Автор неизвестен - Тысяча и одна ночь

• Название: Тысяча и одна ночь
• Автор: Автор неизвестен
• Издательство: "Художественная литература"
• Жанр: Мифы. Легенды. Эпос
• Год: 1975

«Тысяча и одна ночь» — собрание сказок на арабском языке, объединённых обрамляющим рассказом о жестоком царе Шахрияре, который каждый вечер брал себе новую жену и на утро убивал её. История возникновения «Тысячи и одной ночи» до сих пор далеко не выяснена; истоки её теряются в глубине веков.

Сказкам «Тысячи и одной ночи» присущи занимательность сюжета, причудливое сплетение фантастического и реального, яркие картины городской жизни средневекового арабского Востока, увлекательные описания удивительных стран, живость и глубина переживаний героев сказок, психологическая оправданность ситуаций, ясная определённая мораль. Великолепен язык многих повестей — живой, образный, сочный, чуждый обиняков и недомолвок.

Сказки Шахразады могут быть разбиты на три основные группы, которые условно можно назвать сказками героическими, авантюрными и плутовскими.

---

Когда же настала семьсот шестая ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что бедуин сел на коня, и захотел поехать в Багдад, и отправился, говоря в душе: «Поесть пирожков прекрасно! Клянусь честью арабов, я буду есть только пирожки с медом».

И он приблизился к кресту Далилы, и та услышала, как он говорит себе эти слова, а бедуин обратился к Далиле и спросил ее: «Что такое?» И Далила воскликнула: «Я под твоей защитой, о шейх арабов!» — «Аллах уже защитил тебя, — ответил бедуин. — По какой причине тебя распяли?» — «У меня есть враг — маслянник, который жарит пирожки, — отвечала Далила. — Я остановилась, чтобы что-то купить у него, и плюнула, и плевок попал на пирожки, и масленник пожаловался на меня судье, и судья велел меня распять и сказал: «Я постановлю, чтобы вы взяли десять ритлей[130] пирожков с медом и заставили ее съесть их на кресте. Если она их съест, развяжите ее, а если нет, оставьте ее распятой». А душа моя не принимает сладкого». — «Клянусь честью арабов, — воскликнул бедуин, я приехал с кочевья только для того, чтобы поесть пирожков с медом, и я съем их вместо тебя!» — «Эти пирожки съест только тот, кто подвесится на мое место!» — сказала Далила.

И хитрость над бедуином удалась, и он отвязал Далилу, и та привязала его на свое место, после того как сняла с него бывшую на нем одежду, а потом она надела его одежду на себя, повязалась его тюрбаном, села на его коня и поехала к своей дочери. «Что это за наряд?» — спросила Зейнаб. И Далила ответила: «Меня распяли». И она рассказала ей, что случилось у нее с бедуином.

Вот что было с нею. Что же касается сторожей, то когда один из них очнулся, он разбудил своих людей, и они увидели, что день уже взошел. И один из них поднял глаза и сказал: «Эй, Далила!» И бедуин ответил: «Клянусь Аллахом, мы не станем есть балилы! Принесли вы пирожки с медом?» — «Это человек из бедуинов», — сказали другие сторожа. И первый спросил: «О бедуин, где Далила и кто ее отвязал?» — «Я отвязал ее, — ответил бедуин. — Она не будет есть пирожков насильно, потому что ее душа их не принимает».

И сторожа поняли, что бедуин не знает об ее обстоятельствах и что она сыграла с ним штуку, и стали спрашивать друг друга: «Убежим мы или останемся, чтобы получить сполна то, что назначил для нас Аллах?»

И вдруг пришел вали с толпой тех, кого Далила обманула, и вали сказал начальникам: «Поднимайтесь, отвязывайте Далилу!» И бедуин воскликнул: «Мы не станем есть балилы! Принесли вы пирожков с медом?» И вали поднял глаза к крестовине, и увидел на ней бедуина вместо старухи, и спросил начальников: «Что это такое?» — «Пощады, о господин!» — вскричали они. И вали воскликнул: «Расскажите мне, что случилось!» И начальники сказали: «Мы не спали с тобой, когда были на страже, и мы сказали себе: «Далила на кресте!» — и задремали, а когда очнулись, то увидели этого бедуина распятым. И вот мы перед тобой».

«О люди, это обманщица, и пощада Аллаха вам дана!» — сказал вали. И бедуина развязали, а он уцепился за вали и сказал: «Аллах да поможет против тебя халифу! Я узнаю о моем коне и моей одежде только от тебя!»

… И вали расспросил его, и бедуин рассказал ему свою историю, и вали удивился и спросил: «Почему ты ее отвязал?» — «Я не знал, что она обманщица», — отвечал бедуин. И собравшиеся сказали:

«Мы узнаем о наших вещах только от тебя, о вали! Мы передали ее тебе, и ты стал за нее ответственным, и мы пойдем с тобой в диван халифа».

А Хасан Шарр ат-Тарик пришел в диван и вдруг видит: идут вали, бедуин и те пятеро, и они говорят: «Мы обижены!» — «Кто вас обидел?» — спросил халиф. И каждый из пришедших выступил вперед и рассказал, что с ним случилось, вплоть до вали, который сказал: «О повелитель правоверных, она меня обманула и продала мне этих пятерых за тысячу динаров, хотя они свободные». — «Все, что у вас пропало, — за мной, — молвил халиф и приказал вали: — Я обязываю тебя поймать старуху!»

И вали потряс воротником[131] и воскликнул: «Я не возьму на себя этой обязанности, после того как я повесил ее на кресте и она сыграла штуку с этим бедуином, так что он ее освободил и она повесила его на свое место и взяла его коня и одежду». — «Что же, мне обязать кого-нибудь, кроме тебя?» — спросил халиф. И вали сказал: «Обяжи Ахмеда ад-Данафа: ему идет каждый месяц тысяча динаров, и у Ахмеда ад-Данафа приближенных сорок один человек, и каждый из них имеет в месяц сто динаров». — «О начальник Ахмед!» — сказал халиф. И Ахмед отвечал: «Я перед тобою, о повелитель правоверных!» И тогда халиф молвил: «Я обязываю тебя привести старуху». И Ахмед ответил: «Я ручаюсь, что приведу ее!» И затем халиф задержал тех пятерых и бедуина у себя…»

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Когда же настала семьсот седьмая ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что, когда халиф обязал Ахмеда ад-Данафа привести старуху, тот воскликнул: «Я отвечаю за нее, о повелитель правоверных!»

И затем он пришел со своими приближенными в казарму, и они стали говорить друг другу: «Как же мы ее схватим и сколько в городе старух?»

И один из них, по имени Али-Катф аль-Джамаль[132], сказал Ахмеду ад-Данафу: «О чем это вы советуетесь с Хасаном-Шуманом? Разве Хасан-Шуман — великое дело?» И Хасан воскликнул: «О Али, как это ты унижаешь меня! Клянусь величайшим именем Аллаха, я не буду на этот раз вам товарищем!»

И он выше сердитый, а Ахмед ад-Данаф сказал: «О молодцы, каждый начальник пусть возьмет десять человек и пойдет в какой-нибудь квартал искать Далилу».

И Али-Катф аль-Джамаль пошел с десятью человеками, и всякий начальник сделал то же, и каждый отряд пошел в какой-нибудь квартал; а прежде чем отправиться и разойтись, они сказали: «Наша встреча будет на такой-то улице, в таком-то переулке».

И в городе разнеслась весть, что Ахмед ад-Данаф обязался схватить Далилу-хитрицу, и Зейнаб сказала: «О матушка, если ты ловкая, сыграй штуку с Ахмедом ад-Данафом и его людьми». — «О дочка, я не боюсь никого, кроме Хасана-Шумана», — сказала Далила. И ее дочь воскликнула: «Клянусь жизнью моих кудрей, я заберу для тебя одежду этих сорока и одного!»

И она поднялась и, надев одежду и покрывало, пришла к одному москательщику, у которого была комната с двумя дверями, поздоровалась с ним, дала ему динар и сказала: «Возьми этот динар в подарок за твою комнату и отдай мне ее до конца дня». И москательщик дал ей ключи, и Зейнаб пошла и привезла ковры на осле ослятника, и устлала комнату, и положила под каждым портиком скатерть с кушаньем и вином, и потом стала у двери с открытым лицом.

И вдруг подошел Али-Катф аль-Джамаль со своими людьми, и Зейнаб поцеловала ему руку, и Али увидел, что это красивая женщина, и полюбил ее, и спросил: «Чего ты хочешь?» — «Ты начальник Ахмед ад-Данаф?» — спросила его Зейнаб. И Али сказал: «Нет, я один из его людей, и меня зовут Али-Катф аль-Джамаль». — «Куда вы идете?» — спросила Зейнаб. И Али ответил: «Мы ходим и ищем одну старуху обманщицу, которая взяла чужие пенит, и мы желаем ее схватить. А ты кто такая и каково твое дело?» — «Мой отец был виноторговцем в Мосуле, — ответила Зейнаб. — Он умер и оставил мне большие деньги, и я приехала в этот город, боясь судей. И я спросила людей, кто меня защитит, и мне сказали: «Не защитит тебя никто, кроме Ахмеда ад-Данафа». — «Сегодня ты вступишь под его защиту»[133], - сказали ей люди Али-Катф аль-Джамаля. И Зейнаб сказала им: «Пожелайте залечить мое сердце, съев кусочек и выпив глоток воды».

И когда они согласились, Зейнаб ввела их в дом, и они поели и напились, и она подложила им в пищу банджа и одурманила их и сняла с них их вещи; и то же, что она сделала с ними, она сделала и с остальными.

А Ахмед ад-Данаф ходил и искал Далилу, но не нашел ее и не увидел ни одного из своих приближенных. И он подошел к той женщине, и Зейнаб поцеловала ему руку, и он увидел ее и полюбил, и она спросила его: «Ты начальник Ахмед ад-Данаф?» — «Да, а ты кто?» — спросил он. И Зейнаб ответила: «Я чужеземка из Мосула, и мой отец был виноторговцем, и умер, и оставил мне много денег, и я приехала с ними сюда, боясь судей. И я открыла эту винную лавку, и вали обложил меня налогом, и я хочу быть у тебя под защитой. А то, что берет вали, достойнее получать тебе».

«Не давай ему ничего, и добро тебе пожаловать!» — воскликнул Ахмед ад-Данаф. И Зейнаб сказала ему: «Пожелай залечить мое сердце и поешь моего кушанья». И Ахмед ад-Данаф вошел, и поел, и выпил вина, и упал навзничь от опьянения, и Зейнаб одурманила его банджем и забрала его одежду; и она нагрузила это все на коня бедуина и на осла ослятника, и разбудила Али-Катф аль-Джамаля, и ушла.

И когда Али очнулся, он увидел себя голым и увидал, что Ахмед ад-Данаф и его люди одурманены. И тогда он разбудил их средством против банджа, и, очнувшись, они увидели себя голыми, и Ахмед ад-Данаф сказал: «Что это за дело, о молодцы? Мы ходим и ищем старуху, чтобы изловить ее, а эта распутница изловила нас. Вот будет радость из-за нас Хасану-Шуману! Но подождем, пока наступит темнота, и пойдем».