Александр Шубин - 10 мифов Советской страны

• Название: 10 мифов Советской страны
• Автор: Александр Шубин
• Жанр: История
• Год: 2006
• ISBN: 5-699-17714-0

Эта страна проклята и ославлена. Эта эпоха объявлена самой страшной в истории России. Ее достижения приказано вычеркнуть из памяти. Ее герои густо замазаны грязью.

Заслуженно ли? Стоило ли менять парадные советские мифы на грязные антисоветские? Не поменяли ли мы, как говорится, шило на мыло?

И что в этих легендах было правдой, а что - безусловная ложь?

Был ли Ленин германским агентом?

Кто развязал Гражданскую войну в России?

Кто повинен в страшном голоде 30-х годов?

Каковы подлинные масштабы сталинских репрессий?

Кто начал Вторую Мировую войну?

Была ли у Сталина реальная альтернатива?

Самые скандальные тайны, самые спорные легенды, самые распространенные мифы великой советской эпохи в новой книге известного историка и публициста.

---

Что бы ни говорили их идеологи, на практике белые относились к свободе и демократии не лучше большевиков. В указаниях «либерала» А. Деникина Особому совещанию при главнокомандующем говорилось: «Военная диктатура. Всякое давление политических партий отметать, всякое противодействие власти — и справа, и слева — карать… Суровыми мерами за бунт, руководство анархическими течениями, спекуляцию, грабеж, взяточничество, дезертирство и прочие смертные грехи — не пугать только, но и осуществлять их… Смертная казнь — наиболее соответственное наказание»[111]. В условиях широкого распространения таких «грехов», как лидерство в «анархических» (то есть левых) течениях, спекуляция (то есть торговля по «завышенным» ценам) и дезертирство, — это программа массового террора. В то же время офицерство было связано со старой элитой (высшими классами общества) и поэтому выступало против глубоких социальных преобразований, провозглашенных Февральской революцией. Большинство населения выступало за эти преобразования, и поэтому даже те слои трудящихся, которые враждебно относились к большевикам, в большинстве своем не поддерживали белое движение.

За что сражались белые? За восстановление монархии? Далеко не все. За демократию? Для значительной части из них это было ругательство. За порядок? Мы увидим, как они ценили порядок. Белые защищали интересы старой элиты, и в этом заключалось их хрупкое единство. Аристократия и буржуазия, рафинированная интеллигенция и вешатели 1905 года презирали друг друга, но оказались на этом Ноевом ковчеге белого движения. Остатки его бесславно отбыли в эмиграцию. Хотя сначала казалось, что белые просто обречены на удачу.

***

Белое движение возникло практически сразу после Октябрьского переворота, но само по себе оно не могло развязать широкомасштабную гражданскую войну. В ноябре 1917 г., воспользовавшись неразберихой, генерал Корнилов бежал из–под ареста. Вместе с генералом Алексеевым они создали в Новочеркасске Добровольческую армию, состоявшую преимущественно из офицеров. На юг, к Корнилову, ехали офицеры и контрреволюционно настроенные интеллигенты со всей страны». Добровольцев поддержал казачий атаман Каледин. Но в январе Каледин был разбит рабочими отрядами, и добровольцам под натиском красных пришлось отступить дальше на юг, на Кубань. Небольшая армия белых шла по заснеженным полям, вброд переходила через реки с ледяной водой. Многие умерли не от ран, а от холода и болезней. Скончался старый генерал Алексеев. Этот поход получил название «ледяного». Для строителей «белого мифа» это было героическое деяние. Спору нет, переход потребовал от его участников большого личного мужества. Как и отступление французов в 1812 г. Не будем забывать, что это все–таки было бегство. Корнилову так и не удалось снискать славу полководца, оставив потомкам лишь красивую легенду, как бы он победил своих врагов, если был бы более удачлив.

Сначала белые уступали красным в численности и, что естественно, превосходили в организованности. На 1 августа 1918 г. против 20—25 тысяч солдат Деникина действовало около 60 тысяч красных. Эта неравная борьба придает белым ореол романтических героев, которые противостояли бесчисленным ордам варваров. Но уместно задуматься: почему страна раскололась таким образом, что белая идея увлекла явное меньшинство, и белым удавалось долгое время противостоять поднявшемуся против них населению прежде всего за счет профессиональной подготовки офицерских частей и помощи Антанты?

Затем соотношение сил стало меняться. Обе стороны привлекали солдат в свои ряды убеждением и силой (нередко насилие с одной стороной было причиной того, что человек присоединялся к другой). Постепенно организованность красных росла (в том числе и за счет притока офицерства в ряды красных), зато белые набирали в числе за счет мобилизаций.

К 1919 г. численность Красной армии достигла почти полутора миллионов человек. Правда, около миллиона красных пришлось держать в тылу, где шла война не с белыми, а с повстанцами. Эта проблема была и у белых. Но красные держали в тылу солдат, которые плохо годились для действий на фронте. Белые направляли в тыл карательные экспедиции, часто отвлекая с фронта первоклассные силы (как это было, например, в ситуации с Махно, против которого бросили части Слащева и Шкуро).

Каково было соотношение сил в 1919 г.? В феврале 1919 г. на фронте находилось 380 тысяч красных, а в белых армиях — 288 тысяч. С учетом интервентов и национальных формирований, напиравших с Запада на Советскую Россию и Украину, силы противников красных на фронте достигали 500 тысяч. Но их действия не были согласованы. Во время решающего наступления Колчака весной 1919 г. белым удалось достигнуть превосходства в численности на направлении главного удара. В июне численность противников большевиков превышала на фронте количество красных (656 тысяч против 355 тысяч). Но, находясь в центре театра военных действий, красные могли концентрировать силы на наиболее опасных направлениях. Однако положение все еще было крайне напряженным. В августе 1919 г. Деникин располагал 162 тысячами бойцов против 280 тысяч. В октябре на Москву наступало 75 тысяч, которым противостояло 122 тысячи красных[112]. Если бы не действия Махно в тылу белых, Деникин мог бы добиться в решающих сражениях почти равного соотношения сил при лучшей технической оснащенности.

Несмотря на то что насильственная мобилизация не делала солдат враждующих армий вполне надежными, у красных было лучше поставлено дело агитации в войсках. Комиссары звали бойцов на защиту завоеваний Октября, прежде всего земли и равноправия (хотя бы возможности человека из низов стать «начальником»), к неведомому счастливому будущему.

А куда было звать мобилизованного белым? Назад в Российскую империю с какими–то непонятными конституционными поправками? И вожди белого движения еще удивлялись, почему население не разделяет их стремлений. «Пойдет ли народ за нами или по–прежнему останется инертным и пассивным между двумя набегающими волнами, между двумя враждебными станами»[113], — рассуждал А. Деникин.

Но большинство населения не считало белых принципиальной альтернативой большевизму. Крестьяне и рабочие чаще видели в них большее из зол. Перед лицом наступления Деникина (как перед этим Колчака) крестьяне повалили в повстанческие отряды на белой территории и даже в Красную армию. Но и те слои населения, которые готовы были пожертвовать завоеваниями революции ради восстановления порядка и прекращения смуты, тоже быстро разочаровывались в белых. Люди, пострадавшие от большевистского террора, ждали добровольцев с надеждой. Однако первый восторг быстро прошел. Действуя под лозунгами порядка и законности, белые оказались не меньшими грабителями, чем большевики, их офицеры и солдаты творили произвол, пороли крестьян шомполами и расстреливали людей без особенных разбирательств. Казаки предавались грабежам. Вот воспоминания антибольшевистски настроенного журналиста З. Арбатова о пребывании в Екатеринославе Добровольческой армии Деникина: «Вся богатейшая торговая часть города, все лучшие магазины были разграблены, тротуары были засыпаны осколками стекла разбитых магазинных окон, железные шторы носили следы ломов, а по улицам конно и пеше бродили казаки, таща на плечах мешки, наполненные всякими товарами… Контрреволюция развивала свою деятельность до безграничного дикого произвола, тюрьмы были переполнены арестованными, а осевшие в городе казаки открыто продолжали грабеж»[114]. Началось возвращение части захваченных крестьянством земель в руки прежних владельцев, что быстро вызвало в тылу белых массовую крестьянскую войну.

Зверства и грабежи творили солдаты всех сил Гражданской войны. Но для белых это было приговором. Никто, кроме них, не ставил в центр своей агитации восстановление «законности». Та часть населения, которая надеялась на белых, ждала от них именно законности, как от большевиков ждали земли и социальной справедливости, от Махно — воли и защиты крестьянских интересов. Явив вместо законности грабежи и зверства, белые показали населению, что от них нет никакой пользы, кроме вреда.

Порассуждав о бандитской сущности всех своих противников, даже Деникин признает: «Набегающая волна казачьих и добровольческих войск оставляла грязную муть в образе насилий, грабежей и еврейских погромов»[115].

Ничем не лучше были и колчаковцы. При подавлении крестьянских выступлений А. Колчак рекомендовал своим подчиненным уничтожать (то есть казнить) «агитаторов и смутьянов» (такая расплывчатая формулировка позволяла ставить к стенке любого недовольного новой властью), брать заложников, которых расстреливать, а их дома сжигать, если местные жители дают неверные сведения. Колчак предлагает брать пример с японцев, которые сжигают деревни, «поддерживающие» повстанцев[116].