Евгений Войскунский - Искатель. 1975. Выпуск №1

• Название: Искатель. 1975. Выпуск №1
• Автор: Евгений Войскунский
• Издательство: Издательство «Молодая гвардия»
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1975

Ha 1-й и 4-й стр. обложки — рисунок Н. ГРИШИНА.

На 2-й стр. обложки — рисунок Ю, МАКАРОВА к роману Е. Войскунского и И. Лукодьянова «Ур, сын Шама».

На 3-й стр. обложки — рисунок В. КОЛТУНОВА к повести Н. Коротеева «Крыло тайфуна».

---

Дело, которое требовало обязательного присутствия инспектора в отдаленном от его участка горном узле, было сомнительное. Приметил охотник Ефрем Шаповалов три дыма от костра на южном склоне дальних увалов. Там, где охотников быть не должно. Ефрем был новым человеком в Горном, перебрался туда после организации промхоза, когда заработки охотников здорово подскочили. Зверобоем слыл он отменным, хорошим организатором и рачительным таежником. Явился Шаповалов к инспектору под вечер, в день своего возвращения из поездки: он завозил промхозовским катером продукты на зиму в охотничью избушку. Разговор начался издалека. Видимо, не совсем был уверен Ефрем в своих подозрениях, но и таить их про себя считал делом постыдным. Прищурив один глаз от витиеватого дымка махорочной самокрутки, Шаповалов теребил рыжую, по-летнему ухоженную бороду и бросил, будто ком по снежному склону:

— А не понравились мне, Семен Васильич… костры на Хребтовой сопке…

— Эк тебя куда занесло… — протянул сочувственно инспектор.

— На самой-то Хребтовой я не был.

— Что ж костры, что не понравились, в бинокль разглядывал?

— И бинокля с собой не имел. Откуда, да и зачем? Я летом в тайгу не ходок.

— Егерю Зимогорову говорил? Или с Марьей Ивановной беседовал? Уж охотовед должен знать, кого там носит.

— То-то и оно… — медлил Шаповалов. — Федора Фаддеевича нет. Он в другой стороне от Хребтовой. А новый охотовед на смену Марье Ивановне еще не прибыл.

— Как их наследник?

— Вопит любо-дорого. А Марья Ивановна сказала, мол, в той стороне не должно никого быть. Ближе есть один охотничек, Комолов Антон. Он заходил к егерю. Сообщил, что к Хребтовой направляется. Но ему того склона с кострами не увидеть. Понимаешь?

Район, о котором говорил Шаповалов, считался в промхозе чем-то вроде заказника, где шло естественное воспроизводство зверя. Располагался он между ближними, довольно бедными участками и дальними, куда охотничьи бригады доставлялись вертолетами на всю зиму. Летними месяцами там пока на мясного зверя не охотились: за морем телушка полушка, да дорог перевоз. Размышляя об услышанном, Семен Васильевич понимал, что начало лета — мертвый сезон в охоте. И лишь одна добыча могла интересовать промысловика — панты. «Убить панты», — как говаривали таежники, дело трудное, требующее большого умения и особой выдержки, но и доходное. Хорошие молодые, еще не окостеневшие рога изюбра, марала ли сотни рублей стоят. Ну, а какой целебной силой они обладают, как настойка из пант может восстановить силы уставшего человека, Шухов знал по своему самому первому выходу в тайгу, когда, уставший не в меру, выпил рюмку у лесничихи по прозвищу Лосиха. Потом уже узнал Семен Васильевич, сколь ценятся в медицине панты изюбров и разводимых в питомниках маралов. Лекарства из них при лечении многих болезней способствуют заживлению ран. И нет, пожалуй, лучшего средства для укрепления ослабевших сил. Не одну тысячу лет пользуются люди этим лекарством.

— Загадка-то в том, Семен Васильевич, — продолжал Шаповалов, — что не продано в те места ни единой лицензии. А что Комолов поблизости, так особая статья. Порадели, можно сказать…

— Это и для меня не секрет, — кивнул Шухов. — Только кто там так нахально безобразит?

— Да уж не местный. Чего нашим безобразить, когда на заработок жалоб нет…

— И то верно… А Серега, твой напарник, ногу потянул… Потому ты и решился сам туда один идти? Ко мне вот пришел.

Шаповалов потупился.

— Так кто ж знает, может, и не безобразят там, — тихо проговорил он. — Чего ж зря беспокоиться. Вон лонись, летом, сами знаете, пошли братья Панины, а там и не браконьерничали вовсе, а ученые насекомых отлавливали. Поди ж разберись. Столько всяких людей тайгой занимается, что скоро продыху не будет! Плюнь, ан на чей-нибудь воротник угодишь.

— И это верно… — кивнул Семен Васильевич. — Только не принял бы я всерьез твоих слов, коль Серега ноги действительно не повредил. Не дело охотнику за тайгу не заступиться.

— Оно конечно… — хмуро продолжал Шаповалов. — Однако один на один с лихим человеком встречаться… оно… и накладно выйдет. Мое дело донести…

— Тоже мне доносчик, — усмехнулся Шухов. — Твое ж охотничье добро, может, грабят.

— То-то и оно, что «может». А на дворе сенокос. А там, может, и не грабят…

«Что ж, при таких обстоятельствах не возразишь, — подумал старший лейтенант. — В селенье сейчас один день почти год скотину кормит. А идти туда да обратно — едва за полторы недели управишься. И рассуждать особо не приходится — идти надо. Добро еще по дороге удэгейцы встретятся. Они люди наблюдательные. На чужака в тайге у них особое чутье… Ждать нельзя! Если там кто-то убил панты и за ними только и пришел, скроется этот человек. Через Горное «чужаки» не проходили… Но могла какая-либо экспедиция изменить маршрут. С ними такое случается. Может быть, и миновал какой человек Горное стороной… Однако, может, не без ведома кого-нибудь из здешних… Комолова, скажем, того же… Только откуда у него знакомства на стороне?»

Инспектор прикинул примерно, сколько мог Антон Комолов заработать за первый год охоты в бригаде. Получалось, что вполне хватало ему и на три лицензии на панты, и на оптический прицел, который он приобрел в городе. Словно подслушав мысли инспектора, Шаповалов заметил:

— Антошка Комолов тут, пожалуй, ни при чем. Совесть у парня есть. Так я пойду, Семен Васильевич.

— Добро, Ефрем Сидорович, — кивнул инспектор, но охотник не встал и некоторое время крутил в пальцах бороду.

— К Зимогорову можете не заходить. Глядишь, день пути сэкономите. А жене его я все точно рассказал. Вернется, так, я думаю, вам подсобит.

— Спасибо…

— Если бы не Серегина нога да сенокос…

— Само собой…

Ефрем Сидорович посидел-посидел на приступочке рядом с задумавшимся инспектором и решил, что он свое дело сделал, а сенокос — так как же его упустить. Поднявшись, Шаповалов нахлобучил кепчонку на свою рыжую гриву:

— Бывайте, товарищ инспектор.

— Подожди, Шаповалов, — Семен Васильевич тоже встал. — Ты планчик-то мне оставь.

— Планчик?

— Ну да. Ты, Ефрем Сидорович, когда говорил, очень уж точно пальцами показывал, где на Хребтовой сопке костры видел. Будто по бумаге.

— Ишь ты… — покрутил головой Шаповалов.

— И планчик-то, пожалуй, у тебя в кепочке лежит.

— Ей-ей, в кепочке, — рассмеялся охотник и достал сложенную по-солдатски газету для самокруток. Развернув лист, Шаповалов оторвал клочок, на котором были нарисованы характерные очертания Хребтовой, а на склонах ее обозначения трех плантаций. — Ружьишком-то, поди, балуешься, Семен Васильевич. Самая пора.

— Спасибо за совет, — кивнул старший лейтенант. — Давно вволю не охотился. Придется лицензию взять, да и мясца на зиму подкоптить. Коли тревога напрасная, то на обратном пути в самый раз выйдет.

— А сумеете?

— Наловчился, Ефрем Сидорович…

И они распрощались, довольные друг другом.

Над сопками догорал закат, и хребты против его света гляделись черными, плоскими. Лишь вдали, на склоне увала, остро и колюче лучился огонек, словно звезда в кромешную ночь. Зудела мошка. Из тайги тянуло холодком.

Войдя после беседы с Шаповаловым в дом, Семен прошел в кухню и стал собирать котомку. Стеша оторвалась от книги.

— Как раз и ужин готов, — сказала она, еще во время раз говора ее мужа с охотником догадавшись о скором его уходе.

Семен, прекрасно зная, что ужин готов давно и его надо, пожалуй, разогревать, ответил:

— Заговорились малость.

— Ты ватник все же возьми…

— Придется. За десять дней погода десять раз перемениться может.

— Чай не забудь, — улыбнулась Стеша. Она легко и быстро ходила по избе, и как-то само собой у нее получалось, что ни тарелка не загремит, ни ложка не звякнет. И все спорилось в ее руках. Намек на единожды забытый Шуховым чай звучал не упреком, а напоминанием о том времени, когда Шухову после женитьбы надо было отправляться в тайгу надолго, и он знал, что встреча с браконьерами может быть опасной, очень волновался потому за Стешу, а она, ничего толком не ведая, переживала первую разлуку.

Они сели за стол. Семен с удовольствием смотрел на прибранную, подтянутую по-городскому жену, на ее светлые волосы, расчесанные на прямой пробор и опускавшиеся к щекам гладкой волной, на смелый разлет ее бровей и карие глаза. Перед расставанием в душе Семена поднималась как бы теплая волна удивления, что вот эта женщина, лучше и краше которой он не встречал, его жена. Она будет ждать его и волноваться за него. И вообще, что бы он делал без нее, вот этой женщины с теплыми глазами, ловкой и гибкой. И как всякий раз, Семен ощутил невероятность самого своего существования без Стеши.