Андрей Еременко - В начале войны

• Название: В начале войны
• Автор: Андрей Еременко
• Жанр: О войне

Малоисследованной проблемой в нашей исторической литературе является Смоленское сражение. В предлагаемой книге сделана попытка решить эту проблему. Во всяком случае, описание боев под Смоленском основано на фактах, с показом многих деталей и перипетий этого памятного события. То же в еще большей степени касается и героической обороны Могилева. Очень трудоемкой, но благодарной работой были поиски материалов об участниках и героях описываемых событий Дополнен раздел об организаторской и воспитательной работе Коммунистической партии в войсках, о неразрывной связи фронта и тыла. Исправлены отдельные фактические неточности, имевшиеся в первоначальном варианте. Книга «В начале войны» представляет собой военно историческое описание событий, сделанное их участником и очевидцем, с привлечением обширного архивного материала, трудов отечественных и зарубежных авторов, а также неопубликованных воспоминаний других участников событий. Мемуарный материал представляет собой лишь стержень повествования.

---

Наш Генеральный штаб располагал данными о непосредственной опасности нападения на СССР, но не сумел убедить Сталина в их бесспорности, так же как и показать ему их действительное значение. Не были направлены также все усилия разведки на получение как можно большего количества данных. Следовало при первых же сигналах о концентрации войск Германии на наших западных границах усилить и всячески укрепить наши разведорганы. Имелась определенная возможность и принятия контрмер такого порядка, проведение которых не является прерогативой правительства. Однако Наркомат обороны и Генеральный штаб оказались в этом отношении не на высоте.

Исходя из сказанного, следует подчеркнуть, что с политической точки зрения война не была внезапной для нашего государства, но с военно-стратегической такая внезапность была налицо, а с оперативно-тактической она была абсолютной. Вот что записал в своем дневнике начальник генерального штаба сухопутных войск генерал-полковник Гальдер 22 июня 1941 г.:

Наступление наших войск явилось для противника полной тактической внезапностью… О полной неожиданности для противника нашего наступления свидетельствует тот факт, что части были захвачены врасплох в казарменном расположении, самолеты стояли на аэродромах в брезентовых чехлах, а передовые части, внезапно атакованные нашими войсками, запрашивали командование о том, что им делать. Можно ожидать еще большего влияния элемента внезапности на дальнейший ход событий в результате быстрого продвижения наших подвижных войск…{1}

Таковы были в основном те неблагоприятные для нас факторы, которые обусловили столь тяжелое развитие событий в начальный период войны. Для гитлеровцев дело обстояло как раз наоборот.

Внешнеполитическая обстановка благоприятствовала им, ибо, вторгаясь в СССР, германские фашисты приступили к исполнению той основной задачи, которая перед ними была поставлена наиболее реакционными кругами международного империализма. Внутренняя политика в фашистском рейхе со времени прихода Гитлера к власти была направлена на непосредственную, вполне конкретную подготовку к войне. О военных кадрах вермахта и их боевом опыте нет смысла подробно говорить. Гитлеровскому режиму досталась прочно сколоченная и высококвалифицированная каста прусских милитаристов, которой Гитлер дал все, что она хотела, и прежде всего возможность продемонстрировать свое искусство и приобрести опыт современных боевых действий в ходе реваншистской войны.

Коснемся, однако, непосредственно названных нами выше проблем, решаемых военной стратегией.

Нужно сказать, что в определении задач начального периода войны, в характере и способе ведения боевых действий в этот период были серьезные несоответствия между нашими теоретическими наметками и конкретным развитием военных событий. Мы, в частности, предполагали сразу после нападения на нас перенести сражение на территорию агрессора и после первого же его удара вести наступательные действия, а не обороняться. Мы исходили при этом из верной посылки превосходства нашего военно-экономического потенциала над потенциалом вероятных агрессоров. Однако возможность временного превосходства врага и вытекающая из этого необходимость широких оборонительных действий на первом этапе войны учтены не были. Отсюда и наши непрерывные, большей частью неудачные, попытки вести наступление в начальный период войны, хотя обстановка совершенно не благоприятствовала этому. Однако в последующем эта, в целом правильная, установка была нами реализована. Мы очистили советскую землю и перенесли действия на вражескую территорию.

Были нами допущены ошибки в вопросах сосредоточения и развертывания вооруженных сил в канун войны. Они были связаны прежде всего с тем, что в компетентных органах налицо были опасения, что спешное сосредоточение и развертывание войск на западных границах послужит поводом для агрессии, и в силу этой ошибочной позиции нами было упущено драгоценное время.

Планы и замыслы операций, вплоть до контрнаступления под Москвой, зачастую не соответствовали реальной обстановке и поэтому не могли быть выполнены войсками в полном объеме. Часто ставились непосильные задачи. Неверную оценку находили действия и намерения противника, а поэтому контрмеры, разрабатываемые нашими командными и штабными инстанциями, очень часто били мимо цели.

В первые дни войны, например, когда наметились намерения гитлеровцев отрезать наши крупные силы в так называемом Белостокском выступе, предпринимались попытки вести контрнаступление вместо спешного отвода этих войск на более выгодные рубежи.

Характерно, что, судя по служебному дневнику Гальдера, командование гитлеровцев более всего опасалось организованного отвода наших войск на подготовленные тыловые рубежи{2}.

В момент поворота части сил группы армий Центр на юг в конце августа 1941 г., когда необходима была концентрация всех усилий Брянского, Резервного и Юго-Западного фронтов именно на обороне участков наметившегося прорыва, Ставка поставила перед ними наступательные задачи, хотя она и была информирована о наличии отдельных разведданных о движении врага на юг. Самокритично следует сказать, что командование Брянского фронта также не точно осмыслило эти данные, считая, что это маневр, направленный на обход Брянска для удара по Москве с нового направления.

Теперь у нас подчас трактуют даже само создание Брянского фронта как результат предвидения Ставкой возможного поворота центральной группы войск гитлеровцев на юг, что совершенно не соответствует действительности.

Таковы некоторые погрешности стратегического порядка, допущенные нами в начальный период войны. Они явились одной из причин наших серьезных неудач в это время. Но при внимательном анализе мы видим, что они носили не принципиальный, а частный характер и не были связаны с основой нашей стратегии. Поэтому, руководствуясь в дальнейшем ее принципами, мы победили.

Обратимся, однако, к стратегии наших врагов, германских фашистов, стратегия которых принесла им очевидные успехи в первый период войны и полное поражение в дальнейшем.

При этом нужно иметь в виду, что многие весьма важные теоретические положения стратегии не могут быть проверены в мирное время. В этом смысле стоит подчеркнуть различие, которое было в этом отношении между сторонами перед началом Великой Отечественной войны.

Положения нашей военной стратегии не могли быть подвергнуты проверке достаточно широкой боевой практикой, поэтому оставались научными предположениями. Германо-фашистская стратегия прошла такую проверку до войны против нашей страны и, по мнению ее авторов, выдержала ее. Но в действительности практика эта была недостаточной. По разным причинам противники вермахта оказались либо значительно слабее его, как, например, Польша, либо исходили из совершенно неправильных и устаревших представлений о войне, как, например, Франция. А лишь опыт большой войны против сильного во всех отношениях противника, требующий действительного напряжения сил, может являться верным показателем правильности военно-стратегических положений.

Таким образом, если мы недооценили имевшийся у вермахта опыт ведения современной войны, то немецко-фашистские высшие штабы и сам Гитлер чрезмерно переоценили этот опыт и сочли, что он вполне достаточен, чтобы разбить любого противника.

Здесь уместно показать, как этот опыт стали оценивать сами гитлеровские генштабисты после окончания второй мировой войны, т. е. после того, как они получили возможность сравнить его с опытом войны против нашей страны.

Я позволю себе привести довольно пространную, но весьма выразительную выдержку из статьи К. Типпельскирха Оперативные решения командования в критические моменты на основных сухопутных театрах второй мировой войны.

…Большое количество техники и умение командиров использовать ее было в Балканской кампании 1941 года настолько ошеломляющим, что в успехе похода с самого начала не было никаких сомнений. Подобные предпосылки, хотя и не столь ярко выраженные, имелись у немецкой армии и в войне с Польшей в 1939 году. К этому следует прибавить то, что польское командование оказало немцам любезную услугу тем, что пожелало удерживать внешние границы своего государства на театре военных действий, с трех сторон окруженном немецкой армией, и даже, исходя из этого расположения, начать наступление, несмотря на превосходство немцев в людях и технике.

Французское командование в 1940 году захотело воспользоваться обороной как наиболее сильной формой ведения войны (выражение Клаузевица. — А. Е.), чтобы остановить немецкое наступление на кратчайшей линии фронта: линия Мажино, р. Маас (до Намюра), Антверпен — и позднее добиться победы по образцу первой мировой войны, т. е. блокировав Германию и дав союзникам (Великобритании и, как оно надеялось, Соединенным Штатам) возможность вооружиться. Французское командование, избрав более сильный метод ведения войны, преследующий вначале негативную цель, глубоко верило в возможность такого исхода войны. Несмотря на опыт только что прошедшей войны в Польше, оно еще не понимало, что в боевые действия немцы внесли два новых элемента: оперативное использование подвижных соединений и применение авиации для поддержки сухопутных войск.