Марина Забродина - Рисуя круги в небесах

• Название: Рисуя круги в небесах
• Автор: Марина Забродина
• Жанр: Фэнтези

---

«Под старость лет он встретил женщину, которая смогла затронуть его сердце. Да какая женщина, девчонка еще… Почему это произошло… Ну красивая, ну неглупая, озорная, смелая… Много таких было на его веку. А эта вот — мимо сердца не прошла — зацепила…»

Я, осененная догадкой, медленно спросила: «Это была… Ядвига?»

«Да. Ядвига. Наша Ядвига, на которую вся деревня нарадоваться не могла. И батюшка мой тоже. Понимал он, конечно, что не пара ей: ни она не пойдет за него, ни родители ее не пустят, и сам отец-то мой уж не молоденький, чай. Все понимал, да ведь сердце ж не заставишь молчать! Мучался он очень, темная сторона души его со дна пробиваться стала. Ведь ему такая сила дана была, такой соблазн — ох, как трудно обуздать это в себе, придушить, не дать вырваться наружу! Поэтому и мучался.

А Ядвига с Климом сошлась. Закружила их любовь. Оба молодые, красивые, сильные. Будто созданы друг для друга. Словно дитя малое, берегли свой дар ото всех — от злобы, зависти, осуждения. Ты ведь знаешь, что Клима никто для своих дочерей женихом видеть не хотел.

Хорошо они скрывали — никто так и не узнал, и по сей день не знает — а отец мой все понял. Да как накрыло его, Грета, черными, злыми мыслями. Взревновал он Ядвигу. Как представлял он их вместе — так сатанел просто, с ума сходил. Не его она, и его никогда не будет — а и ничьей теперь не бывать. Он, пожалуй, и сошел с ума тогда…

Сделал он порчу. Такую страшную — всю силу свою на это бросил: в течение девяти дней Клим должен был медленно и мучительно превращаться в зверя. Это бы и случилось, кабы я не вмешался. А Хорь после этого заболел. Стар он был, силу свою, которая и его облик, и здоровье держала — всю израсходовал. Опустошился. А восстановиться — опять же, годы не те. А вскоре пришло к нему раскаяние. Навалилось каменной плитою тяжелой, не поднять. Метался Хорь в постели, мучался пуще прежнего, разум потерял. А в просветах — когда в сознание возвращался — он про проклятие пытался рассказать. Вот тогда и Сычиха пришла за помощью, тогда я в первый раз-то и Клима таким увидел и решил с того дня, что не оставлю их.

Как-то в комнату, где лежал отец, ты зашла. Маленькая, худенькая, несмелая. Лягушоночек. А он вдруг замер, пальцем на тебя указал: «Она, — говорит, — моя наследница. Сила в ней! Кровь моя в ней проснется. Береги ее, Вером!» А тут матушка твоя, Беата, прибежала с дурной вестью. «Ох, беда, — говорит, а сама плачет, — Ядвига-то повесилась! На ремешке своем, на сосенке, ох, беда!» Хорь как услышал, завыл, захрипел: «Кошку мне дайте, — кричит, — кошку дайте!!!»

А потом и умер. Похоронили мы его в лесу, возле оврага, и кошку нашу там же закопали. Кошка на себя все бремя его ремесла взяла, не выдержав тяжести. Только не ушло оно в землю. В тебе его кровь, а это гораздо сильнее».

Он замолчал. И я молчала. Вот как, оказывается…

— Не ходи туда, Грета, — папенька взял меня за руку, — ты ничем ему не поможешь. Достаточно того, что делаю я. Не дай бог, что-то станет известно, дурная слава тебе ни к чему. Лучше займись делом — не противься своей сути, а я помогу тебе. Неужели не понимаешь — ты от безделья к нему ходишь, а сейчас у тебя будет, на что время потратить!

— Папа! — я вскинула голову, — как ты можешь так говорить! Да ты знаешь, что ему лучше стало за это время! У него язвы все отвалились, раны затянулись, шерсть выпадать стала. Хромота еле заметна уже. Он стал походить на человека! И если бы он только не бросил пить твое зелье!!!

— Грета, это временно. Такое бывает. Не бери на свой счет…

Я перебила его и выдернула свою руку.

— Он повеселел, он радуется мне! Как я могу бросить к нему ходить!

— Грета! Но ты не можешь к нему ходить всю жизнь. Ты скоро выйдешь замуж, заведешь семью…

Меня — как ледяной водой вдруг окатило. Медленно мое сердце заполнила уверенность — она была там давно, просто не показывала себя. Я не спеша встала — спина прямая, будто стержень железный в ней, а пальцы — холодные.

— Я не выйду замуж. Ни за кого не выйду замуж, папенька. Мне нужен только Клим.

Очень серьезной и безвозвратно взрослой чувствовала я себя в этот момент.

— Я люблю его.

Ночью мне приснился сон.

Я шла в лучах света — везде был свет. Но он ничуть не слепил, напротив, моим глазам было легко и приятно, и всему телу тоже. Впереди я увидела силуэт, я сразу его узнала. Это был Клим. Он стоял в чистой, нарядной рубахе. Ремешок кожаный, а на ремешке — нож мой, который он починил. Я подошла — и коснулась его скулы как тогда, в подполе. Он улыбнулся мне и тут… все его раны, и язвы, и болячки, синяки и кровоподтеки — все стало отваливаться, словно скорлупа. И через мгновение он стоял передо мной — в своем настоящем облике. Наверное, такой, каким бы он сейчас был, если бы не проклятие… Лишь глаза его остались такими же, как раньше — только блеск животный потеряли. Обычные серые глаза, но такие родные… Он засмеялся, и я вместе с ним. Потом он протянул руку… но только он коснулся моих пальцев, как меня будто что-то ударило под дых — я судорожно согнулась, упала на колени, из глаз слезы брызнули… Мне было тяжело дышать, для устойчивости я оперлась руками в пол, а тело мое крутило и выворачивало. Не успела пройти и минута, как я уже стояла не земле, опираясь на нее всеми четырьмя лапами, из пасти вырывался сип, тело страшно чесалось — потому что на нем за доли секунды выросла шерсть. Я превратилась в зверя…

Я проснулась в поту, лицо и подушка были мокрыми от слез. Еще я дрожала.

Я встала с постели, завернулась в одеяло и отправилась на кухню — попить воды, а еще — просто походить, ощутить себя дома, в безопасности. Когда я выходила в коридор, то заметила слабый свет из папенькиной комнаты. Я хотела пойти туда, но меня опередила матушка. Она вышла из спальни и, зевая, направилась в кабинет. Я успела спрятаться. Случайно. Но решила себя не выдавать. Когда матушка закрыла дверь, я тихонечко подошла и встала рядом.

— Вером, ты не засиделся ли? Уже давно за полночь. Пойдем спать.

Отец уставшим голосом проговорил:

— Беда у нас, Беата.

— Что? Что случилось?!

— Прошлое. Нас настигает прошлое…

— Какое прошлое, Вером? О чем ты говоришь? — матушкин голос звучал встревожено, но настойчиво.

— Скажи мне, зачем ты отправила Грету к Сычихе?

— Как… она незанята была, а Сычиха стара уж, пожалела я ее… О, боже ж… — наверное, в этот момент матушка прикрыла рот рукой, — только не говори, что… она увидела его…

— Увидела, — тусклым голосом сказал папенька, — это полбеды… Ладно б увидела, испугалась, как любая нормальная девка на ее месте. Сознание бы потеряла. А я бы сделал, чтоб она забыла об этом… Грета говорит, что любит его.

Матушка только ахнула.

— Н-да… Такие дела, Беата. И сила в ней просыпается… отцова. Хоря нашего.

Отец перешел на шепот, но я расслышала каждое слово.

— Она ж теперь не бросит его, ты свою дочь знаешь. А потом, когда пройдет какое-то время, она догадается, как проклятие снять, не даром отец ее наследницей своей называл!

Я еле сдержала свой изумленный крик.

— А ты знаешь, как снять проклятье, Беата? Не знаешь? А я скажу тебе. Она его на себя может взять, все это ужасное, страшное, злое, черными мыслями рожденное, понимаешь?! И только она одна! Потому что кровь… Парень человеком станет, а она — зверем, если ее проклятье, сдерживаемое мной годами, не раздавит, понимаешь?! И он тогда тоже погибнет.

Матушка сдавленно рыдала, папенька тяжело дышал. Я собиралась уж уходить, и тут он сказал:

— Есть только один выход.

Я задержала дыхание.

— Я приготовлю зелье, и через несколько дней… он тихо и безболезненно умрет.

Матушка тихо вскрикнула.

— Да не кричи ты. Он может неожиданно умереть, я предупреждал Сычиху, — батюшка помолчал, — Я сам уже не знаю, что делать. Но другого выхода у нас нет. Понимаешь, может быть, мне давно следовало это сделать — прекратить его мучения. Может быть, это и есть настоящее милосердие… Да — на болото надо будет сходить, и на могилу к отцу. Завтра же и пойду. А ты отпускай ее. Пусть навещает пока… Просто однажды она придет, а он… умер. Так бывает…

Я, не сдерживая слез, тихо ушла в свою комнату.

Рано утром батюшка уехал в лес. Только его сани скрылись из виду, как я скинула плед, которым укрывалась, глядя в окно, и пошла на кухню. Матушка готовила завтрак.

— Ты куда?

— Мамочка, ты знаешь… я решила покончить с этими хождениями… мне нужно попрощаться с… Климом. Просто не хочу папеньку лишний раз расстраивать — схожу, пока его нет.

Матушка смотрела на меня удивленно.

— Так ведь рань какая…

— Ну и что? Мне все равно не спится.

— Погоди, я тебе хотя бы чаю налью и… яблок моченых с собой дам.

Матушка незаметно смахнула слезу и вышла из кухни. А я, повинуясь непонятному порыву, открыла сундук с ненужными вещами и вытащила оттуда нож — который относила Климу. Я тогда его в сундук и вернула. А папенька и заметил…