Ежи Путрамент - Сентябрь

• Название: Сентябрь
• Автор: Ежи Путрамент
• Издательство: Прогресс
• Жанр: О войне
• Год: 1975

В романе показаны крупным планом подлинные герои огневой страды 1939 года — фронтовики, солдаты и младшие офицеры, — поднявшийся в едином патриотическом порыве трудовой люд Варшавы и, главное, польских коммунистов, вчерашние узники санации, ставшие душой сопротивления врагу.

Оперативный отдел польского генерального штаба и окоп у тревожно замершей границы, «коридоры власти» и трущобы рабочей бедноты, столица и местечковое захолустье, респектабельные апартаменты Варшавы и выгон за околицей безымянной деревушки, дороги отступления и очаги героического отпора численно превосходящему противнику — широкую и красочную панораму раскрывает автор романа перед читателями.

---

Но в то время, как на востоке от Вислы делались попытки склеить из осколков разбитых дивизий, из наспех собранных маршевых рот, подразделений национальной обороны, отрядов допризывной подготовки и тому подобных «заменителей армии» некую воображаемую силу, к западу от Варшавы находилась еще почти четвертая часть польских войск, почти десять пехотных дивизий, в сущности по-настоящему не воевавших, не подвергавшихся натиску неприятеля и, стало быть, располагающих свободой маневра.

Это была армия «Познань», не принимавшая до сих пор участия ни в одном серьезном сражении, а также армия «Торунь», которая, правда, потеряла в тухольской битве свой правый фланг и вела тяжелые бои под Грудзёндзом, однако позднее сумела частично восполнить потери, дать отдых солдатам и ждала приказов Верховного главнокомандующего: гитлеровцы, как известно, оставили ее в покое, они были заняты подготовкой удара на Брест.

По отношению к этим двум армиям Верховное командование проявило удивительную нераспорядительность, словно не зная, что с ними делать. Уже одно то, что их выдвинули так далеко на запад, вызывало, как мы помним, резкие возражения у военных специалистов, например у Кноте.

Война началась, немецкие удары были нанесены в ожидаемых направлениях, только удары эти оказались более сильными и быстрыми, чем рассчитывало Верховное командование в узловом пункте — под Ченстоховом — уже в первый день войны было сломлено сопротивление поляков, угроза охвата этих двух армий росла с каждым часом, а ведь еще третьего и четвертого сентября с утра подъезжали к Вжесне поезда с востока, эшелоны армии «Познань».

Эту армию преследовал какой-то злой рок. Предназначенная для удара во фланг неприятеля, атакующего армию «Лодзь», армия «Познань» не сделала почти ни одного выстрела за все пять дней боев, в которых ее соседка была жестоко разгромлена. Все предложения атаковать неприятеля сперва в направлении на Унеёв, потом на Озорков были отвергнуты Верховным командованием или, что хуже, принимались на таких условиях, что от них сейчас же приходилось отказываться.

После панической варшавской ночи армиям «Познань» и «Торунь» было приказано немедленно отступать к столице. В тот момент польза такой перегруппировки была уже весьма сомнительной ввиду полного поражения армии «Лодзь» и прорыва танков под Томашувом. Однако еще были шансы добраться, хоть и с боями, до Варшавы и укрепить ее оборону.

Но командующий армией «Познань», с первых дней войны упорно добивавшийся разрешения атаковать в южном направлении, и теперь в ответ на приказ об отходе к Варшаве выдвинул то же самое предложение.

Положение между тем изменилось катастрофически. Армия «Познань» могла поддержать пошатнувшиеся позиции армии «Лодзь» в первые дни войны, когда бои шли на верхней Варте и Видавке. Теперь же, когда рушилась вся военная машина, следовало бежать прочь, вместо того чтобы пытаться слабыми руками подпереть то, что уже разваливается.

Между тем Верховное командование только теперь согласилось на удар в направлении Лодзи.

Командующий армией «Познань», не слишком разбираясь в ситуации в целом, не только задержал отступление своей армии, но и затормозил отступление армии «Торунь», желая и ее использовать для удара.

Запросили Брест, главнокомандующий дал согласие и на это. Даже больше, видимо подчиняясь непонятному капризу, наметил в качестве оперативной цели наступления Радом.

Итак, вместо того чтобы как можно быстрее удирать по узенькому коридору, который еще вел к Варшаве от Ловича через Сохачев или хотя бы через Пущу Кампиноскую в Модлин, вместо того чтобы продвигаться по забитым беженцами шоссе и спасать что удастся, десять дивизий армий «Познань» и «Торунь» остановились и развернулись фронтом на юг.

Мимо них на Варшаву шли войска армии «Бласковица».

Жалкие остатки армии «Лодзь» продирались через Пущу Кампиноскую. Мощным потоком устремились вслед за танками на Варшаву дивизии Рейхенау.

Два дня генерал Кутшеба стягивал свои ближайшие дивизии на Бзуру. Ее южный берег держала немецкая пехота. Она окопалась, но активных действий не начинала. Каждый день укреплял положение немцев под Варшавой. Окопы на Бзуре уже не имели значения.

Десятого сентября на рассвете три дивизии армии «Познань», прикрытые с флангов кавалерийскими бригадами, должны были начать наступление на Озорков и Гловно. Они не поспели к назначенному часу; артиллерия не сумела своевременно занять огневые позиции, но в течение дня дивизии одну за другой приводили в боевую готовность и бросали в наступление.

Яростная атака захватила немцев врасплох. Окопы на Бзуре были смяты. Армия «Познань» взяла много пленных, изрядное количество орудий. Одна немецкая дивизия была разбита, другая понесла тяжелые потери. Но атака силами трех дивизий велась на фронте шириной тридцать километров, наступление не было эшелонировано, измученные маршами солдаты выдохлись, не смогли дальше преследовать врага.

Одновременно на западе от фронта наступления появились не учтенные ранее немецкие силы, которые задержали кавалерийскую бригаду в ее охватывающем ударе и вынудили отступить. Одновременно на севере, под Радзеевом, неприятельская группа, поддержанная танками, разгромила арьергарды армии «Торунь».

На переправе под Сохачевом, на последней переправе через Бзуру, на последнем отрезке дороги в Варшаву показались немецкие патрули. Они были пока еще слабы, разведывали местность.

Ближайшая от Сохачева четвертая польская пехотная дивизия шла на Лович, чтобы назавтра атаковать Скерневицы… Получив известие о появлении немецких патрулей, она не свернула, не заняла плацдарма. Однако одиннадцатого сентября и она пошла в наступление. Наступление всех польских дивизий, за исключением правофланговой, развертывалось успешно. Лович, занятый немцами, был отбит после кровавого двухчасового уличного боя. Немцы потеряли два батальона.

Двенадцатого неприятель подтянул мощную артиллерию; эффект внезапности перестал действовать, и польское наступление приостановилось. Генерал Кутшеба слишком поздно сообразил, что опоздал с наступательными планами по крайней мере на неделю. С севера и запада натиск немцев усилился. На востоке, под Сохачевом, появились крупные силы неприятеля. В таких условиях четыре польские дивизии, атаковавшие немцев в течение двух предыдущих дней, получили приказ отдать эти километры отбитой польской земли и отступить на Бзуру.

Прошло еще два дня — неясных и все более грозных. Пятнадцатого сентября дивизии армии «Торунь» предприняли попытки пробиться через Бзуру по направлению к Варшаве. Глубокая в этом месте река и стойкое сопротивление немцев не удержали польские дивизии. У сохачевских развалин они дрались штыками, постепенно вытесняя гитлеровцев.

Около десяти утра летчик вручил командующему армией «Торунь» донесение: немецкие танковые части движутся через Блоню на Сохачев. Напуганный этим сообщением, генерал Бортновский тотчас приказал отменить наступление и отойти за Бзуру.

Ну а потом с каждым днем, с каждым часом все труднее было переправиться через Бзуру. Возрос натиск с запада, с севера, с юга. К северу от Сохачева еще продолжались бои, кавалерия теряла и отбивала Брохов. Через эту переправу пробивались истребляемые авиацией и артиллерией толпы солдат, шли через кампиноские леса к алеющему на ночном небе варшавскому зареву. На восточных окраинах пущи, под Пальмирами они тоже встречали сопротивление немцев и штыковыми атаками прокладывали себе дорогу к столице. К столице, где им предстояло окончательно попасть в ловушку.

28

Плоские поля, иссеченные огнем пулеметов. Солдаты продвинулись на несколько сот метров. Где-то слева раздался крик — должно быть, подобрались к немецким окопам и теперь пошли в штыки. Крик несся по полю, становился все громче, и вдруг огонь затих на всем участке, задушенный воплем — а-а-а!

— Ур-р-а-а! — У Маркевича рот раскрылся сам собой, колени сами собой разогнулись; вместе с десятком ползущих рядом с ним солдат он вскочил и побежал.

Солдаты тяжело прыгали в неглубокие, наскоро вырытые окопы. Ниже, в направлении прибрежных болотцев и кустов, мелькали зады гитлеровцев и сверкали каблуки подкованных солдатских сапог.

— Удирают! Удирают! Мать их так, прицел двести, по задам, огонь! — орал Маркевич, возбужденный первым в этой войне зрелищем такого рода. — Огонь! Быстрее! Прицел триста! Удирают!..

Эх, если бы пулеметы! Солдаты били по бегущим немцам, но те удирали с молниеносной быстротой. Маркевич не поспевал менять прицел. Десятка полтора грязно-зеленых холмиков осталось в поле, напоминая кучки сгнившего под дождем клевера.

Маркевич обошел позиции своей роты. Он получил ее вчера, после того как у реки был убит поручик Яблонский. Капитан Дунецкий со своей ротой расположился несколько правее. Солдаты расстегнули мундиры, подставили загоревшие шеи под ленивый ветерок, дувший с болотца, со стороны немцев.