Иоанн Златоуст - Творения, том 9, книга 2

• Название: Творения, том 9, книга 2
• Автор: Иоанн Златоуст
• Жанр: Религия

---

5. Итак, Павел достиг того, о чем заботился. Чего же именно? Он доказал, что не по нерадению о римлянах он не приходил к ним, но потому, что у него были препятствия, хотя он и сильно желал придти. Отклонив же от себя нарекание в беспечности и убедив, что не менее их желал увидеть, он приводит и другие доказательства любви своей. При всех препятствиях, говорит он, я не переставал домогаться, и хотя, при всех стремлениях, постоянно встречал препятствия, я, однако же, никогда не оставлял своего намерения, а в тоже время не противился воле Божьей и сохранял любовь. Тем, что был расположен придти и не отказывался (от своего намерения), апостол доказал усердие к римлянам, а тем, что был задерживаем и не противился, он обнаружил всецелую любовь свою к Богу. "Чтобы иметь некий плод и у вас" (Римл. 1:13). Хотя выше апостол и сказал о причине своего желания и представил ее подобающим для себя образом, однако же, и здесь причину эту приводит вновь, вполне устраняя подозрение римлян. Так как Рим был знаменитый город, единственный повсюду - на суше и на море, то одно только желание обозреть его было для многих поводом к путешествию; чтобы и о Павле не подумали чего-либо подобного и не стали подозревать, будто он хочет побывать там единственно в намерении похвалиться своим общением с римлянами, он неоднократно и указывает причину своего желания. И хотя выше сказал: я весьма желал видеть вас, чтобы подать вам некоторый духовный дар, здесь он говорит еще яснее: "чтобы иметь некий плод и у вас, как и у прочих народов". Властителей апостол поставил наравне с подвластными и, несмотря на тысячи трофеев, на победы и знаменитость государственных сановников, поместил их на ряду с варварами. И весьма справедливо. Где благородство веры, там нет ни варвара, ни эллина, ни чужеземца, ни гражданина, но все стоят на одной степени чести.

Заметь же и в этом скромность Павла. Он не сказал: приду научить, наставить в вере, но - что? "Чтобы иметь некий плод и у вас". Не просто – "плод", но – "некий плод". Опять ограничивает все относящееся к себе, как и выше говорит: "некое подам". Потом апостол, как и прежде, ограничивает и их, присовокупляя: "как и у прочих народов". В виду того, что вы богаты и имеете у себя больше других, не подумайте, что в отношении остальных я показываю меньше старания; ведь мы ищем не богатых, а верующих. Где ныне греческие мудрецы, которые, нося длинные бороды и закутавшись в плащи, были проникнуты чрезмерной гордостью? И Грецию, и всю варварскую страну покорил скинотворец. Поставляемый среди языческих мудрецов в образец и превозносимый Платон три раза приходил в Сицилию со своими пышными словами и блистательной славой и не только не преодолел и одного тирана, но так несчастно окончил свое дело, что потерял даже и самую свободу. А этот скинотворец обошел не одну Сицилию или Италию, а целую вселенную, и во время проповеди не оставлял ремесла, но и тогда сшивал кожи и управлял мастерской. И это нисколько не соблазняло знаменитых римлян, - как и вполне естественно. Учителей обыкновенно делают презренными не ремесла и занятия, но ложь и вымышленные учения. Потому, конечно, их впоследствии осмеивали и афиняне; а Павла со вниманием слушали и варвары, и невежественные, и необразованные. Ведь проповедь предлагается для всех вообще; она не знает ни различия в достоинстве, ни преимущества народа и ничего тому подобного. Она требует одной веры, а не рассудочных доказательств. Потому она особенно и достойна удивления, что не только полезна и спасительна, но и удобна, весьма легка и для всех доступна. В этом преимущественно и заключается действие Промысла Божия, что Бог предлагает дары Свои всем без различия. Как Он распорядился солнцем, луной, сушей, морем и тому подобным, не уделив большей их доли богатым и мудрым, а меньшей бедным, но, предоставив всем пользоваться в равной мере, - так Он устроил и с проповедью, и даже гораздо в большей степени, насколько проповедь необходимее всего указанного выше. Потому и Павел неоднократно повторяет: "всем народам". Потом апостол, показывая римлянам, что он никакой милости им не делает, но исполняет повеление Господа, и научая их воздать благодарение Богу всяческих, говорит: "я должен и Еллинам и варварам, мудрецам и невеждам" (Римл. 1:14). Он писал об этом и в послании к Коринфянам. А говорит он это, приписывая все Богу. "Я готов благовествовать и вам, находящимся в Риме" (Римл. 1:15).

6. О, благородная душа! Приняв на себя дело, исполненное столь многих опасностей, - морское путешествие, искушения, наветы, нападения (а намеревающемуся проповедовать в таком городе, где владычествовало нечестие, естественно было потерпеть бури искушений; действительно, апостол и жизнь окончил в этом городе, где был обезглавлен тогдашним властителем), - Павел, однако, ожидая перенести столь много бедствий, не сделался вследствие этого более нерешительным, но спешил, скорбел и был исполнен усердия. Потому и говорит: "итак, что до меня, я готов благовествовать и вам, находящимся в Риме. Ибо я не стыжусь благовествования Христова" (Римл .1:15-16). Что ты говоришь, Павел? Тогда как надлежало бы сказать: хвалюсь, величаюсь, превозношусь, ты не говоришь этого, но нечто меньшее, именно, что ты не стыдишься, как мы обыкновенно отзываемся о чем-нибудь не очень важном. Итак, что значат эти слова? Почему апостол так выражается, хотя благовествованием дорожил больше, чем небом? Так, в послании к Галатам он говорил: "а я не желаю хвалиться, разве только крестом Господа нашего Иисуса Христа" (Гал. 6:14). Почему же здесь не говорит: хвалюсь, но сказал: не "стыжусь"? Римляне были слишком преданы мирским занятиям вследствие своего богатства, власти, побед и ради собственных царей, которых они считали равными богам, даже так и называли их, и поэтому угождали им храмами, жертвенниками и жертвами. Так как они были весьма надменны, а Павел должен был проповедовать Иисуса, называемого сыном плотника, воспитавшегося в Иудее, в доме незнатной женщины, не имевшего при Себе оруженосцев, не окруженного богатством, но умершего вместе с злодеями, как преступник, и претерпевшего много и другого бесславного, то римлянам, которые еще не знали неизреченных и великих тайн, естественно было всего этого стыдиться. Потому апостол и говорит: не "стыжусь", научая и их пока не стыдиться, так как знал, что как только они усовершенствуются в этом, скоро пойдут дальше и будут хвалиться. Потому и ты, услышав вопрос: "поклоняешься ли ты Распятому?" - не стыдись, не потупляй очей, но хвались и величайся и со смелым взором, с открытым челом подтверди свое исповедание. И если опять спросят: "неужели ты поклоняешься Распятому?" - опять отвечай: да, и не прелюбодею, не отцеубийце, не детоубийце (а таковы у язычников все боги), но крестом победившему демонов и уничтожившему тысячи их чародейств. Крест для нас есть дело неизреченного человеколюбия, символ великого попечения. Затем, так как они (языческие философы), будучи проникнуты внешней мудростью, сильно этим гордятся и хвалятся своим витийством, то я, говорит о себе Павел, навсегда отказавшись от рассудочных доказательств, иду проповедовать крест и не стыжусь этого. "Сила Божья к спасению" (Римл. 1:16). А так как эта сила Божья бывает и в наказание (ведь, когда Бог наказал египтян, то сказал: сия есть сила моя великая), и в погибель [как и сказано: "бойтесь более Того, Кто может и душу и тело погубить в геенне" (Матф. 10:28)], то апостол, вследствие этого, и говорит: иду к вам не с такой силой, несу не казни и мщение, но то, что служит к спасению. Как же так? Разве евангелие не возвещало и о наказании - о геенне, о тьме внешней, о черве ядовитом? Ведь мы узнали об этом не из какого-либо другого источника, но из евангелия. Как же апостол говорит о нем: "Сила Божья к спасению"? Но выслушай и следующее: "всякому верующему, во-первых, Иудею, потом и Еллину" (Римл. 1:16). Не просто всем, но принимающим. Хотя бы ты был эллин и прошел всю порочность, хотя бы ты был скиф или варвар, даже настоящий зверь, хотя бы ты был исполнен всякого неразумия, обременен тяжестью бесчисленных грехов, но одновременно с тем, как принял слово крестное и крестился, ты загладил - все это. Почему же апостол говорит здесь: "во-первых, Иудею, потом и Еллину"? Что означает это различие? Ведь он сам много раз говорил, что обрезание есть ничто, ни необрезание: как же теперь разделяет, ставя иудея выше эллина? Что это значит? Конечно, не то, что первый больше получает благодати потому только, что он первый, так как тот же самый дар дается и иудею и язычнику; но слово "во-первых" употреблено только для обозначения порядка. Иудей не имеет преимущества получить оправдание в большей степени, а только удостоен получить его прежде. Так и просвещаемые (вы, посвященные в таинства, знаете, о чем я говорю) все приступают к крещению, но не все в одно время, а один бывает первым, другой вторым; но, конечно, первый получает не больше второго, а второй не больше следующего за ним, но всем подается одно и то же. Итак, словом "во-первых" здесь выражается первенство в порядке речи, а не какое-либо преимущество в благодати. Далее апостол, сказав: "в спасение", опять возвеличивает дар, показывая, что он не ограничивается настоящим, но простирается и в будущее. Это он выразил словами: "в нем открывается правда Божья от веры в веру, как написано: праведный верой жив будет" (Римл. 1:17). Итак, сделавшийся праведным "будет жив" не в настоящей только жизни, но и в будущей. Но не это только здесь подразумевает апостол, а и другое вместе с этим, именно - блеск и славу таковой жизни (праведника). Так как возможно спастись и со стыдом для себя (как, например, спасаются многие из освобождаемых от наказания по царской милости), то, чтобы ты, услышав о спасении, не стал предполагать того же, апостол и прибавил – "о правде", и правде не твоей, но Божьей, намекая при этом на ее обилие и доступность. Не трудами и потом ты заслуживаешь ее, а получаешь даром свыше, принося со своей стороны только одно - веру. Потом, так как казалось невероятным учение о том, что прелюбодей, сластолюбец, гробокопатель и чародей вдруг не только освобождаются от наказания, но становятся праведными и оправдываются правдой свыше, то апостол подтверждает эту мысль ветхим заветом. И, прежде всего, в кратком изречении он открывает беспредельное море событий для способного обнять его взором. Сказав: "от веры в веру", апостол обратил внимание слушателя на ветхозаветное домостроительство Божье, которое он с великой мудростью изображает в послании к Евреям, и показывает, что тогда таким же образом оправдывались и праведники и грешники, вследствие чего и упомянул как о Раави, так и об Аврааме. А здесь, только намекнув на то же самое (так как спешил перейти скорее к другому рассуждению), апостол опять подтверждает свою мысль пророками и выводит на середину Аввакума, который взывает и говорит, что желающему жить не иначе возможно быть живым, как через веру. Беседуя о будущей жизни, он говорит: "праведный своей верой жив будет" (Авв. 2:4). Так как то, что дарует Бог, превосходит всякую мысль, то вера по справедливости для нас необходима. "Надменный человек, как бродящее вино, не успокаивается" (Авв. 2:5). Пусть еретики услышат этот духовный голос. Они должны понять, что природа рассудочных доводов подобна лабиринту и грифам, нигде не имеет никакого конца, не позволяет мысли утвердиться на основании и ведет начало от кичливости. Ведь те, которые стыдятся допустить веру и показать, что они не знают небесного, ввергают себя в прах бесчисленных помыслов. Но, жалкий и бедный человек, достойный непрестанных слез, ведь если кто-нибудь спросит тебя: "как произошло небо или земля"? даже - что уже говорить о небе и земле - если спросят только тебя: "как сам ты родился, как воспитан и вырос"? - ты, конечно, не стыдишься своего незнания; а когда бывает речь о Единородном, то ты, считая недостойным себя не знать всего, неужели вследствие стыда ввергнешь себя в бездну погибели? Но ведь любовь к спору и безвременное любопытство есть дело недостойное. И зачем мне говорит о догматах? От самой поврежденности настоящей жизни мы освободились не иначе, как через веру. Верой просияли все доселе жившие, Авраам, Исаак, Иаков; верой спаслась блудница, как в ветхом, так и в новом завете. Ведь сказано: "верой Раав блудница, с миром приняв соглядатаев, не погибла с неверными" (Евр. 11:31). Она не стала рассуждать: как эти пленники, беглецы и изгнанники, ведущие кочевую жизнь, могут овладеть нашим городом, который защищен стенами и богинями? Если бы она стала так размышлять, то погубила бы и себя и их, как действительно и погибли предшественники спасенных Раавью. Те, увидев людей великорослых и сильных, стали изыскивать средства, как победить их, и все погибли без войны и сражения. Видишь ли, какова бездна неверия и какова стена веры? Неверие довело до погибели бесчисленное множество людей, а вера не только спасла жену блудницу, но и сделала ее покровительницей столь великого народа.