Генри Уильямсон - Выдра по имени Тарка

• Название: Выдра по имени Тарка
• Автор: Генри Уильямсон
• Издательство: Мир
• Жанр: Природа и животные
• Год: 1979

Книга известного английского писателя-натуралиста Генри Уильямсона о жизни малоизученного дикого животного — выдры по праву считается классической: впервые изданная в 1927 г., она выдержала десятки изданий и переведена на многие языки.

Превосходное знание флоры и фауны юго-западного побережья Англии, высокое литературное мастерство, а главное — любовь автора ко всему живому и его озабоченность судьбами наших «братьев меньших» не оставят равнодушными читателей самого разного возраста и интересов.

---

— А, чтоб вам!

Гончие исчезли; фермер стоял, уставившись на погубленные бобы.

Таркволь обогнул дом и выбежал во двор, распугав кур и уток. Одна из наседок, хлопая крыльями, прыгнула ему на спину и принялась клевать. Тяжелый хвост выдренка взбивал позади пыль. Он стремглав влетел в свинарник, где лежала на боку свинья, а одиннадцать поросят-сосунков тянули ее за сосцы. При виде Таркволя поросята перестали сосать, все, как один, уставились на него, все, как один, заверещали и попрятались по углам. Свинья, слишком жирная, чтобы быстро подняться, пыталась укусить выдренка, когда тот, виляя всем телом, метался от одной стены к другой. Ужасный многоголосый рев звучал совсем рядом, а Таркволь все еще бегал по свинарнику в поисках лазейки. Свинья, не переставая хрюкать, встала, наконец, на ноги-обрубки и понесла свои колышащиеся телеса к дверям, разинув зловонную пасть, чтобы укусить только что вбежавшего Капкана. Визжа от ярости, хлопая щетинистыми грязными ушами, она выгнала выжлеца из свинарника, погналась за ним по двору и распугала всех остальных гончих. Таркволь выскочил за свиньей. Он успел выгадать какое-то время, прежде чем гончие снова натекли на след. Ярдов двести он пробежал по лугу, затем повернул, пролез сквозь живую изгородь из боярышника, взобрался на железнодорожную насыпь и двинулся вверх по холму. Он проделал около трех миль, укрываясь под деревьями и увешанным сухими стручками утесником. Иногда он жалобно пищал.

Собаки оставили людей далеко позади. Под конец вся стая, кроме отбившейся Бедолаги, пригнала выдренка обратно к железной дороге; он забрался в боярышник, сжался в комок. В кустах громким, скрипучим голосом «чекала» и трещала какая-то птица, с клювом, похожим на загнутый гвоздь. Это был сорокопут-жулан. Таркволь оказался возле его кладовой: на шипах боярышника были наколоты шмели, кузнечики и мыши-малютки. Мыши уже сдохли, но шмели все еще шевелились.

Таркволь выбежал из кустов за миг до того, как морда Данника ткнулась туда, где он только что прятался, но гончие перепрыгнули через низкую живую изгородь и догнали его — он не мог далеко уйти на коротких усталых ножках. Капкан схватил выдренка, встряхнул и подбросил в воздух. Таркволь тут же вскочил, ляская зубами и извиваясь, а собаки кусали его за бока и спину, дробили череп, ломали ребра, лапы и хвост. На ковре из золотистой кульбабы — этих маленьких подсолнечников наших лугов — собаки подкидывали Таркволя и снова роняли на землю, топтали, швыряли, грызли, рвали на части. Яростному рычанию терзающих жертву собак вторили пронзительные клики охотников, торжествующих победу. Таркволь сражался с с ними, пока ему не выбили глаза и не размозжили челюсть.

Гибель Таркволя.

20

Покинув убежище в корневищах лиственницы, Тарка повернул вниз, к железнодорожному мосту, который был в двадцати ярдах оттуда; линия, проходя по насыпи и трем мостам, перерезала S-образную излучину с юга на север. Тарка плыл в тени деревьев под левым берегом. У моста рощица кончалась, за ней шел луг. Тарка поднялся, чтобы набрать воздуха, услышал рев гончих и снова нырнул. Миновал косяк кумжи, который стремительно кинулся в сторону при виде выдры, и двинулся дальше намного быстрее, чем во время обычных кочевок. В шестидесяти ярдах от моста у корней упавшей ольхи вынырнул на поверхность. Огляделся, не увидел ни людей, ни гончих и понял, что собаки скололись со следа. Подумал об убежище под дубом за следующим железнодорожным мостом и продолжил свой путь вниз по реке.

Там, где за излучиной русло реки вновь шло по прямой, береговой склон порос дубами до самого верха. Тарка нырнул и направился наперерез течению к пристанищу, о котором вспомнил, когда покидал лиственницу. Вход был под водой, так что терьеры попасть туда не могли. Два года назад гончие застигли там спящего отца Тарки. Сделав рывок хвостом, Тарка вплыл было в темную пещеру, куда свет проникал лишь из небольшой дыры сверху, но, понюхав вонючую масляную пленку — только накануне сюда вылили парафин, — повернул обратно к запруде.

Опять пересек реку, больше минуты прислушивался, укрывшись среди дикого ириса. На реке было тихо, шумела лишь падающая вода. То и дело поднимаясь для вдоха, Тарка медленно двинулся вниз за железнодорожный мост, к плотине, которая перегораживала реку. По рыбоходу низвергался каскад, но на самом бетонном водосливе слой воды был не толще, чем раковина улитки. Внизу, у решетки, возле протоки бетон был совсем сухой. Тарка спустился по водосливу, лег навзничь у заводи, распластал усталое тело под солнцем на теплом бетоне.

Он лежал и грелся больше часа, наслаждаясь шумом воды, падающей по рыбоходу и скользящей по откосу плотины.

Над заводью, задевая воду крылом, летали ласточки, иногда в тени моста выпрыгивала кумжа. Не успевала рыба упасть обратно, как Тарка вскидывал голову, но с места не трогался. Сверкающие солнечные блики на мелководье слепили глаза и навевали сон. Вдруг Тарка насторожился — по левому берегу трусила гончая; вот она взобралась на верх водослива возле рыбохода, встряхнулась. Наполовину погрузившись в воду, Тарка застыл; гончая задрала морду, принюхалась. На мосту что-то шевельнулось — выдра и собака одновременно обернулись и увидели за перилами человека. Человек сперва заметил только собаку, идущую по гребню плотины, но, когда она пустилась бежать вниз по откосу, он обнаружил, что она преследует выдру. Человек этот пришел по рельсам посмотреть, нет ли здесь рыбы; это был браконьер по прозвищу «Шереспер», у которого не хватало фаланги пальца. Он не питал ни малейшей симпатии к выдрам и поспешил обратно, чтобы позвать охотников.

Тарка лениво уплывал от преследующей его Бедолаги. Остановился на миг под деревом, глядя, как его одинокий враг пробирается по отмели на глубину в поисках следа. Подпустил собаку на несколько футов, затем нырнул. Бедолага ни разу не заметила его, не видела она и цепочки пузырей. Она «работала» по чутью, следуя за запахом выдры, который тек сверху; когда запах становился совсем слабым, она трусила вдоль берега, пока не доходила до того места, где выдра поднималась набрать воздуха.

Тарка не испытывал ни страха перед гончей, пи злобы к ней. Он хотел только, чтобы его оставили в покое. Несколько раз проплыв под водой от уремы до поймы и не найдя убежища, где можно было бы залечь и проспать до темноты, Тарка вышел у протоптанной коровами выбоины и побежал через луг. С четверть часа он бежал по старой выдриной тропе, затем вновь нырнул в реку у дуба — третьего от Протокового моста.

Тарку пронесло под высоким, в подтеках птичьего помета, пролетом моста. Сова, сидящая на выступе под парапетом у куста шиповника, видела, как он двигался вниз по течению.

Над дикими розами гудели пчелы, набивали пыльцой и без того нагруженные «корзиночки» на ногах и улетали за мост. Оторвался лепесток, заскользил вниз; ласточка, разрезай крыльями воздух, играла с ним, подкидывала то одним крылом, то другим. Наконец он погрузился в воду и умчался вдаль, мимо выемки на берегу, где два года назад в дупле дуба родился Тарка.

А затем под мостом показалась Бедолага, за ней стая гончих и люди; сова, то паря, то ныряя, понеслась вниз по реке. Только она опустилась на дерево на островке Плакучей ивы, как раздался заливистый рев гончих, «выжавших» выдру из-под крутого берега.

Между Протоковым мостом и островком Плакучей ивы русло углублялось. Водная поверхность над Таркой отражала речное дно — темные камни, водоросли, затонувшие ветви, ноги и животы гончих. Но вот рябь разбила огромное зеркало на сверкающие осколки. Тарка плыл в этом подводном царстве, где далеко разносились все звуки: скрежет подбитых железом ботинок по гальке, постукивание кольев, шлепанье собачьих лап, даже легкие щелчки прыгающих по воде водомерок, пока не был вынужден набрать свежий воздух; он старался делать это под берегом, у желтых куртинок дикого ириса. Время от времени он вылезал на голыши и, прячась под нависающими корнями деревьев, искал в них убежища, но, напуганный приближением гончих, всякий раз снова погружался в реку, укрытый серебряной воздушной броней. Когда он плыл, из ноздрей его струились пузырьки, скатывались с головы и шеи и поднимались наверх цепочкой, за которой следило множество глаз.

Пытаясь уйти от погони, Тарка метался вверх-вниз по заводи, то по стрежню, то по сторонам, пересекал ее от края до края, менял глубину. Скользя под ногами собак, он видел их опрокинутые и разорванные зыбью отражения, видел искаженные дрожащие силуэты — фигуры мужчин и женщин, указывающих на него руками и кольями. Как бы Тарка ни работал своими тремя с половиной лапами, его преследовал рев гончих, которые шли по его следу-запаху, сохранявшемуся то в лопнувшем пузырьке воздуха, то в отпечатке на илистой промоине, то на прутике, то на листке. Один раз, когда Тарка был посредине реки, ему не хватило дыхания, и, не доплыв до куртинки дикого ириса, он пробкой выскочил в каком-нибудь ярде от Капкана. Тарка взглянул в зрачки своего давнего врага и снова нырнул. Он проплыл семьдесят ярдов за сорок секунд и залег в тростниковой крепи, где смог перевести дух и отдохнуть. Никто не видел выдры, но все видели тянущуюся за ней цепь пузырьков.