Марк Алданов - Истоки

• Название: Истоки
• Автор: Марк Алданов
• Жанр: Историческая проза

В большей степени, чем любое другое произведение Алданова, «Истоки» связаны с русским историческим романом XIX века. Но современник Соловков и Хиросимы, Алданов по-новому интерпретирует известные события русской и европейской истории 1874—81 годов. Размышляя о культурной традиции, сталкивая героику и будни, анализируя поведение человека перед лицом смерти, он, по существу, остается в кругу вечных тем, но главный его мотив — бессилие человека перед потоком исторических событий, тщетность исторических деяний. Этот горький мотив контрастирует с внешней легкостью занимательного повествования: композиция выразительна, сюжет включает элементы высокой трагедии, мелодрамы, криминальной истории.

---

Работа над этим самым крупным по объему из его романов продолжалась до 1946 г. Параллельно Алданов печатал короткие рассказы на актуальные, подсказанные войной темы, участвовал в создании в Нью-Йорке толстого литературно-художественного и общественно-политического журнала на русском языке. Он назывался «Новый журнал» и выходил раз в квартал, почти в каждом его номере печатались новые произведения писателя. Постепенно роман отодвигал на задний план все другие дела. Алданов задумал ввести в сюжет образы цирковых артистов и, чтобы достоверно изобразить характеры и обычаи неизвестной ему среды, отправился с бродячим цирком в турне по Соединенным Штатам. «Он знал, что быт и атмосфера этих цирков едва изменяются с годами и широтами. В результате даже в цирковой технике, описанной в романе, и там „комар носа не подточит“. Писательская честность Алданова действительно была беспредельна», — свидетельствует мемуарист А. Бахрах.[303] 29 июня 1945 г. Алданов сообщил И. А. Бунину: «Кроме „Истоков“ я ничего не пишу»!..[304]

Русское книгоиздательское дело за рубежом в первые послевоенные годы находилось в упадке. Сначала «Истоки» появились в переводе на английский язык (1947) под названием «Before the Deluge» («Перед потопом»). В 1948 г. Книжное общество Англии избрало это произведение лучшим романом месяца. Лишь в 1950 г. роман появился на русском языке, его выпустило в двух томах парижское издательство «YMCA-Press». Деление на два тома было предпринято издательством, а не автором: на выставке «YMCA-Press» в Москве осенью 1990 г. демонстрировался автограф письма Алданова в редакцию, Б. М. Крутикову, от 29 сентября 1948 г., где писатель сообщает, что ему все равно, выйдет роман в двух или в трех томах.

Вскоре после публикации «Истоков» в журналах русской эмиграции появились две в корне противоположных оценки романа: поэт Георгий Иванов увидел в нем проповедь безверия и скептицизма, нашел его вредным («Возрождение», Париж, 1950, № 10), историк М. Карпович, напротив, назвал «Истоки» лучшим произведением Алданова, продолжающим толстовскую литературную традицию («Новый журнал», Нью-Йорк, 1950, № 24).

В дальнейшем в русской зарубежной критике возобладал именно этот взгляд: многие мемуаристы и критики считают «Истоки» выдающимся историческим романом. А. Бахрах приводит слова И. А. Бунина: «Под характеристикой Александра II не отказался бы поставить свою подпись сам „Лев Николаевич“!» Алданов считал наиболее удавшимися в романе две сцены: операцию и смерть Дюммлера и цареубийство.[305] Хотя роман привлек внимание англоязычных читателей, а в 1953 г. был опубликован в Барселоне в переводе на испанский язык, Алданов предназначал его в первую очередь соотечественникам. «Кого в Америке могут интересовать народовольцы, Александр II и даже западноевропейские знаменитости 70-х годов!» — восклицал он в письме к Андрею Седых.[306]

Сейчас, когда через четыре десятилетия после первой публикации на Западе «Истоки» приходят к советскому читателю, роман воспринимается как живое явление литературной жизни, хотя в нем воссозданы события более чем столетней давности: споры о путях исторического развития России, противостояние радикалов и консерваторов, разговоры о связи политики и нравственности характерны и для наших дней. Связь времен — главная тема Алданова, его исторические полотна остаются злободневными. Но в ранних произведениях писателя тема связи времен, по мнению некоторых критиков, часто была излишне педалирована. Например, его Наполеон размышлял о выгоде стратегической позиции на Марне («Святая Елена, маленький остров»), и читателю 1920-х годов не оставалось иного, как вспомнить недавнюю битву под Верденом. Зрелый, достигший более высокого мастерства автор «Истоков» идет по другому пути: его герои также задумываются над будущим, но их прогнозы постоянно не сбываются, их планы на будущее рушатся. Полон иронии эпизод, когда один из героев, положив деньги в банк, объявляет, что на проценты через пятьдесят лет, в 1928 г., будет издана книга — биография его начальника по службе графа Канкрина. Связь времен воплощается Алдановым и в появлении на страницах одного романа пожилого Маркса и подростка Ленина.

Обширная галерея персонажей многопланового повествования — вымышленных героев и исторических деятелей — воплощает в «Истоках» авторский тезис о противостоянии интеллигенции самодержавию как характерной черте общественного развития России перед 1 марта 1881 г. Это противостояние, по Алданову, стало импульсом дальнейшего революционного развития. Каждый из персонажей выбирает свой путь: профессор ищет независимости от властей, левый художник рисует Стеньку Разина и едет знакомиться с Бакуниным, народовольцы замышляют убийство царя. Вместе с тем характеры напоминают персонажей, созданных ранее Алдановым в «Мыслителе» и трилогии; и в тех и в других перемешаны свет и тени, положительные качества почти в каждом преобладают над отрицательными. Когда-то Белинский писал об Искандере — Герцене: «Главная сила его не в творчестве, не в художественности, а в мысли, глубоко прочувствованной, вполне сознанной и развитой».[307] То же можно бы повторить и об авторе «Истоков»: наиболее сильная его сторона — аналитическая мысль историка.

В большей степени, чем любое другое произведение Алданова, «Истоки» связаны с русским историческим романом XIX в. Но, современник Соловков и Хиросимы, Алданов по-новому интерпретирует известные события русской и европейской истории. Размышляя о культурной традиции, сталкивая героику и будни, анализируя поведение человека перед лицом смерти, он, по существу, остается в кругу вечных тем, но главный его мотив — бессилие человека перед потоком исторических событий, тщетность исторических деяний. Этот горький мотив контрастирует с внешней легкостью занимательного повествования: композиция выразительна, сюжет включает элементы высокой трагедии, мелодрамы, криминальной истории.

Первый небольшой отрывок из романа, «В цирке», был напечатан в газете «Новое русское слово», Нью-Йорк, 1 января 1943 г. Затем более крупные фрагменты на протяжении четырех лет публиковались в «Новом журнале»: 1943, №№ 4, 6; 1944, №№ 7—10; 1945, № 11; 1946, №№ 12, 13. Текст публикуется по кн.: М. А. Алданов, «Истоки», Париж, 1950.

А. Чернышев

1

Н. Д. Хвощинская-Зайончковская (1824—1889), популярная в 1870-е годы писательница, подписывала свои произведения «В. Крестовский-псевдоним».

2

«Старина Мишель» (франц.)

3

в будущем (лат.)

4

Все беды этого мира проистекают от глупости (франц.)

5

«О Боже, ты же знаешь, что у меня нет таланта к мученичеству…» (нем.)

6

«Царь!..», «Александр Второй!..» (нем.)

7

«Дважды ничто». — «Трижды ничто» (франц.)

8

«Черные искры», «Юнона в детстве» (франц.)

9

и по известной причине (франц.)

10

свадьба очень скромная (франц.)

11

«Дом, милый дом» (англ.)

12

Это бедный господин, маркиз де Ко (франц.)

13

балы с пальмами (франц.)

14

Каждым вершком государь (англ.)

15

Ваша красота в моих глазах драгоценнее, чем шкатулка рубинов. Ваш голос пленительнее для моего слуха, чем песня десяти тысяч соловьев (англ.)

16

Пожалуйста, покиньте ваш прекрасный дворец и проведите один недостойный вечер в отвратительной лачуге, где я обитаю (англ.)

17

«Равенство»… «Братство»… (итал.)

18

«…Создайте руководящее ядро и зажгите революционную искру: тогда массы пойдут!» (итал.)

19

Свобода, равенство, братство (франц.)

20

Нужно, правда, обладать лживостью господ буржуа, чтобы сметь говорить о свободе рабочих! Хороша свобода, которая приковывает их цепью к воле капиталиста!.. И братство! Еще одна ложь! Я вас спрашиваю, возможно ли братство между эксплуататорами и эксплуатируемыми, между угнетателями и угнетенными? Как? Я заставляю вас потеть и страдать целый день, а вечером, собрав плоды вашего труда, вашего пота, вечером я скажу вам: «Поцелуемся, друзья мои, все мы братья!..» (франц.)

21

«…Мой юный друг Николай Мамонтов» (франц.)

22

из порционных блюд (франц.)

23

истинный парижанин (нем.)

24