Жюль Руа - Штурман

• Название: Штурман
• Автор: Жюль Руа
• Издательство: Вече
• Жанр: О войне
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-9533-2192-1

Хруст фюзеляжа, вопросы взволновавшегося экипажа, а потом два приказа командира, отданные спокойным голосом: «Готовьтесь прыгать… Прыгайте»… и штурман, прыгнувший первым, как этого требует инструкция, приземляется на свекольном поле, целым и невредимым… но один. Самолет разбился, все товарищи погибли.

Главный герой романа французского писателя и ветерана Второй мировой войны Жюля Руа лейтенант Рипо совершает вынужденный прыжок с парашютом из подбитого самолета, не подозревая как сильно изменит его жизнь этот инцидент.

---

Пролетев над своими базами, эскадры выстроились, образовав огромный сверкающий вал, который покатился к южному побережью Англии. Там выключат все огни, пилоты наберут высоту, следя за светящимися стрелками приборов. В своих турелях зашевелятся стрелки, словно желая убедиться, что бодрствуют. Освещены только кабины штурманов. Не разделяя волнений других членов экипажа, они безмятежно прокладывают курсы, отделенные от всего окружающего мира.

Штурман пробрался между пилотами, приподнял шторку штурманской кабинки и сел рядом с Везером. Зажав карандаш в зубах, Везер работал с прибором; сигналы, пляшущие на зеленых экранах, показывали пересечения радиоволн и позволяли рассчитать местоположение самолета. Штурман легонько отодвинул товарища. Везер уступил ему прибор, и он взялся за ручки. Он записал координаты, и Везер указал карандашом на навигационной карте точку в открытом море. Скоро они пролетят над первыми линиями противовоздушной обороны континента, и орудийные залпы слегка вспенят катящийся вал бомбардировщиков.

Дальше курс лежал на восток до самого Седана, спускался немного к югу, чтобы заставить противника ожидать атаку на Штутгарт, и внезапно сворачивал на Вюрцбург, где предстояло разбомбить подшипниковые заводы. Сам Вюрцбург не упоминался. Географические координаты определяли только место: 98°75` восточной долготы и 48°83′ северной широты. После чего путь шел на северо-запад, потом снова на юг и, наконец, зигзагами на запад, к берегам Англии.

— Ветер снова переменился, — сказал Везер. Каждые полчаса мощные передатчики сообщали самолетам силу и направление ветра. В секретности больше не было смысла. Враг уже обнаружил бомбардировщики, поднял истребители, и вся Европа знала силу ветра и его направление. Все было как-то странно. В экипаже на штурмане не лежало никакой ответственности, и, сознавая это, он испытывал облегчение. Он внимательно следил за работой Везера, словно сидел в учебной кабине и словно грохот, оглушающий его, несмотря на плотной шлем и наушники, был шумом турбины, имитирующей грохот моторов. Экипаж был спокоен, и, когда они летели над побережьем, штурман даже не встал с места, чтобы полюбоваться зрелищем скрещивающихся прожекторов и орудийных разрывов. Самолет качнулся влево, потом занял нормальное положение. За шторкой в своей застекленной кабине бомбардир всматривался в небо перед собой. Он молчал. Штурман видел, как он сидит на скамеечке, чуть поворачивая голову, точно часовой на крепостной стене, окруженный ожерельем мерцающих звезд. Везер тоже, казалось, не тревожился. К тому же сегодня ночью спутать объект было невозможно.

— Я тебе не нужен? — спросил Везера штурман.

— Нет, — ответил Везер. — Займись чем хочешь.

— Поискать звезду?

— Если хочешь. Хотя, сам знаешь, звезды… Штурман вынул из чехла секстант. На мгновение он заколебался. Какую звезду будет он визировать? Он любил Юпитер, сверкающий высоко в небе, точно маяк, но Юпитер — планета, и его блуждающая орбита требовала более сложных вычислений. Лучше на этот раз для удобства взять какую-нибудь звезду первой величины, которую легко поймать в голубой глазок секстанта, например Арктур, подвешенный к сверкающему ожерелью.

— Пилот, — сказал штурман, — курс. Визирую звезду.

— А, — отозвался пилот, — звезду… Сегодня нас балуют.

Обычно штурманы к звездам не прибегали. Они предпочитали обходиться без них. Конечно, зная, сколько световых лет вас разделяет, нетрудно вообразить, что звезды неподвижны и ты сам не движешься, но когда в полете проецируешь звездные углы на гринвичский меридиан, местоположение определяешь очень приблизительно, а ведь по курсу вас подстерегают истребители и зенитки. Так что визирование звезд было лишь вспомогательным средством и лирической передышкой, и штурман просто предоставлял в распоряжение Везера еще одну прямую, с которой тот мог делать, что ему угодно.

Штурман, точно звездочет, забрался под астрокупол, отыскал надежную точку опоры, поймал в видоискатель Арктур, похожий на дрожащую каплю росы, и включил секундомер. Не выпуская штурвала из рук и легонько касаясь носками педалей, пилот держал самолет, стараясь избежать в течение этих двух минут визирования малейшего крена.

— Отлично, — сказал штурман. — Я кончил. Он открыл бортовой журнал и бросил на стол Везеру записку: «Арктур, 43°35′».

Везер взял компас и начертил угол у себя на карте. Линия Арктура проходила недалеко от маршрута, и Везер, обернувшись, подмигнул штурману.

— Неплохо ты сработал, — сказал он.

Штурман вернулся к пилотам, еще ослепленный ярким светом ламп в кабине Везера. Он облокотился на боковой щиток. Самолет летел с притушенными огнями в кромешной темноте. Только моторы выбрасывали снопы бледно-розовых и голубоватых искр. Земля тоже казалась мертвой, а ведь она, наверное, дрожала от чудовищного грохота самолетов. Сидя спиной к пилоту, бортмеханик записывал на больших страницах своего журнала температуру и атмосферное давление; потом он поднялся, тяжело ступая, прошел назад и занялся переключением насосов центральных бензобаков.

— Стрелки, вы видите машины? — спросил пилот.

— Да, — ответил хвостовой стрелок. — Все на виду. Штурман подошел к пилоту. Слегка налегая на штурвал, тот выравнивал крены, его большие меховые сапоги на педалях почти не шевелились. Кивком головы он подозвал штурмана, и тот наклонился к нему.

— Знаешь, — сказал пилот, на минутку приподняв маску, — все в порядке. Я все вижу.

«Ну вот, — выпрямившись, подумал штурман, — он тоже спасен. Это был самый обычный страх, но он этого не сознавал. А я, — спросил он себя немного спустя, — страшно ли мне?»

Вопрос показался ему странным. При взлете он не испытывал страха. Этот взлет был сознательным риском. Но когда пилот чуть было не врезался в этого скота, что вынырнул у них под носом, у штурмана все похолодело внутри и втайне он пожалел, что ради удовольствия помочь ближнему пустился в такую дурацкую авантюру. Но сейчас жалеть уже не о чем: жребий брошен, и никто не в силах ничего изменить.

Спокойствие, которое он теперь испытывал, было для него загадкой. Он несся вперед, как когда-то над равнинами Англии во время ночных учений, и машина так же подрагивала через ровные интервалы от работы моторов; но теперь он летел навстречу врагу и должен был обратить в прах подшипниковый завод. Вместе с его экипажем четыреста пятьдесят других самолетов направлялись к Вюрцбургу, все глубже погружаясь во мрак, словно оберегавший их, и еще шестьсот самолетов должны были повернуть у Седана к Кельну, чтобы отвлечь часть контратакующих истребителей и переворошить старые развалины города-мученика. Штурман не привык оставаться без дела, и он не ожидал, что его будет осаждать множество мыслей, до этого лишь смутно мелькавших в его уме. Каждый раз по мере приближения к объекту он чувствовал в словах, которыми обменивались члены экипажа, особенно стрелки, какую-то нервозность, и в конце концов она, точно холодная изморось, пробирала и его. В эту ночь ему было не по себе. Он уже не испытывал никакого любопытства. Он видел перед собою Адмирала, ощупывающего землю, и молодую женщину в свете лампы, ее глаза, похожие на узкие листья безвременника. «Не соврал ли он? — подумал штурман, возвращаясь мыслями к пилоту. — Действительно ли он видит огни или врежется в прожекторы?»

Он стал рядом с пилотом и похлопал его по плечу.

— Все в порядке? — крикнул он, наклонившись к его маске и подняв кверху палец.

В ответ пилот только закивал своим пятачком. У него не было времени на разговоры. Ночь стояла такая темная, что с трудом можно было различить концы крыльев самолета. Чтобы удерживать тридцатитонную машину в устойчивом положении, пилоту нужно было то и дело нажимать на педали управления и не упускать силуэтик самолета с линии искусственного горизонта. Но все шло хорошо. Указатель скорости показывал двести двадцать миль. На такой высоте это должно было давать четыреста километров в час. Через несколько минут они будут над Вюрцбургом и начнется крупная игра.

— Алло, пилот, — сказал стрелок верхней турели. — Пожар слева от нас.

Штурман уже заметил красное зарево, которое ширилось на горизонте, точно нарождавшаяся заря в прекрасный летний день; расстояние определить было трудно, но казалось, что это далеко.

— Должно быть, Кельн, — сказал Везер из своей кабины.

Согласно плану ночного налета, сначала должны были бомбить Кельн, находившийся в двухстах километрах к северо-западу от Вюрцбурга. Наверное, зажигательные бомбы уже взметнули на развалинах города новые костры и часть истребителей устремилась туда, чтобы отбить атаку бомбардировщиков. Это было удачей для тех, кто летел на Вюрцбург, — противовоздушная оборона пребывала в неуверенности. И кроме того, верил ли враг в то, что над Вюрцбургом нависла реальная угроза, или считал этот маневр ложным? Чтобы обмануть штабы противовоздушной обороны, RAF направляли иногда к своим постоянным объектам несколько одиночных самолетов, которые сбрасывали по пути целые лавины фольги; на экранах радиолокаторов появлялись те же молочного цвета изображения, что и при налете бомбардировщиков. Усомниться в возможности атаки на Вюрцбург было тем легче, что в эту ночь от огромного вала должны были отделиться еще несколько отвлекающих групп и, повернув на юг, скрыть действительную цель налета.