов в Прикаспий есть упоминания географа Дионисия Периегета около 160 г. и Птолемея в 175-182 годах. Но этого так мало, что даже возникло сомнение, не вкралась ли в тексты этих авторов ошибка переписчика [27]. Однако такое сомнение неосновательно, ибо автор VI века Иордан, ссылаясь на "древние предания", передает версию, проливающую свет на проблему [28].

Король готов Филимер, при котором готы во второй половине II века появились на Висле, привел свой народ в страну Ойум, изобилующую водой. Предполагается, что эта страна располагалась на правом берегу Днепра [29]. Там Филимер разгневался на каких-то женщин, колдуний, называемых по-готски "галиурунами", и изгнал их в пустыню. Там с ними встретились "нечистые духи", и потомки их образовали племя гуннов. Видимо, так и было. Хунны, спасшиеся от стрел и мечей сяньбийцев, остались почти без женщин. Ведь редкая хуннка могла вынести тысячу дней в седле без отдыха. Описанная в легенде метисация единственное, что могло спасти хуннов от исчезновения. Но эта метисация вместе с новым ландшафтом, климатом, этническим окружением так изменили облик хуннов, что для ясности следует называть их новым именем "гунны", как предложил К.А. Иностранцев.

Такая радикальная перемена в образе жизни и культуре - явление естественное [30]. Хунну и гунны - пример этнической дивергенции. Последняя следствие миграции, а на новом месте пришельцы не могут не вступить в контакт с соседями. Но контакты бывают разными.

Аланы, жившие между Нижней Волгой и Доном, встретили хуннов недружелюбно. Однако во II-III веках хунны, постепенно становящиеся гуннами, были слишком слабы для войн с аланами, потрясавшими даже восточные границы Римской империи. На берегах Дуная их называли "рокс-аланы", то есть "блестящие", или "сияющие аланы". В низовьях реки Сейхун (Сырдарья) жил оседлый народ хиониты, которых китайцы называли "хуни" и никогда не смешивали с хуннами. С хионитами хунны не встречались. Лежавшая между ними суглинистая равнина, с экстрааридным, то есть сверхзасушливым климатом, была природным барьером, затруднявшим этнические контакты, нежелательные для обеих сторон.

Северными соседями хуннов были финно-угорские и угро-самодийские племена, обитавшие на ландшафтной границе тайги и степи. Их потомки манси и ханты (вогулы и остяки) - реликты некогда могучего этноса Сыбир (или Сибир [31]), в среднегреческом произношении - савир. Прямых сведений о хунно-сибирских контактах нет, что само по себе говорит об отсутствии больших войн между ними. Косвенные соображения, наоборот, подсказывают, что отношения савиров и хуннов, а позднее - гуннов, были дружелюбными.

СВОБОДНОЕ МЕСТО

Внутренние области обширного Евразийского континента принципиально отличаются от прибрежных характером увлажнения. Западная Европа, по существу, большой полуостров, и омывающие ее моря делают ее климат стабильным. Конечно, и здесь наблюдаются вариации с повышением или понижением уровня увлажнения, но они невелики и значение их для хозяйства народов Западной Европы исчерпывается отдельными эпизодическими засухами или наводнениями. Те и другие быстро компенсируются со временем, но даже в этом случае последствия их отмечаются в хрониках (летописях). Так, в дождливые периоды в них фиксируются ясные дни или месяцы, и наоборот. Особенно важно учитывать смены повышенных увлажнений и атмосферных фронтов. Как установлено, пути циклонов постоянно смещаются с юга на север и обратно. Эти смещения происходят от колебаний солнечной активности и соотношений между полярным, стабильным, и затропическим, подвижным, антициклонами, причем ложбины низкого давления, по которым циклоны и муссоны несут океаническую влагу на континент, создают метеорологические режимы, оптимальные или для леса, или для степи, или для пустыни. И если даже в прибрежных регионах эти смещения заметны, то внутри континента они ведут к изменениям границ между климатическими поясами и зонами растительности. Последние же определяют распространение животных и народов, хозяйство коих всегда тесно связано с окружающей средой.

Смены зон повышенного увлажнения наглядно выявляются при изучении уровней Каспия, получающего 81 процент влаги через Волгу из лесной зоны, и Арала, которые питают реки степной зоны. Уровни эти смещаются гетерохронно, то есть при трансгрессии Каспия идет регрессия Арала, и наоборот. Возможен и третий вариант: когда циклоны проходят по арктическим широтам, севернее водосбора Волги, снижаются уровни обоих внутренних морей. Тогда расширяется пустыня, отступает на север тайга, влажные степи становятся сухими и тает Ледовитый океан. Именно этот вариант имел место в конце II и особенно в III веке. Кончился он только в середине IV века.

Хунны уходили на запад по степи, ибо только там они могли кормить своих коней. С юга их поджимала пустыня, с севера манила окраина лесостепи. Там были дрова - высшее благо в континентальном климате. Там в пролесках паслись зубры, олени и косули, значит, было мясо. Но углубиться на север хунны не могли, так как влажные лесные травы были непривычны для хуннских коней, привыкших к сухой траве, пропитанной солнцем, а не водой. Местное же население, предки вогулов (манси) [32], отступало на север, под тень берез и осин, кедров, елей и пихт, где водились привычные для них звери, а реки изобиловали рыбой. Им не из-за чего было ссориться с хуннами. Наоборот, они, видимо, понравились друг другу. Во всяком случае в конце V и в VI веке, когда гуннская трагедия закончилась и гуннов как этноса не стало, угорские этносы выступают в греческих источниках с двойным названием: "гунны-савиры", "гунны-утигуры", "гунны-кутригуры", "хунугуры" [33].

Если даже приуральские угры не смешивались с хуннами, то очевидно, что они установили контакт на основе симбиоза, а отнюдь не химеры. Такой контакт позволил им объединить силы, когда они понадобились. Симбиоз - близкое сосуществование двух и более этносов, каждый из которых имеет свою экологическую нишу. Химера - сосуществование в одной экологической нише. Отношения между этносами могут быть и дружелюбными и враждебными, метисация возможна, но не обязательна, культурный обмен иногда бывает интенсивным, иногда - слабым, заменяясь терпимостью, переходящей в безразличие. Все зависит от величины разности уровней пассионарного напряжения контактирующих этносистем.

Иногда имеет значение характер социального строя, но в нашем случае этого не было. Южносибирские и приуральские финно-угры в III веке имели свою организацию, которую китайские географы называли Уи-Бейго - Угорское Северное государство [34]. Оно было расположено на окраине лесной зоны, примерно около современного Омска. У хуннов тоже была военная организация и вожди отрядов, без которых любая армия небоеспособна. Но и те и другие находились еще в родовом строе, что исключало классовые конфликты между этносами. Двести лет прожили они в соседстве, и когда наступила пора дальних походов в Европу, туда двинулись не хунны и угры, а потомки и тех и других - гунны, превратившиеся в особый этнос. Хунны стали ядром его, угры - скорлупой, а вместе - особой системой, возникшей между Востоком и Западом вследствие уникальной судьбы носителей хуннской пассионарности.

ВЕЛИКАЯ ПУСТЫНЯ И СЕВЕР

И все-таки хунны не смогли бы уцелеть, если бы в ход событий не вмешалась природа. Степь, которая была для их хозяйства вмещающим ландшафтом, в начале новой эры была не пустой равниной, покрытой только ковылем и типчаком. В ней были разбросаны островки (колки) березового и осинового леса, встречались сосновые боры. Там паслись стада сайгаков; лисицы-корсаки охотились на сурков и сусликов. Дрофы и журавли подвергались нападениям степных орлов и удавов. Степь могла кормить даже такого хищника, как человек. Почему же финно-угры так легко отказались от принадлежавших им степных угодий?

Во II веке атлантические циклоны сместили путь своего прохождения. В I веке они несли влагу через южные степи и выливали ее на горные хребты Тарбагатая, Саура и Тяньшаня, откуда они текли в Балхаш и Арал. Степи при этом зимой увлажнялись оптимально. Снега выпадало достаточно (свыше 259 мм в год), чтобы пропитать землю и обеспечить растительности возможность накормить травоядных, а телами их - хищников, в том числе людей. В середине II века путь циклонов сдвинулся в лесную зону, что вызвало обмеление Арала и подъем уровня Каспия на 3 метра [35]. Но спустя столетие вековая засуха развернулась с невиданной мощью. Северная аридная степь сдвинулась еще к северу, заменившись экстрааридной пустыней. Количество осадков снизилось до 100-200 мм в год. Полынь вытеснила ковыль, куланы заменили сайгаков, ящерицы, гюрза, варан удавов.