Авиэзер Голан - НИЛИ - верный израилев не скажет неправды

• Название: НИЛИ - верный израилев не скажет неправды
• Автор: Авиэзер Голан
• Издательство: Фридман
• Жанр: Биографии и Мемуары

История Нили началась во время первой мировой войны, когда турки, под властью которых находилась Палестина, ввязались в конфликт на стороне Германии и выступили против Великобритании, Франции и России.

В начале 1915 года, как раз когда Трумпельдор и Жаботинский в Египте были заняты агитацией за создание еврейской части в составе английской армии, Сара Ааронсон возвращалась домой в Палестину из Константинополя.

Дочь богатых землевладельцев из Зихрон-Яакова, пионеров Первой алии, она вышла замуж и переехала с мужем в Константинополь, но брак оказался неудачным.

По своему воспитанию Сара тяготела к деревенской жизни. Прекрасная наездница, привыкшая свободно разъезжать на коне по холмам, окружавшим поселение, Сара задыхалась в напыщенной обстановке, которая сложилась в еврейской общине Константинополя, со множеством формальностей вроде визитных карточек и официальных приемов.

Когда Турция, вступив в войну, ввела свои войска в Палестину, Сара сочла себя обязанной вернуться домой, к родителям. Из Зихрон-Яакова приходили письма, свидетельствовавшие об ухудшении обстановки. Турецкие власти в Палестине сперва согласились на создание еврейской милиции, но потом передумали и приступили к конфискации необходимого для самообороны оружия у еврейских поселенцев.

---

«Манагэм» не может оставаться здесь, на волнах до 27-го, так как существует график, который требует немедленного его возвращения в Порт-Саид. Аронсон опасался, что 27-го в ночь полнолуния, турки заметят корабль и людей на берегу. Вопреки просьбе Сары решают послать корабль 12 октября. 12-го к берегам Атлита прибыл корабль, но песня НИЛИ уже была спета.

ПЫТКИ В ЗИХРОН-ЯАКОВЕ

— Всадники! — разнесся крик. Испуганные дети, игравшие на окраине Зихрона, бросились наутек по домам. Их крик заставил молящихся покинуть синагогу, где они собрались по случаю праздника Суккот. Мужчины, дезертиры и лица без документов, попрятались, где кто мог. Среди них были Лишанский, Реувен Шварц и другие члены НИЛИ. Они ушли в виноградники. Эфраим-Фишель Аронсон, его дочь Сара и сын Цви остались в доме.

К их дому и подскакали конники.

— Где Лишанский?

Стало ясно: они знают все.

Старик Фишель ответил: — Не знаю.

Турки принялись избивать его, но он молчал. Били Цви, но и он не выдал Иосефа. Тогда турки снова повалили старика. Они мучили его весь день, а сын и дочь должны были смотреть, как пытают их отца.

— Папа, лучше умереть с честью, чем предать! — шепнула дочь.

— Ты меня учишь?! — прохрипел отец.

Турки издевались над стариком Аронсоном весь день и всю ночь. К утру его уже нельзя было узнать. В минуты, когда к нему возвращалось сознание, он шептал: — Шма Исраэль! — но он не выдавал Лишанского. Наконец турецкому офицеру стало ясно, что от старика ничего не добьешься. Он велел оставить его и обратился к Саре:

— Где Лишанский? Где Реувен Шварц?

Сара молчала.

— Не хочешь говорить добром, вынудим силой! Она молчала. — Тащите ее на улицу!

Сару привязали к воротам. Халат с нее сорвали, избили в кровь нагайками. Она молчала. Офицер задыхался от крика.

Но не только Сару и ее отца избивали в то утро. Солдаты бегали по улицам и требовали, чтобы им сказали, где Лишанский? Они арестовали всех стариков, привязали их к столбам и били. Дети и женщины рыдали и вопили, видя как избивают их дедушек и отцов.

Шварц не смог вынести криков. Он вышел из укрытия в винограднике и сдался на милость врагам. Но это не помогло. Шварца тоже избили, требуя выдать Лишанского. В тюрьме, истекая кровью, Шварц повесился, чтобы избежать новых мучений.

Два дня турки неистовствовали в Зихроне, потом камиям (офицер) собрал население и сказал:

— Если Лишанский не явится через три дня, снесем ваши дома, и сами вы окажетесь в Дамаске!

Он повернул к дому Аронсонов. Там солдаты продолжали пытать Сару. Ее избили так, что живого места на теле не осталось. Ее пальцы раздавливали дверью, под мышки ей клали горячие яйца, на раны сыпали хлорку. Но три дня пыток не сломили Сару. Она только повторяла:

— Вы меня можете изрезать на куски, я ничего не скажу. Ненавижу и презираю вашу власть! Я — дочь древнего народа, давшего миру мудрость и пророков! Ваше время прошло. Здесь наша родина, и она вовеки останется нашей.

На четвертый день турки собрали арестованных и повезли в тюрьму в Назарет, в штаб округа, где их ждали новые следователи и новые пытки.

Сара попросила разрешения сменить белье и умыться. Офицер разрешил. Она вошла в ванную. Когда солдату надоело ждать, он открыл дверь и в это время раздался выстрел. Сара стреляла в себя.

Когда привели доктора Гилеля Яфэ, лечившего весь Зихрон, он нашел Сару без сознания.

После укола она на время пришла в себя и попросила: — Доктор, убейте меня, я не могу больше страдать!

Под задвижкой окна нашли ее последнее письмо, написанное перед тем, как она выстрелила себе в рот.

«Если правительство оставит наших рабочих в покое, пускай продолжают работать и питаться за счет пшеницы и овса, хранящихся на ферме. Плати им по 30 франков в месяц. Если их разгонят, надо им уплатить по 50 франков.

Меня дико избили. Страшно мучили… Не оставляй это так. Рассказывай всем. Тем, кто придет после нас… Я не верю, что нас оставят в живых.

Я уверена, что наши друзья вскоре победят и ты увидишь моих братьев. Расскажи им все. Скажи им: „Сара велела вам отомстить за нее! Не жалеть их, как не жалели нас.“

Нет сил терпеть. Сил уже нет. Пытки — ужасные. Лучше убить себя, чем терпеть. Они говорят, что отправят меня в Дамаск, а там наверняка меня повесят. У меня есть пистолет мелкого калибра. Не хочу, чтобы издевались над моим телом. И папу мучили. Но я ничего не скажу! Напрасно они пробуют над нами всякие мучения. Мы не говорим ничего. Запомни нас, как героев. Ничего! Мы принесли себя в жертву добровольно и спасли наш город. Вызволите страну. Вы! Слушайте трусов и подонков. Попытайся уйти в горы, найти И. Скажи ему: „Не сдавайся никогда и ни за что! Убей себя, но не сдавайся“. Они идут. Не могу больше писать…»

Сара мучилась еще три дня.

ПОГОНЯ ЗА ЛИШАНСКИМ

После смерти Сары поимка Лишанского превратилась для турок в некое особо важное задание. Они, правда, не разрушили Зихрон-Яаков, но десятки его жителей были арестованы «для допроса».

Подобные попытки запугать евреев предпринимались в разных местах. Турки не делали различия между сторонниками НИЛИ и ее врагами, арестовывали всех, кто занимал какую-либо ответственную должность. Они угрожали: «Поймаем Лишанского, до основания разрушим деревню или город, где он прятался».

Многие евреи просили Бога, чтобы Лишанского поймали. Одни — из ненависти к НИЛИ, другие из-за страха. Но Лишанский будто испарился.

Как выяснилось позднее, ему удалось проскользнуть через кольцо стражников, поставленных вокруг Зихрона, и он дошел до Каркура. Там ворвался в дом еврея-хлебороба, угрожал ему пистолетом, требуя еды и питья.

Покинув Каркур, Иосеф на дороге встретил повозку с двумя членами «Ха-шомера». Они были его старыми знакомыми. Третий человек в повозке, еврей-офицер на службе у турок, тоже не стал выдавать своего соплеменника. Повозка везла оружие, украденное на складах турецкой армии для «Шомера».

Как говорилось выше, члены организации «Ха-шомер» ненавидели НИЛИ, а пуще всего — Лишанского, но все же спрятали его в повозке и доставили в Тель-Адашим в Изреэльской долине. Цви Надав, один из возчиков, рассказывает: «В Тель-Адашим созвали срочное заседание комитета организации „Ха-шомер“. Мнение товарищей, главным образом жителей Галилеи, было такое, что Лишанского следует немедленно убить. Они объясняли свое решение тем, что нет смысла рисковать собой и ишувом ради такого предателя. Они боялись, что если Лишанского схватят турки, он выдаст людей „Шомера“. Я выступил против такого решения. Я сказал, что если нам станет ясно, что прятать его больше невозможно, тогда мы его убьем. Но сейчас нет необходимости убивать человека. Исраэль Гилади поддержал меня. Гилади предложил переправить Иосефа в Хамру».

Пока турки перекрывали перекрестки и обыскивали дома в Тверии, Цви Надав отвез Лишанского по тропам в горах в Верхнюю Галилею.

Они прибыли в Хамру. Надав оставил Лишанского там и объяснил людям «Шомера», что им следует караулить Иосефа, а если не будет иного выхода — убить его.

В тот же вечер, вблизи Рош-Пины, Надава задержали полицейские, с которыми верхом на коне ехал также одан из командиров «Шомера», Цви Нисанов. Он сказал Надаву, что турки окружили все поселения Галилеи и угрожают снести их с лица земли, если им не выдадут Лишанского. Комитет «Ха-Шомера» решил выдать беглеца, но не живого. Указание уже передано в Хамру. Приказ, однако, не был выполнен. Когда посланец комитета прибыл в Хамру с приказом, означавшим смертный приговор для Лишанского, тот что-то почувствовал и сказал своим стражам, что намерен укрыться у друзов в горах, где у него имеются друзья. Лучше ему уйти к друзьям, чем навлечь преследования на ишув. Охрана не стала противиться. Они отвели Лишанского к Тануру — глубокому оврагу, вблизи Метулы и там, пока один из стражей пошел разведывать дорогу, второй выхватил пистолет и выстрелил в пленника. Пуля попала в плечо. Лишанский упал на землю и притворился мертвым. Стражники оставили его там и ушли за турецкими полицейскими.

Когда они ушли, Лишанский промыл рану в речке и спрятался между скалами.

Вечером, усталый и голодный, теряя сознание, он прокрался в дом к давнишнему приятелю в Метуле. Но не успел прилечь, как весть о появлении раненого облетела поселок. Возникло опасение, что Лишанского выдадут.

Он встал и ушел в ночь. От своего приятеля-портного в Метуле Лишанский узнал, что нет ни турка, ни еврея, которые не хотели бы покончить с ним, что даже арабам роздан его портрет для опознания. Лишанский решается искать спасения… на берегу в Атлите, чтобы дождаться корабля.

И он добрался! Кровоточащая рана, голод, усталость — ничто не остановило его. Он увидел огни отплывающего судна.

Корабль пришел вовремя. На борту его прибыли люди НИЛИ во главе с Аронсоном. Они сошли на берег, чтобы подобрать товарищей, но никого не нашли. После долгого и бесполезного ожидания решили возвращаться в Египет.