Павел Огурцов - Конспект

• Название: Конспект
• Автор: Павел Огурцов
• Издательство: Права людини
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2010
• ISBN: 978-966-8919-86-2

«Конспект» – автобиографический роман, написанный архитектором Павлом Андреевичем Огурцовым (1913–1992). Основные события романа разворачиваются в Харькове 1920-х – 1941 гг. и Запорожье 1944 – 1945 гг. и подаются через призму восприятия человека с нелегкой судьбой, выходца из среды старой русской интеллигенции. Предлагая вниманию читателей весьма увлекательный сюжет (историю формирования личности на фоне эпохи), автор очень точно воссоздает общую атмосферу и умонастроения того сложного и тяжелого времени. В романе представлено много бытовых и исторических подробностей, которые, скорее всего, неизвестны подавляющему большинству наших современников. Эта книга наверняка вызовет интерес у тех, кому небезразлична история нашей страны и кто хотел бы больше знать о недавнем прошлом Харькова и Запорожья. Кроме того, произведение П.А. Огурцова обладает несомненными литературными достоинствами, в чем мы и предлагаем вам, дорогие читатели, убедиться.

---

Леша Возженов отзывает меня в сторону.

— Когда мы приехали, там работало много поляков — архитекторов и инженеров, а потом они один за другим стали исчезать. Когда я уезжал, жена одного из исчезнувших, — она тоже там работала, — попросила меня взять посылку, — там посылки за пределы Западной Украины не принимают, — и отправить ее мужу. Ну, ты понимаешь куда — в лагерь. Отказать я не мог, а теперь думаю: увидят мой обратный адрес и пришьют мне связь с врагами народа. Как ты думаешь?

— Не знаю, Леша, у нас все может быть. А ты на кого-нибудь имеешь зуб?

— При чем тут зуб?

— Если имеешь, — его адрес и укажи. Леша засмеялся.

— А ну тебя с твоими шуточками! Я серьезно спрашиваю.

— А ты не понял. Укажи липовый адрес.

— А ты бы взял посылку?

— Взял. Отказать было бы бесчеловечно.

— И отправил бы?

— Ну, раз взял, то, конечно, отправил бы. А ты все еще колеблешься?

— Да посылку я давно отправил, еще перед поездкой в Ленинград.

— Ну, и не мучайся. Ты же хорошее дело сделал.

А дело тут такое: если бы не отправил, может быть еще больше мучался. Об экскурсии все рассказы начинались с того, что в Ленинград ехали с пересадкой в Орше, а там штурмовали вагоны и соучениц втаскивали в окна.

У нас, градостроителей, архитектурным проектированием руководили, не считая аспирантов, Дмитрий Андреевич и Сергей Николаевич Турусов — лет тридцати с чем-то, высокий брюнет с большим лбом, красивый и представительный. О таких говорят — импозантный мужчина. Не знаю, работал ли где-нибудь еще Чепуренко, Турусов же иногда говорил: У нас к Гипрограде... Большой мастер антуража: когда брался за кисточку, деревья, люди, автомобили, даже облака у него получались, нам на зависть, эффектно стилизованными. В указаниях категоричен, не любит их обсуждений и возражений, иногда небрежен: сегодня скажет одно, следующий раз — противоположное.

— Сергей Николаевич, а прошлый раз вы сказали...

А ты сам думай! Единственный преподаватель, говоривший студентам «ты» и часто дававший почувствовать свое превосходство. Остроумен, резок и язвителен. Но всегда чувствует грань допустимого и если позволяет себе переходить эту грань в отношениях с одними, то воздерживается — с другими. Хорошенькая Света, поработав в группе Турусова, следующий раз оказалась в группе Чепуренко. На выставке проектов она, показывая Турусову на свои деревья, сказала:

— А правда сделано под Турусова?

Светочка, ты лучше делай под себя. Турусов — кумир многих студентов, они его окружают и ловят каждое слово. Некоторым и мне он несимпатичен: рисуется и любит производить эффект. Красуется — сказала о нем соученица. Артист — сказал о нем соученик. Турусов, конечно, это чувствует и никого из нас в свою группу не берет.

Объявлены списки групп, я — в группе Чепуренко. В семестре только один курсовой проект, но большой — генеральный план города. Просматриваю ситуационные планы городов, выбираю Полтаву и говорю Дмитрию Андреевичу, что хочу туда съездить.

— Дело хорошее, но командировки на обследование оплачиваются только для дипломных проектов.

— А я съезжу так, за свой счет.

— Вы в Полтаве не бывали?

— Не бывал.

— Поезжайте, но ничего не фотографируйте и фотоаппарат с собой не берите — могут быть неприятности.

— Фотоаппарата у меня нет. Я может быть что-нибудь зарисую.

— Тогда возьмите справку — кто вы такой и для чего находитесь в Полтаве. Круглую площадь, музей и, вообще, памятники архитектуры не рисуйте — их найдете в литературе. У вас есть где остановиться?

— А я от поезда до поезда. Дня хватит?

— Для общего впечатления — вполне, город не из больших.

Приехал среди ночи и чуть свет пошел в город. План его помнил и дорогу не спрашивал.

Направляясь в центр, увидел здание музея — бывшего земства. Когда-то его считали примером зарождающейся украинской национальной архитектуры, теперь называют образцом эклектики и потуг буржуазного национализма искусственно создать архитектуру, отличающуюся от русской и польской. Здание своеобразное, красивое и, действительно, чем-то ассоциируется с Украиной, а чем — определить не берусь и решаю поговорить с преподавателем истории архитектуры. В центре города, в середине известной круглой площади — известный монумент победы, возведенный к столетию польской битвы, окруженный зеленью. Не сомневаюсь — зелень была задумана партерной, но посадили деревья, они выросли, закрыли монумент, и он виден только из аллей, к нему ведущих. Теперь там парк с назойливой и безвкусной агитацией. Застройка площади — единый ансамбль и стиль ампир, но этот ансамбль заслонен парком, и видеть его можно только по частям. Обхожу площадь, любуясь этим ансамблем, и вдруг на углу главной улицы вижу четырехэтажный модерн явно -надцатых годов нашего столетия. Изувечен такой ансамбль!..

Старинные церкви, отдельные красивые дома, памятники, много зелени — парки, скверы, улочки, над которыми деревья сплелись кронами, но в целом застройка Полтавы ничем не примечательная, обычная для украинской провинции и даже убогая. А город в целом не просто красив, а очень красив. Его особое очарование — в раскрывающихся далях: долина Ворсклы, леса, луга, ветряк на далеком холме... Застраивая и реконструируя город, такие виды застраивать нельзя. Я стал их рисовать и помечать на рисунках — откуда этот пейзаж виден. Только открыл альбом — окружили зеваки — и дети, и взрослые. Сначала я отвечал на вопросы, но потом, — вопросы не кончались, — попросил не отвлекать меня — у меня мало времени, и вдруг услышал:

— А покажите ваши документы.

Обращался пожилой человек — ни интеллигент, ни рабочий, ни колхозник, похож на кустаря или мелкого торговца, таких теперь нет.

— А вы имеете право проверять документы? Так предъявите свое удостоверение.

— Кажный может проверить, если человек подозрительный.

— Ну, если каждый, вот и предъявите свои документы — вы мне тоже кажетесь подозрительным.

— Значит, не хочете предъявить?

Я обернулся и резко сказал:

— Отстаньте! — И увидел, что зеваки отошли подальше, их уже меньше, они молчат и только одна женщина сказала: «Та чого ви причепилися до нього? Хай собi малює».

Заставил себя не оборачиваться, и не глядя по сторонам, кончить рисунок. Когда рисовал в третьем или четвертом месте, пристававший ко мне явился с милиционером. Милиционер не стал требовать документы, а повел меня, как он сказал, в район. По дороге вспомнил сколько раз меня отводили в милицию: в Харькове, в Макеевке, в Нальчике... Если считать со дня рождения, в среднем выходит через каждые 6 лет и 9 месяцев, если считать со дня совершеннолетия, — через каждые 2 года и 9 месяцев. Если так пойдет и дальше, имею шанс поставить мировой рекорд. В милиции дежурный тоже не стал проверять документы, а оставив меня под охраной того же милиционера, вышел. Все понятно: пошел докладывать начальству или звонить в НКВД — милиция шпионами не занимается. Вскоре явились двое: пожилой, плотный, в штатском и помоложе — высокий, в гимнастерке, синем галифе и пыльных сапогах. Пошли в другую комнату. В штатском сел во главе стола, помоложе — у его торца и поставил стул для меня рядом с собой.

— Предъявите ваши документы, — сказал в штатском.

Положил на стол паспорт, студенческий билет и справку, которую посоветовал взять Чепуренко.

— Еще есть документы?

Положил военный билет. Они сверили документ один с другим, потом посмотрели рисунки и перелистали чистые листы альбома.

— Вы будете проектировать город? — спросил в штатском.

— Да.

— А рисуете не город, а его окрестности. Как вы это объясните?

— Полтава — очень красивый город...

— Неужели?

— Дайте объяснить, я же на ваш вопрос отвечаю. Вы тут живете и к красоте города привыкли...

— Давайте ближе к делу!

— А красота города — в его окрестностях.

— Ну и что?

— А то, что когда будут реконструировать и застраивать город, надо, чтобы не закрыли эти, — я показал на альбом, — красивые виды. Ну, я и замечал места, откуда они открываются, — я раскрыл альбом и показал запись, сделанную на рисунке, — я рисовал эти виды.

Наступило молчание.

— И город будут застраивать по вашему проекту? — спросил младший.

— По какому проекту будут застраивать — я не знаю, но нас учат правильно работать.

— Ну, что? — обратился старший к младшему. — Отпустим парня?

— Отпустим.

— Перепиши документы. А вы, — обратился старший ко мне, — больше не рисуйте.

— Но мне нужно еще один вид зарисовать.

— Обойдетесь.

— Вы даже не спросили какой. Почему же эти, — я показал на альбом – можно, а еще один — нет?

— Здесь вопросы задаем мы.

Я замолчал и, пока в полувоенном что-то выписывал из моих документов, решил: все равно долину Ворсклы зарисую, жаль, что не с нее начал и жаль, что день уже короткий. Когда уходил, услышал как младший сказал: