Михаил Демиденко - За Великой стеной

• Название: За Великой стеной
• Автор: Михаил Демиденко
• Издательство: Издательство ЦК ВЛКСМ «Молодая гвардия»
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1978

Демиденко М. И.

За Великой стеной. Предисл. Л. С. Кюзаджяна; М.: Мол. гвардия, 1978. — 319 с., ил. — (Стрела).

В пер.: 1 р. 20 к. 130 000 экз.

В сборник вошли две повести: первая — «За Великой стеной» рассказывает о бескорыстной помощи советских людей Китаю в 50-е годы, вторая — «Дневник Пройдохи Ке» повествует о действиях мафии в Юго-Восточной Азии. Издание рассчитано на массового читателя.

---

Пройдоха подыгрывал приказчику. Ненавязчиво восхищался «древней реликвией», закатывал глаза, цокал языком, всем своим видом показывал, что впервые видит такую древнюю вещь и, будь у него деньги, не задумываясь, купил бы ее. Когда он выходил из лавки, в его кармане похрустывало несколько гонконгских долларов.

Пройдохе платили не зря. Редкие туристы отваживались заглянуть в «китайский город», расположенный рядом с широкими асфальтированными дорогами в так называемом Коулун-сити, месте жительства гангстеров, контрабандистов, фальшивомонетчиков, сосредоточении уголовного мира. Особенно отвратительными были опиекурильни, официально запрещенные колониальными властями. Секретарь по китайским делам гонконгского правительства отлично знал, что происходит в тесных, и грязных кварталах, но ничего не мог поделать с преступниками, а возможно, и не хотел. «Нас не интересует, если один желтый перережет глотку другому, — говорили чиновники, — в конце концов, в совете есть представители туземцев. Пусть они сами разбираются в отношениях между собой».

На кривых, запутанных улочках Коулун-сити было тесно, грязно, шумно, круглые сутки буйствовали запахи... В открытых окнах, на прилавках, лотках лежали горы подпорченных пахучих фруктов, тут же под навесами в масле шипели пампушки, в котле варили цзай-лайми — дешевый рис, зерна которого были маленькими, не клейкими и безвкусными. Тут же ели, отдыхали, стригли ногти, накладывали заплатки на истлевшие от пота рубашки... Бегали голые детишки с большими животами, на обочинах тротуаров сидели их матери и что-то мастерили, а рядом с женщинами стояли торчком лотки с сигаретами, чаем и листиками жевательной резинки. Пестрели американские, японские, тайваньские, китайские рекламные календари, с крыш свешивались полотнища с иероглифами, сновали нищие, кули, разносчики воды — вода здесь стоила дорого, она покупалась на континенте на валюту, и, пока докатывалась от реки Дунцзян до кварталов бедняков, ее цена вздувалась, как сама река в половодье.

Господин Фу в желтых кварталах был богом. Он шел по улице в сопровождении двух телохранителей, ему уступали дорогу и униженно кланялись. Когда он заговорил с Пройдохой, тот растерялся от неожиданности. Господин Фу собирался поохотиться на крокодилов, что в Гонконге считалось шиком, свидетельством принадлежности к высшему обществу, что-то наподобие охоты аристократов на лисиц в старой Англии. Телохранителей с собой он взять не мог, так как с тайбейской полицией у них были натянутые отношения. Один телохранитель был высокий, жилистый, с горбатым носом, по всей видимости, мексиканец с большой дозой индейской крови; второй — кряжистый, с точно надутыми мускулами. Звали его Сом. Он не снимал черные очки ни днем, ни ночью. Определить его национальность не мог даже Пройдоха, которому достаточно было взглянуть на человека или услышать фразу, чтобы определить, в какой части Юго-Восточной Азии появился на свет этот человек. Сом был «гражданином мира».

Господин Фу внимательно оглядел Пройдоху и пригласил в заднюю часть дома. Они прошли мастерские, где сидели кустари и создавали «неповторимые шедевры» старины, и очутились в маленькой затемненной комнате. Господин Фу лег на циновку, скинув вместе с европейским пиджаком европейский лоск. Он обмахивался большим мужским веером, тянул из чашечки чай и не спеша расспрашивал парня в цветастой рубашке — кто такой, откуда прибыл, что делает в Гонконге и не принадлежит ли к какой-нибудь «триаде» или тайному обществу, которых было превеликое множество в городе.

— Я плавал с американским госпиталем, — соврал Пройдоха.

— На каком корабле?

Пройдоха ответил. Для него подобный вопрос не представлял трудности — он знал все плавучие госпитали, главных врачей и членов команд.

— Кем ты работал?

— Санитаром...

— Ой-я! — Господин Фу сел. Ответ парня ему понравился. — Ты разбираешься в лекарствах?

— Да, — коротко ответил Пройдоха, не уточняя, каким образом познакомился с фармакологией.

— Хао! — сказал господин Фу. — А что тебя держит здесь? Ведь у нас жить очень дорого, тем более трудно поселиться в какой-нибудь фанзе. А ты чисто одет. Значит, не валяешься ночью на мостовой. Что тебя здесь держит?

— Хочу поступить в китайский университет, — сказал Ке. И Пройдоха не врал, он действительно хотел учиться.

— Я преподаю древнюю историю в университете, — сказал господин Фу. Он тоже не врал. — Я помогу тебе туда поступить, если ты будешь хорошо служить мне. Нам нужны грамотные кадры, — закончил Фу свою речь, не объяснив, кого подразумевал под словом «нам» и что такое «грамотные кадры».

Пройдоха охотно согласился быть слугою. Он был счастлив.

На следующее утро Пройдоха был в условленном месте. Багажа у него не было, он стоял налегке, но к дому (господин Фу проживал в европейском квартале) не подошел. Ровно в шесть из дома вышел господин Фу. Ке выбежал из-за ограды и встал на виду. Следом вышли телохранители.

К крыльцу подкатила двухместная коляска рикши. Город расположился на горах, велорикши здесь не могли работать. Конечно, мерилом достатка в Виктории, как и везде, был автомобиль, но господин Фу имел приверженность к старине и поэтому держал «выезд» — рикшу с шикарной двухместной коляской. Фу сел в коляску, поманил Пройдоху пальцем: рикша тронулся, побежал, следом за ним трусцой засеменили два телохранителя и Пройдоха. Был ранний час, улицы были пустыми, лишь со стороны китайских кварталов доносились пронзительные крики башмачников и разносчиков овощей.

Гонконг — неповторимый город. Он вздыбился по обе стороны проливчика Коулун на острове Гонконг, где центр города называется Викторией. Небоскребы окружены лачугами, берега утыканы сампанами. Здесь можно было встретить кварталы Нью-Йорка, увидеть чопорные линии Лондона, погулять на местных Елисейских полях — Нонтан-роуд, откуда ночью полиция безжалостно выгоняла бездомных бродяг, у которых матрацем и одеялом служит номер тайваньской «Мин-бао» или пекинской «Жэньминь жибао», хотя самой «богатой» считается моя газета, в ней много листов. Здесь ежедневно выходит пять газет на английском и свыше тридцати на других языках. Здесь живут и работают постоянные корреспонденты агентств Франс Пресс, Ассошиэйтед Пресс, Рейтер, Юнайтед Пресс Интернэшнл, Синьхуа (КНР), Синьхуа (Тайвань), индонезийские агентства, японские, филиппинские и многие, многие другие... Всех не перечесть. Гонконг служит дымоходом, через который западный мир подслушивает безумный континент. Здесь самая большая плотность населения на земном шаре, город занимает также и первое место по количеству самоубийств... Он давно затмил Шанхай, город моей юности, по темпам роста небоскребов, количеству ткацких фабрик, роскоши отелей и ресторанов, обороту банковского капитала и проституции. Город растет как на дрожжах, прекрасный и отвратительный, неповторимый и больной всеми пороками.

Господин Фу доехал до причала Ван-чай, где пересел на паром. Он с телохранителями ушел в первый класс, Пройдоха Ке затерялся в толпе на полубаке. Трудовой Гонконг встал раньше петухов. Из Виктории, района небоскребов, оффисов, белоснежных вилл, возвращались в лачуги полотеры, мусорщики, электромонтеры, кули, которые вместо лошадей ночами тащили повозки с продуктами по крутым улочкам, чтобы утром в лавках для господ были свежие фрукты, мясо и рыба; «ми» — мужская прислуга, повара, прачки, парикмахеры, няньки... Рабочие люди сидели на корточках, некоторые сидя спали. Пройдоха заглянул через иллюминатор в первый класс. Там, кроме господина Фу и его парней, никого не было — для первого класса было еще слишком рано.

Потом они ехали на машине. Господин сел рядом с шофером, остальные разместились сзади. Отсюда до аэропорта было рукой подать.

Аэропорт Кай-Так являлся также своего рода уникальным. Для аэродрома требовался простор, чтобы самолеты, разбежавшись, имели возможность взмыть вверх, набрать высоту. В английской колонии Гонконг не нашлось подходящего земельного участка. Поэтому намыли песчаную косу, выходящую далеко в море. Она как кинжал воткнулась в горло континента. Самолеты заходили с моря, при взлете стартовали от берега, от крутой скалы, вырываясь на морской простор. У основания косы стояли здания — штаб ВВС, казармы солдат охраны, всевозможные службы. Аэродром принадлежал военным, тем не менее авиакомпании всего мира по договоренности пользовались взлетно-посадочной полосой. Рядом с казармами разместились таможня, диспетчерский пункт, здание вокзала. На фасаде здания улыбался всеми тридцатью двумя зубами негр — реклама зубной пасты.