Александр Пушкин - Переписка 1826-1837

• Название: Переписка 1826-1837
• Автор: Александр Пушкин
• Жанр: Публицистика

От редактора fb2 — сверка ссылок и текста по сайту feb-web.ru

---

Милостивый государь мой, Александр Сергеевич!

Касательно предположения Вашего, изъясненного в письме Вашем от 6-го сего ноября, об обращении принадлежащих Вам 220 душ в Нижегородской губернии, из коих 200 заложены в 40/т руб., в уплату 45/т руб. должных Вами Государственному Казначейству, имею честь сообщить, что с моей стороны полагаю приобретения в казну помещичьих имений вообще неудобными, и что во всяком подобном случае нужно испрашивать высочайшее повеление.

Имею честь быть с совершенным почтением

Вашим, милостивый государь мой, покорным слугою Гр. Канкрин

Его высок[о]б[лагородию] А. С. Пушкину

1297. Е. Ф. Канкрину. Около (после) 21 ноября 1836 г. Петербург. (Черновое)

Ответ, коим В.[аше] с.[иятельство] [1501] изволили меня удостоить, имел я счастие получить. Крайне сожалею, что способ, который осмелился я предложить, оказался [в глазах В.[ашего] с.[иятельства]] [1502] неудобным. Во всяком случае почитаю долгом [1503] во всем окончательно [1504] положиться на благоусмотрение В.[ашего] с.[иятельства].

Принося В.[ашему] с.[иятельству] искреннюю мою благод.[арность] за внимание, коего изволили меня удостоить, с глубочай[шим]

1298. А. Тардиф де Мелло — Пушкину. 22 ноября 1836 г. Париж

Monsieur,

Je profite d’une occasion pour Vous prier itérativement de vouloir bien me faire parvenir une Notice circonstanciée sur la Littérature Russe moderne et principalement sur la poésie dont Vous êtes le Victor Hugo. Je suis en mesure de publier un volume très important sur la Littérature de votre pays et vos lumières poétiques me serviraient plus que tout, à faire valoir cet ouvrage que je veux rendre européen. Votre réputation doit être occidentale, car le Russe, il faut vous l’avouer, n’a pas jusqu’ici retenti dans nos contrées. Vous devez être connu, Votre nom doit figurer à côté des Byron et des Lamartine; je me charge de ce soin à Paris; mais pour parvenir à ce but, il me faut des notices exactes sur les ouvrages anciens et modernes qui ont illustré votre patrie, une biographie de vos auteurs modernes. C’est beaucoup vous demander sans doute, mais je suis ici l’interprète de la France qui réclame des idées originales et surtout de ces idées slaves qui rajeunissent l’imagination francaise.

Ayez la bonté de me faire parvenir ces notes soit en Russe soit en français par la voie de l’ambassade ou par toute autre que vous jugerez convenable.

Je suis avec les sentiments les plus respectueux

Monsieur, Votre très humble et très obéissant serviteur A. — le Tardif

Rue Louis le Grand № 17.

Paris, le 4 Décembre 1836.

Адрес: Monsieur Monsieur Alexandre Pouschkine Conseiller d’Etat etc. etc. etc. à St. Pétersbourg [1505]

[Другой рукой: ] Милостивому государю статскому советнику Александру Пушкину в Санктпетербурге.

1299. Д. В. Давыдов — Пушкину. 23 ноября 1836 г. Москва.

Письмо твое с Шеншиным я получил. Досадно, что Данилевский отсекает целые периоды от статей моих. Что делать! Я однако ни слова не намекну ему о том; боюсь рассердить его. Он теперь пишет двенадцатый год; пожалуй с сердцов вычеркнит из него и дела мои.

Между тем признаюсь, — я обозрением его 1814 года довольно доволен. Происшествии изложены ясно, есть в нем документы неизвестные; конечно, ни одно выражение не берет на штыки читателя, зато всё сочинение проникнуто теплою любовью к России, что для меня варвара, человека без примеси русского, бог знает как усладительно, особенно при настоящем духе Общего Гражданства, разливаемого нашими школьниками-Ликургами с очками на носу и в батистовых рубашках. Но неужели нельзя хвалить русское войско [1506] без порицания Наполеона? Порицание это причиною того, что всё сочинение отзывается более временем 1812 года, слогом Сергея Глинки — когда ненависть к посягателю на честь и существование нашей родины внушала нам одни ругательства на него, — чем нашим временем, когда забыта уже вражда к нему и гений его оценен бесспорно и торжественно. А все эти выходки Данилевского для чего? Для того, чтобы поравнять в военном отношении Наполеона с Александром; будучи не в состоянии возвысить последнего до первого — он решился унизить первого до последнего и оттого похож на тех французов, которые при вступлении нашем в Париж, навезав веревку на шею бронзовой статуе великого человека, тащили ее с верха колонны на мостовую.

Ты спрашиваешь о Чедаеве? Как очевидец я ничего не могу сказать тебе о нем; я прежде к нему не езжал и теперь не езжу. Я всегда считал его человеком начитанным и без сомнения весьма умным шарлатаном в беспрерывном параксизме честолюбия, — но без духа и характера как белокурая кокетка, в чем я и не ошибся. Мне Строганов рассказал весь разговор его с ним; весь, — с доски до доски! Как он, видя беду неминуемую, признался ему, что писал этот пасквиль на русскую нацию немедленно по возвращении из чужих краев, во время сумашествия, в припадках которого он посягал на собственную свою жизнь; как он старался свалить всю беду на журналиста и на ценсора, [1507] — на первого потому, что он очаровал его (Надеждин очаровал!) и увлек его к позволению отдать в печать пасквиль этот, — а на последнего за то, что пропустил оный. Но это просто гадко, а что смешно, это скорбь его о том, что скажут о признании его умалишенным знаменитые друзья его, ученые Balanche, Lamené, Guisot [1508] и какие-то немецкие Шустера-Метафизики! Но полно; еслиб ты не вызвал меня, я бы промолчал о нем, я не люблю разочаровывать; впрочем спроси у Т[ургенева], [1509] который на днях поехал в Петербург, он может расскажит происшествие это не так, как я, и успокоит на счет Католички.

Ты хочешь печатать оставшиеся строки от Занятия Дрездена. Напрасно. Ты увидишь, как статья будет гола. Лучше я тебе пришлю какую-нибудь другую статью, а ты возврати мне эту. Впрочем как хочешь; всё отдаю на волю моему отцу и командиру. Только ради бога пришли мне копию с Занятия Дрездена, зачертя в ней карандашем всё то, что зачертила ценсура кровавыми чернилами. Да присылай скорее, без замедления, не клади в долгой ящик, у меня не осталось даже и черновой тетради. Прости.

Денис Давыдов.

23 ноября — Москва, на Пречистенке в собственном доме.

1300. П. А. Вяземский — Пушкину. Вторая половина ноября 1836 г. Петербург.

Можешь ли дать мне заимообразно первые десять томов Голикова на десять дней. Они мне нужны для справок по бумагам Петра Великого, которые хочу издать.

Хочешь ли для своего Современника ученую рефютацию брошюрки Устрялова? Мне читали начало опровержения, и оно будет очень дельное, но дописать его хотят только, если уверятся, что она будет напечатана.

Адрес: Александру Сергеевичу Пушкину.

1301. В. А. Жуковский — Пушкину. Вторая половина ноября 1836 г. Петербург.

Неужели в самом деле ты не хочешь ходить ко мне, Александр Сергеевич. Это производит в душе моей неприятное колыхание. Уповаю, что нынче наслаждусь твоим лицезрением.

Ж.

Адрес: А. С. Пушкину.

1302. В. Ф. Одоевскому. Конец ноября — начало декабря 1836 г. Петербург.

Вигель мне сказывал, что он вам доставил критику статьи Булгарина. Если она у Вас, пришлите мне ее. Получили ли вы 4 № Соврем.[енни]ка и довольны ли Вы им?

Адрес: Е.[го] с.[иятельству] кн. Одоевскому etc.

1303. В. Ф. Одоевский — Пушкину. Конец ноября — начало декабря 1836 г. Петербург.

Я хотел было послать к вам статью Виг.[еля], но у меня перехватила ее Редакция Л.[итературных] П.[рибавлений], которая взялась завтра Вам ее доставить, между тем ее перепишут и пустят в ход. Статья прекрасна, но ценсура наверное уничтожит в ней лучшую половину. Капитанскую дочь я читал два раза сряду и буду писать о ней особо в Л.[итературных] Пр.[ибавлениях] — комплиментов Вам в лице делать не буду. — Вы знаете всё, что я об Вас думаю и к Вам чувствую, но вот критика не в художественном, но в читательском отношении: Пугачев слишком скоро после того как о нем в первый раз говорится, нападает на крепость; — увеличение слухов довольно растянуто — читатель не имеет времени побояться за жителей Белогорской крепости, когда она уже и взята. Семейство Гринева хотелось бы видеть еще раз после всей передряги: хочется знать, что скажет Гринев, увидя Машу с Савельичем. Савельич чудо! Это лице самое трагическое, т. е. которого больше всех жаль в Повести. Пугачев чудесен; он нарисован мастерски. Швабрин набросан прекрасно, но только набросан; для зубов читателя трудно пережевать его переход из гвардии офицера в сообщники Пугачева. По выражению Иосифа Прекрасного, Швабрин слишком умен и тонок, чтобы поверить возможности успеха Пугачева, и недовольно страстен, чтобы из любви к Маше решиться на такое дело. Маша так долго в его власти, а он не пользуется этими минутами. Покаместь Швабрин для меня имеет много нравственно-чудесного; может быть как прочту в 3-й раз лучше пойму. О подробностях не говорю, об интересе тоже — я не мог ни на минуту оставить книги, читая ее даже не как художник, но стараясь быть просто читателем, добравшимся до повести.

Одоевский.

1304. В. Ф. Одоевскому. 7 декабря 1836 г. (?) Петербург.

Очень вам благодарен — я вечно дома, а перед Вами кругом виноват — да чорт знает как я изленился.