Дзиро Осараги - Ронины из Ако или Повесть о сорока семи верных вассалах

• Название: Ронины из Ако или Повесть о сорока семи верных вассалах
• Автор: Дзиро Осараги
• Издательство: Гиперион
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2006
• ISBN: 5-89332-122-7 (1-й том), 5-89332-124-3 (2-й том)

This book has been selected by the Japanese Literature Publishing Project (JLPP), which is run by the Japanese Literature Publishing and Promotion Center (J-Lit Center) on behalf of the Agency for Cultural Affairs of Japan

Перед Вами первый перевод на европейский язык знаменитой исторической эпопеи Дзиро Осараги «Ронины из Ако».

Эта книга, написанная почти сто лет назад по мотивам героического предания о сорока семи ронинах, навсегда завоевала сердца японских читателей и стала популярнейшим народным романом. Тиражи бесчисленных изданий «Ронинов из Ако» в общей сложности составили десятки миллионов экземпляров, намного опережая даже такой бестселлер, как «Миямото Мусаси». На основе романа в разное время было создано три художественных фильма, четыре телесериала так называемой «самурайской драмы», радиопостановки, электронные игры, мультфильмы и комиксы. Увлекательность самурайского боевика сочетается в романе с детальной проработкой исторического сюжета, красочностью лирических описаний и рельефностью портретов. Реальные исторические персонажи — сёгун и вельможи двора, прославленные художники, поэты, философы, мастера чайной церемонии и воинских искусств — воскресают под пером Осараги.

Герои эпопеи, ценою жизни мстящие за смерть своего сюзерена, воплощают благородные идеалы самурайского кодекса чести Бусидо: справедливость, гуманность, верность долгу и презрение к смерти.

На русском языке публикуется впервые.

Перевод с японского Александра Долина.

---

— Правильно! Будем бить! — раздались вокруг возгласы одобрения.

— Оно конечно, хорошее дело, чтобы скуку маленько развеять. Опять же, если даже только одного или двух прикончим, все-таки у противника меньше живой силы останется, а значит, это, можно сказать, входит в наши обязанности, — рассудительно заметил один из самураев.

Вся компания немного оживилась, в глазах появился блеск.

— Так что, выходит, можно все-таки их прикончить? — с нажимом спросил кто-то.

Прежде, чем Дэндзо Сибуэ успел вымолвить слово, кто-то ответил за него:

— Конечно!

Сибуэ, усмехнувшись такой поспешности, добавил:

— Ну, само собой. Коли уж что беретесь делать, так делайте до конца… Но только чтобы без осечки, чтобы не было как в прошлый раз. И потом, если кто посторонний вдруг пострадает, хлопот не оберешься.

Все без труда поняли, что слова Сибуэ идут вразрез с приказом Хёбу Тисаки, который велел «ничего не предпринимать», но остальные были с ним в основном согласны.

Тут прибежал с вестями лазутчик, которого отправляли присматривать за Гохэем и его новым подручным.

— Ну, как там? — поинтересовался Дэндзо.

— Оба сбежали! — доложил лазутчик.

— Что?! Куда они направились?

— В сторону Танукибори.

Не говоря ни слова, охранники бросились в погоню. Их разделяло не более двух кварталов, так что был шанс минут через пять нагнать беглецов.

Разумеется, Исукэ и Ясубэй не могли не предполагать, что противник именно так и поступит. Но ведь если бы они и остались в доме, угроза нового нападения продолжала бы висеть над ними. Правда, они могли за себя постоять, и к тому же едва ли противник решился бы повторить подобное бесчинство среди бела дня, но пока что, до рассвета, можно было ожидать чего угодно. Во всяком случае было очевидно, что едва ли на сей раз люди Уэсуги уберутся восвояси не солоно хлебавши. Надо было быть начеку — о сне думать не приходилось. Неизвестно было, что предпримет противник на сей раз, так что, по мнению Ясубэя, спокойней было бы до утра отсидеться в каком-нибудь надежном месте.

Однако стоило им выбраться через черный ход в проулок и выйти закоулками на улицу, как сзади послышался топот множества ног.

— Небось, это по наши души? — сказал Исукэ.

— Ага, — кивнул Ясубэй, которому назойливость преследователей уже начала надоедать.

Он, конечно, понимал, что на сей раз противник явится уже не с детскими игрушками вроде бамбуковых палок и сломанных луков. Ясно было и то, что, если уж люди Уэсуги решили их загнать и прирезать, то, пусть даже они с Исукэ будут биться насмерть, одолеть вдвоем такое количество врагов едва ли удастся. Уж коли могущественный клан Уэсуги с доходом в сто пятьдесят тысяч коку выделил своих дружинников для охраны Киры, надо думать, что это все вояки не из последних. Как ни мудри, а в открытом бою исход схватки предрешен — слишком неравно соотношение сил.

Друзья пустились бежать во весь дух, но погоня не отставала. Впереди была река — место пустынное и тихое, к тому же на дворе ночь… Если преследователи их тут настигнут, то могут сделать с ними что захотят — никто не помешает расправе. Исукэ и Ясубэй кожей чувствовали, как близка опасность. От неотвратимо надвигающегося сзади топота погони в сердце заползал противный холодок. Смерть их не пугала, но умереть здесь! Это было бы уж слишком обидно. Все их мысли были только о спасении.

Сломя голову они выбежали к берегу реки. Куда теперь? Направо? Налево? Раздумывать было некогда, оставалось только положиться на удачу — и друзья, как сумасшедшие, наугад помчались по дороге, ведущей налево.

Где бы спрятаться? — прикидывал на бегу Ясубэй. Дорога, склад камней для стройки, штабель бревен… Ясубэй отмечал про себя все места, промелькнувшие перед глазами у беглецов, но едва ли там можно было найти надежное убежище. Возле каждого такого места они невольно притормаживали в сомнении, а расстояние между беглецами и преследователями меж тем неумолимо сокращалось.

— Ну и… Настырные же мерзавцы! — выдохнул Ясубэй.

— Будем драться! — крикнул в ответ Исукэ, собираясь уже остановиться, но Ясубэй, осуждающе взглянув в упор, увлек его дальше.

— Пока есть надежда спастись, надо бежать! Нечего зря героев из себя строить! — бросил он на ходу. — Вон оттуда побежим в разные стороны.

Однако прежде чем они добрались до того места, где собирались разделиться, впереди на дороге показались люди — четверо или пятеро. Друзья опешили от неожиданности. Вероятно, и те, кто шел им навстречу, пришли в замешательство от странной картины: посреди ночи какая-то парочка мещан улепетывала от целого отряда преследователей. Путники остановились. Теперь было видно, что их четверо, и все — самураи.

Друзья решили, что дело совсем плохо, как вдруг кто-то из четверки удивленно воскликнул:

— Ба, уж не Ясубэй ли Хорибэ?!

Задавший вопрос самурай был обрит под бонзу и обряжен в монашеский плащ, что позволяло признать в этой крепкой дородной фигуре в черном послушника-нюдо.[153]

— Хо! — радостно откликнулся Ясубэй.

Тем временем преследователи были уже в каких-нибудь двух десятках шагов. Монах с первого взгляда оценил обстановку и посторонился, давая дорогу беглецам, которые, будто нежданно воскреснув из мертвых, опрометью ринулись дальше, не успев даже поблагодарить. Монах же тем временем коротко бросил своим спутникам:

— А ну!

Дружинники Уэсуги были уже здесь. Столкнувшись с неожиданным препятствием в виде четверых путников, перегородивших дорогу, они резко притормозили, едва не налетев на прохожих.

Дэндзо Сибуэ яростно воззрился на торчащего перед ним монаха. Святой отец был, не иначе, изрядно во хмелю, поскольку стоял с закрытыми глазами, сунув руки за пазуху. В окружении трех спутников он стоял молча, неподвижно, загораживая узкую дорогу. За ними виднелись удаляющиеся силуэты беглецов. Придя от этого зрелища в бешенство, Дэндзо уже хотел прорвать живое заграждение и мчаться дальше, но тут монах вдруг изрек басом, по-прежнему так и не открывая глаз:

— Кто ж тут такой передо мной торчит, как пень?

«До чего неприятный тип!» — подумал про себя Дэндзо, невольно оробев и слегка отшатнувшись.

— Ты кто такой?! — снова прорычал монах, повысив голос.

Святой отец явно над ним издевался. Он все еще стоял с закрытыми глазами, держа руки за пазухой.

— Если хотите пройти, попробуйте меня оттолкнуть. А я пойду по этой дороге прямиком к себе домой.

Дэндзо откашлялся и повел плечами. Монах был дородный, но уже старик — весь в морщинах, и было ему, наверное, за шестьдесят. Столкнуть его с дороги представлялось делом нехитрым, но стоял он непоколебимо, как каменная стена, так что пытавшиеся сдвинуть его с места отлетали, как мячи.

Между тем охранники Уэсуги с гомоном толклись вокруг, взметая клубы пыли. Упустив Исукэ и Ясубэя, они теперь обратили весь свой гнев на монаха и троих его спутников. Да и сам Дэндзо Сибуэ, теряя всякое здравомыслие, уже положил руку на рукоять меча. Видя такое дело, монах и его спутники тоже приготовились к схватке, совершив стремительный бросок и переместившись под прикрытие дощатого забора. Монах, высвобождая ноги для маневра, задрал полы рясы и заправил их за пояс, продемонстрировав набедренную повязку, так что пунцовый шелковый креп маслянисто блеснул во мраке.

Противники стояли двумя черными рядами на ночной дороге, безмолвно меряя друг друга враждебными взглядами. Тем временем мгла слегка поредела, вдалеке послышалось петушиное пенье. Оценив боевую стойку противника, Дэндзо Сибуэ решил, что с такими совладать будет нелегко, а они явно решили принять на себя удар и ввязаться в схватку вместо удравшей парочки. К тому же тревожила и мысль о том, что, пока им удастся пробиться, уже рассветет…

— Ладно, пошли! — бросил он, собираясь уйти последним для проформы, а остальных поскорее спровадить от греха подальше.

Снова прокричал петух.

— Ага, грозный враг в беспорядке отступает! — воскликнул монах, победно хлопнув себя по набедренной повязке.

Дэндзо приостановился и обернулся, но, проглотив оскорбление, зашагал дальше по темной дороге. Однако на этом стычка, которая, казалось, уже была близка к мирному разрешению, отнюдь не закончилась. Одного слова монаха было достаточно, чтобы все изменить — и в воздухе впервые запахло кровью.

— А кто они такие? — спросил один из спутников монаха, на что тот, пожав плечами, ответил:

— Да так… Можно сказать, гордость дома Уэсуги!

Дэндзо Сибуэ резко обернулся, будто его хлестнули бичом. Его страшно возмутило то, что монах посмел всуе порочить имя дома Уэсуги. Заметив, что их предводитель повернул обратно, остальные тоже приостановились. На мгновение все замерли, будто пораженные мечом, а очнувшись, рванулись черной лавиной в атаку. С обеих сторон одновременно холодно блеснули лезвия мечей.