Андрей Черноморченко - Интерферотрон Густава Эшера

• Название: Интерферотрон Густава Эшера
• Автор: Андрей Черноморченко
• Жанр: Юмористическая фантастика

---

— Готов потерпеть. Все таки, я — профессор хореомоделирования. Мне не привыкать к скучным материям, — сказал Богенбрум.

— Ладно. Насколько вы знаете, в представлениях человека об окружающем мире всегда присутствовал элемент дихотомии: материальное-идеальное, прошлое-настоящее, микромир-макромир, живая природа — неживая природа и так далее. Мы постоянно остаемся прикованными ко всякого рода противопоставлениям, интуитивно ощущая, однако, что все это — проявления одной сущности. Трудность заключалась в том, чтобы найти исходную точку отсчета, удовлетворяющую всем требованиям. Я долго думал над этим, и однажды меня осенило: да, есть первоначальная, вневременная и внепространственная единица. Можно сколько угодно расщеплять атом, плодя количество исследованных элементарных частиц до сотен тысяч. Можно пробираться сквозь дебри галактик на самые окраины Вселенной, увеличивая число открытых звезд до бесконечности. Можно фантазировать над путешествиями во времени, радуясь дешевым парадоксам, возникающим при этом. Но, как мне показалось, есть одно простое явление, достаточное для описания всего пространственно-временного континуума.

Богенбрум внимательно слушал Густава.

— Самое парадоксальное было в том, что эта единица была, что называется, под носом у всего ученого мира. Событие — что может быть проще и нагляднее! Событие — вот кирпичик, из которого складывается мироздание! Следует, однако, иметь в виду, что моя теория трактует событие не совсем так, как принято его понимать на обиходном уровне. Для меня событие имеет следующую приблизительную форму.

Эшер истребовал от холовизора фотонную ручку-указку, после чего принялся чертить. От ручки в воздухе оставались медленно тающие световые следы. Первый рисунок Эшера представлял собой следующую фигуру.

— Так выглядит событие, что называется, со стороны, в условной боковой проекции. Оно не проявляется до момента своего наступления, но имеет неопределенную протяженность до и после, то есть, по нашим традиционным понятиям, возникает из бесконечности прошлого и тянется бесконечно долго в будущее. Это как бы волна, интерферирующая с другими такими же событиями, но имеющая строго фиксированную форму. Событие активируется в точке, имеющей пик, но существует всегда, везде и может быть теоретически извлечено из любого пункта пространства. Наше сознание скользит вдоль взаимосвязанных интерферирующих событий, субъективно воспринимая это как время. Условное трехмерное представление события выглядит так:

В соответствии с моей теорией, весь окружающий мир можно упрощенно представить как слиток или «слоеный пирог» событий, сплошной и дискретный одновременно, имеющий равномерную протяженность во всех направлениях, бесконечный и замкнутый. Для удобства я предлагаю рассматривать любое событие в виде ячейки, связанной со всеми остальными. Каждый такой элемент изобразим следующим образом:

Для наглядности мы можем считать, что направленные к ячейке стрелки — это воздействие других событий, а идущие наружу — влияние данного события на другие, хотя каналы подобной интерференции значительно сложнее, к тому же, они взаимопереплетены. Через каждую ячейку, зацепившись за одну из стрелок, как за нить, можно распугать клубок событий. Отмечу, что событие и явление — разные вещи, согласно моей теории. Комбинация неохватного множества интерферирующих событий формирует явление, воспринимаемое нами как свойство внешнего или внутреннего мира.

На экране интерферотрона события в огрубленной форме — опять-таки для простоты пользования — представлены как многоярусные сетки с примерно такими же стрелками, что я здесь нарисовал. Многоярусность — это первый подход к установлению взаимосвязей. Фокусировка на одной из ячеек более детально показывает ее интерференцию с другими элементами в сетке или же за пределами яруса. Кстати, ярус — это также приблизительное деление, вовсе не означающее, что его элементы расположены во временной или пространственной последовательности. Возможно, что стрелки ведут к событиям за пределы нашего пространства или, перескакивая через какие-то фазы, сообщаются между собой во времени дискретно, то есть, условно говоря, прошлое влияет на будущее, перепрыгивая через настоящее. Между двумя смежными ячейками на экране интерферотрона могут лежать дистанции в миллиарды лет — календарных и световых. Следует иметь в виду, что любое событие участвует в формировании множества явлений на разных временных и пространственных уровнях.

Установив взаимозависимости и сгруппировав события, можно добиться реконструкции явлений по заданному событийному вектору. Причем неважно, было уже это явление или только состоится, имеет оно место в нашем измерении либо смежных пространствах, в материальной или духовной сфере, — «слоеный пирог» включает в себя все, существуя как неизменная данность.

— Вы хотите тем самым сказать, что можете заглянуть и в будущее?

— В принципе — да. Дело в том, что действующий интерферотрон изготавливался под конкретного заказчика, интересовавшегося исключительно ближайшим прошлым. Но при небольших модификациях аппарат вполне в состоянии дать образы из будущего.

— Вы также можете заглянуть кому-либо под череп и определить ход мыслей?

— Естественно. Полиция постоянно пользовалась этой удобной функцией при выяснении мотивов преступлений. Вернее, не сами сыщики: несмотря на то, что я написал для них подробное руководство, они боялись подходить к аппарату и всегда звали меня.

— Густав, а как сказывается на самих ячейках их изучение?

— Пока я не замечал никаких следов воздействия, в этом смысле исследования не носят разрушающего характера. Если бы было иначе, то, я полагаю, в окружающем нас мире после каждого пуска моего устройства ощущались бы изменения. Интерферотрон всего лишь показывает на экране событие, но демонстрирует его с текстурой, по которой, вероятно можно судить о его свойствах. Все события имеют разное качество. Мне попадались иногда ячейки, внешний вид которых, с обыденной точки зрения, представлялся весьма ущербным. Ради эксперимента я однажды решил изучить воздействие многократных фокусировок на одной из ячеек, но не обнаружил никаких последствий. Любые изменения сразу бы отразились на текстуре объекта: поверхность, скажем так, «здорового» события — гладкая, розоватая и глянцевая, а у «дефектной» ячейки — в трещинах, тусклая и желтая. Я встречал и другие особенности поверхности — вмятины, выпуклости, борозды, но их смысл и происхождение пока остаются для меня загадкой. Для меня также непонятно, насколько изменение качества ячейки может сказаться на всей событийной цепочке.

— Вы исключаете возможность воздействия на ячейки через интерферотрон?

— Теоретически нет. Вероятно, должен существовать какой-то способ внешней коррекции событий, но это может оказаться очень опасным. Я не берусь предположить, к какой реакции приведет вмешательство в структуру хотя бы одной ячейки. Все известное нам мироздание может рассыпаться, как калейдоскоп, и сложиться каким-нибудь другим образом. Или не сложиться вообще.

Густав сделал глоток бренди. Богенбрум помолчал некоторое время, что-то обдумывая, и, пригубив из рюмки, задал следующий вопрос:

— А эта ячейка или событие — как их можно соотнести по размерам с нашим внешним миром?

Эшер улыбнулся.

— Событие как таковое не имеет никаких координат. Оно бесконечно велико или бесконечно мало, — это уж как вам понравится. Оно не материально и не идеально, будучи и тем, и другим. Каждое событие участвует в любом явлении — настоящем, прошлом или будущем, происходящем где угодно во Вселенной. Наше с вами существование — это всего лишь произвольное скольжение по ячейкам согласно вектору, сложенному стрелками. Как мне представляется, такой подход наносит удар по привычному воззрению о том, будто внешний мир движется и изменяется, а мы развиваемся вместе с ним. Отнюдь нет: мы — всего лишь небольшое возмущение, проносящееся вдоль ячеек, подобно шару, запущенному посторонней рукой блуждать по многочисленным нескончаемым лабиринтам. Инерция движения рано или поздно исчерпывается, в зависимости от встречающихся на пути интерференций, возмущение затихает: мы воспринимаем это как смерть. «Слоеный пирог» вечен и неподвижен. Он бесконечно велик или мал, — это не играет роли. События установлены в своей данности; никому не суждено их изменить. Для «пирога» совершенно безразлично, существуем мы или нет: если бы он мог что-нибудь чувствовать, то воспринимал бы нас как внутренний ветер. Моя теория имеет несколько важных следствий. Во-первых, «слоеный пирог» допускает скольжение вдоль него — или внутри него, если хотите — по любому маршруту, какими угодно зигзагами. Нам с вами только кажется, что мы движемся линейно: кто может поручиться, что две минуты назад мы не свернули куда-нибудь, вторгшись в чужое пространство, или же не стали двигаться в обратном направлении? Одновременно с нами (хотя понятия времени здесь совершенно иррелевантны) внутри «пирога» может перемещаться произвольное число возмущений, движущихся сколь угодно причудливыми кривыми, но каждому из них, вероятнее всего, собственное движение представляется поступательным и равномерным. Во-вторых, то, что воспринимается как реальность, — уникально для каждого субъекта и имеет неповторимый характер. Скажем, я двигаюсь вот так: