Виктор Вучетич - Следователь особого отдела

• Название: Следователь особого отдела
• Автор: Виктор Вучетич
• Издательство: Современник
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1988
• ISBN: 5-270-00034-2

Действие повести развертывается на Смоленщине в 1943 году. Большую и опасную работу ведут чекисты по обеспечению крупной наступательной операции советских войск…

---

Елецкий замолчал, сделал несколько шагов и вдруг остановился, словно запнувшись. Потом медленно повернулся к Бурко и уперся невидящим взглядом в его лицо.

Капитан выждал минуту и вкрадчиво спросил:

— Ну, Антон Ильич, нетто догадка какая в голову пришла? Гляжу, вы вроде как не в себе.

— Пришла, пришла, — машинально пробормотал Елецкий и, словно разглядев наконец Бурко, прищурил глаза. — Но знаете, дорогой мой Василий Емельянович, одних догадок тут мало. Я ведь все время об этом размышляю. Мне и самому надо многое понять… Вот вы приехали, задали десяток вопросов, необходимых вашему следствию. И я рад бы на них ответить. А сейчас — знаете как это бывает? — вдруг случайно попробовал соединить несоединимые, казалось бы, вещи, факты, и они соединились. Да как! Нет, капитан, теперь и вы так просто от меня не отделаетесь.

Последняя фраза прозвучала вроде бы шутливо, но Бурко увидел, что Елецкий при этом очень серьезен и даже как-то насторожен.

— Так что вы мне предлагаете? — попробовал тоже взять шутливый тон Бурко.

— Предлагаю, предлагаю… Да, Баринова… Послушайте, капитан, у меня к вам абсолютно деловое предложение. Во-первых, давайте попробуем не обращать внимания на мое здоровье. Борис Евгеньевич, сами слышали, заметил, что все идет нормально. А волнения, воспоминания, — это пусть останется для женщин. Второе: в вашем городе я провел достаточно времени, чтобы понять и запомнить целый ряд людей, которые могли бы хорошо помочь расследованию. Без меня вам это будет сделать весьма трудно, а в некоторых случаях, может быть, даже и невозможно. Вы их просто не знаете, а фамилии, которые я назову, вам ничего не скажут. Наконец, третье. Этого Цыгана мне надо увидеть лично. Конечно, он не звезда первой величины, но, видимо, и не бессловесная жертва фашизма. Тут идет какая-то очень серьезная игра немецкой разведки. Ну, словом, мне необходимо его видеть. Таким образом, дорогой мой Василий Емельянович, напрашивается естественный вывод: я должен поехать или полететь, как угодно, вместе с вами. И это будет правильно и целесообразно со всех точек зрения. А вот как обеспечить мой отъезд, или побег, это Уже в вашей компетенции. Что вы обо всем вышеизложенном скажете? — улыбнулся наконец Елецкий.

Бурко оценил предложение Елецкого и мысленно одобрил его: что правильно, то правильно, это — в его духе. Но теперь он соображал, во что может вылиться их самоуправство. Елецкого, конечно, ни под каким видом не выпустят из санатория. Организовать похищение? Взгреют, да еще как!.. А как? Дальше фронта ж не пошлют? А пока станут разбираться, глядишь, можно успеть все сделать и вернуть выздоравливающего, — а не умирающего — в его родные санаторные стены… Заманчиво, черт побери, однако много всяких “но”. Удастся ли организовать самолет? Надо ведь максимально заинтересовать Управление, заручиться его поддержкой, обговорить вопрос о Елецком. Может, они там категорически запретят его трогать. Да, все может быть… А времени совсем мало.

— Знаете что, вы попробуйте, — с улыбкой прервал его тягостные мысли Антон Ильич, — использовать классическую литературную схему с похищением. Под покровом ночной темноты… Одежда у меня с собой, а дыра в заборе, как вы понимаете, всегда имеется. Главное, чтоб к утру быть уже на месте, у вас в городе. Погода летная, был бы самолет. На машине, конечно, хуже, может растрясти… А в Управлении вы скажите, что состояние пациента вполне пригодное для транспортировки. Я вам правду говорю. Я себя знаю. Выдержу. И с доктором я сам договорюсь. Постараюсь на вечерок отпроситься в Москву, к друзьям-то­варищам. Ну, а там уж как получится. И еще учтите, после отбоя тут запираются все ворота, и никакие доводы на охрану не действуют. Поэтому пойдемте, я покажу вам, на всякий случай, куда нужно будет подъехать ночью. А мне скоро предстоит свидание с Борисом Евгеньевичем. Все врачи мира похожи друг на друга, и для них не существует исключения, вроде нашего с вами…

В половине первого ночи Бурко сидел рядом со сладко посапывающим шофером и до рези в глазах вглядывался в кромешную темноту соснового бора, подступающего к шоссе. Елецкий должен был появиться с минуты на минуту. Бурко взглянул на светящийся циферблат танковых часов, приспособленных умельцем-шофером к приборной доске, и выбрался из машины. Поежился от холодного тумана, наползающего от близкой реки. Все было в полном порядке: ночной пропуск, машина, самолет, вылетающий в Борек в половине второго ночи. Не было пока только Елецкого.

Когда Бурко поделился с товарищами из Управления идеей, выдвинутой Елецким, те с ходу отказались от такой авантюры. Поведение Бурко было подвергнуто решительной и уничтожающей критике. Сам же капитан, по правде говоря, другой реакции не ожидал и потому загодя приготовил ряд, с его точки зрения, неотразимых аргументов. Во-первых, здоровье Елецкого не так уж плохо, это и главврач говорил. Опять же командировка займет всего лишь день–другой по экстренному делу, которое на контроле в штабе фронта, а может, где и повыше. Нарушение санаторного режима — тоже преступление не бог весть какое, если учитывать обстоятельства дела и условия, сложившиеся на Смоленском направлении: не ему, капитану Бурко, объяснять, что сейчас готовится на их фронте и какая повышенная секретность и оперативность требуются именно теперь от всех служб. Вот Елецкий, кстати, правильно понял его, Бурко. А тут, в родном Управлении… Да был бы только транспорт…

Подмога пришла совсем неожиданно. Полковника, в кабинете которого шел разговор, вызвал генерал. О чем они говорили, Василий Емельянович, конечно, не знал, но вернулся полковник через час совершенно в другом настроении.

Он прошелся по кабинету, потом присел на стул напротив Бурко, хмыкнул своим мыслям и уставился на капитана.

— Ну вот что, сыщик, — покровительственно сказал он, — повезло тебе. Оказывается, твой Федоров еще один срочный запрос прислал. Как, ты говорил, бабу-то эту зовут?

— Бабу? А-а, Баринову, что ль?

— Вот-вот. Значит, говоришь, Елецкий с ней знаком?

— А как же! Встречался. Дважды. Правда, не сказал, при каких обстоятельствах.

— Ну, про обстоятельства нам известно. Дело его смот­рел. Да-а… Много там всякого, неясного. Честно скажу тебе, лично я бы не разрешил, но вот генерал рассудил иначе. А рассудил он так, что лететь вам нынче обоим. Похоже, какие-то новые штрихи биографии открылись. Новые обстоятельства. Но, смотри у меня, сыщик, ты мне за этого Елецкого головой отвечаешь. Собственной, понял?.. А теперь давай, вали за ним и — на аэродром. Счастлив твой бог, капитан. Все документы получишь внизу.

Бурко как на крыльях помчался в канцелярию и там узнал, что Управление уже связалось с соответствующими службами в наркомате обороны и там сообщили, что сегодняшней ночью в Борек вылетает представитель Ставки. Еще несколько телефонных звонков решили этот вопрос, маршал согласился взять с собой двух товарищей из контрразведки…

Где же Елецкий? Бурко нервно курил, навалившись грудью на крыло машины. Самолет ждать не будет. Это ж пахнет катастрофой, если операция закончится провалом из-за какой-нибудь случайности!..

Впереди, в сотне шагов, возле белеющего в ночи каменного цоколя металлической ограды Бурко заметил шевеление. Полминуты спустя он увидел небыстро двигающегося к нему человека, услышал легкое постукивание палки по асфальту. Наконец-то!..

“Эмка” теперь летела, так, во всяком случае, казалось в темноте, к небольшому подмосковному аэродрому, где уже наверняка летчики закончили все приготовления к вылету и с нетерпением ожидали своих пассажиров. Елецкий, удобно развалившийся на широком заднем сиденье, поскрипывающем кожей, неторопливо рассказывал сидевшему к нему вполоборота капитану, и неприятности, о которых думал Бурко, сами по себе отходили на задний план. Нет, этот Антон, ей-богу, оказался своим мужиком, все понял с полуслова, — так размышлял Бурко.

После ухода капитана Елецкий, как и было велено, явился в кабинет к главному врачу и сумел продемонстрировать не только прекрасное самочувствие, но и не вызвать ни малейших подозрений. О посещении веселого фронтового друга рассказывал со вкусом, но и с видимым сожале­нием, что вот, мол, завтра, волею судьбы и фронтового начальства, встретятся несколько боевых друзей, которых служба на один день свела в столице. Жаль, конечно, что не удастся повидать их всех, да и вряд ли когда придется теперь свидеться, война…

Главный врач был очень известным терапевтом, человеком твердых правил, но вовсе не считал себя суровым пуританином. Он понимал необходимость и даже пользу небольших положительных встрясок, и в искреннем сожалении Елецкого не обнаружил хитрости. Он тщательно просмотрел последние анализы, послушал Елецкого, пользуясь старым своим неразлучным стетоскопом, удовлетворенно кивнул и неожиданно разрешил ему на денек выбраться в город, но с категорическим предупреждением: к вечеру быть в палате. О подобном Елецкий не мог и мечтать. А вопрос о том, когда отправляться в Москву, — с утра пли с ночной уже не считал существенным. Конечно, задержка в городе вызовет грозу с громами и молниями, но это как-нибудь переживется. Главное — есть разрешение, а там — семь бед, один ответ. Итак, в путь!..