Джейн Арбор - Очарование страсти

• Название: Очарование страсти
• Автор: Джейн Арбор
• Издательство: ЗАО Центрполиграф
• Жанр: Короткие любовные романы
• Год: 2003
• ISBN: 5-9524-0311-5

Медсестра Лин Эсолл, собираясь выйти замуж, оставила службу в Бродфилдской больнице. Но ее жених за месяц до свадьбы внезапно разорвал помолвку. Сердце девушки разбито, ей кажется, что жизнь кончена. Случайная встреча с хирургом Уорнером Бельмонтом становится знаком судьбы…

---

Но на следующий день она получила болезненное напоминание об этом.

Она как раз пришла к себе после работы и уже сняла форменное платье, переоделась в обычное и собралась дойти до отдельных палат, чтобы узнать, когда освободится Пэтси. Она нашла ее в санитарном тамбуре посреди пустых ваз и груды цветов, которые нужно было немедленно расставить.

— Господи, Пэтси! Ты тут провозишься с этим еще час. Почему ты не заставишь практикантку заняться этими цветами! — возмутилась Лин.

Пэтси мокрой рукой провела по лбу, стирая пот:

— Я бы заставила, но у нас сегодня столько людей не хватает. Одна вчера заболела гриппом, другая, видно, тоже собирается, сегодня ходила как мокрая курица, пока старшая не отослала ее после ленча. Душенька, помоги мне с этим, я тогда поскорее кончу.

— Конечно помогу. Ты говоришь, грипп? Боже упаси нас от той эпидемии, что была зимой три года назад. Помнишь, что было?

— Еще бы не помнить!.. — пылко сказала Пэтси. — Резервного персонала никого нет, половина из нас еле ноги таскает, живут на аспирине, потому что кому-то надо ухаживать за второй половиной, которые совсем свалились. Но ты тогда не заболела?

— Нет, мне тогда повезло. У меня и еще нескольких человек оказалось крепкое здоровье, как считается, — подтвердила с улыбкой Лин. — Но наверное, я никогда в жизни так не уставала и потом часто думала, что же мы будем делать, если случится опять что-нибудь чрезвычайное — например, будет поступать огромное количество раненых или больных…

— Да… Хорошо, что пока этого не было. — Пэтси на шаг отступила от вазы, которую она только что закончила: — Посмотри, милая — обе вазы для моей бедной язвы из двенадцатой палаты (Пэтси часто обозначала своих пациентов их диагнозами). А что, если нам освободить немного места? Ты отнесешь эти цветы в палату, тут будет посвободнее, и я займусь этими.

— Я не в форме. Как же я туда пойду? — возразила Лин.

— Ну и пусть. Ты в палату не входи, а просто поставь их на столике у двери в двенадцатую, в коридоре, и подожди меня. Я тут с этим кончу, захвачу второй букет для язвы и все принесу, а ты мне будешь открывать двери в палаты.

Лин согласилась и, взяв две вазы в обе руки, понесла их в отделение. Вазы были тяжелые, и она с облегчением поставила их на коридорный столик, как сказала Пэтси. Отступив на шаг, она осмотрела оба букета и решила, что надо подправить некоторые веточки, пострадавшие от переноски. Она занялась этим и вдруг заметила, что дверь напротив палаты номер двенадцать открыта настежь, и она не могла не услышать голоса, доносящиеся из палаты. Она настолько изучила голос Уорнера Бельмонта, что сразу узнала его. Ему отвечал голос Евы Адлер, показавшийся Лин еще более привлекательным и волнующим из-за легкой хрипотцы.

Уорнер говорил ей:

— Я вижу, ты получила мои цветы. Ты поняла, что я написал на карточке?

Ева засмеялась не совсем приятно:

— Дорогой мой Уорнер, как тебе известно, я умею читать по-французски.

— Ты прекрасно знаешь, что я хотел сказать, дорогая. Я подумал, что, может быть, ты не поняла, о чем я пишу.

— Поняла. Не беспокойся. — В голосе Евы были горькие нотки. — Ты хотел подчеркнуть, что последний раз, когда я выступала — на этом вашем дурацком концерте, — я пела отвратительно. Смеялся надо мной, изощрялся в саркастических замечаниях на мой счет!

Оба замолчали. Потом Уорнер медленно сказал:

— Ты… так подумала?

— Что же еще можно было подумать?

— Значит, ты ничего не поняла. Я-то думал… Впрочем, ты и вправду могла не понять. Потому что, Ева, дорогая, я хотел, чтобы эти цветы были напоминанием о моем триумфе.

— Твоем?!

— Да. Как ты помнишь, ты отказалась и слушать, когда я попросил тебя выступить у нас на концерте. А потом, когда ты все-таки приехала, я понял, что ты изменила свое решение — ради меня. Я очень ценю это, Ева. Ты, наверное, теперь поймешь, что для меня это явилось чем-то вроде неожиданного триумфа?

Ева ничего не ответила, и он продолжал:

— Конечно, с тех пор я понял, что у меня сложилось неправильное представление о тебе и что ты не хотела петь, потому что уже тогда не чувствовала себя в форме. Но ведь ты мне ничего не сказала, и это было неправильно; и все же потом ты прислушалась к моей просьбе и приехала. Я понял так, что это означает, что, наконец, ты начинаешь…

В этот момент Лин повернулась, не глядя, и помчалась прочь по коридору обратно. Она была у столика не более полутора-двух минут, но то, что она услышала, заставило замереть ее руки среди ветвей цветущего миндаля. Но ее беспокойной совести и надежде, замершей в ее сердце, казалось, что прошел целый век с тех пор, как она услышала начало этого разговора — разговора, не предназначенного для чужих ушей, но который, как бы она ни старалась, навсегда останется в ее памяти.

Подслушивание!.. Это было так же позорно и так же гадко, как чтение чужих писем. Но если за такие поступки всегда следует наказание, разве судьба не позаботилась о том, чтобы она получила его сполна? Разве теперь она не знала, что Уорнер любит Еву и уверен, что она испытывает (или начинает…) те же чувства к нему. Что могло подтвердить это еще определеннее?

За вторым поворотом коридора она увидела Пэтси, несущую железный поднос с множеством ваз.

— Я ведь сказала тебе ждать меня у дверей палаты, — удивилась Пэтси.

— Я тебя провожу. Наверное, я не так поняла, — сказала Лин.

— А я решила расставить все цветы по вазам и уж нести все заодно. Если ты будешь открывать мне двери, я быстро разнесу все во по своим местам, и мы будем свободны.

Лин повернулась и пошла рядом с подругой, благодарная, что по крайней мере в этот момент она не одна.

Грипп, занесенный больным из отдельной палаты, начал распространяться среди сестринского персонала больницы, хотя и не достиг еще угрожающих размеров. Начальница, которая была большой любительницей свежего воздуха, издала еще один из приказов, в котором обязывала сестер всех рангов проводить около половины свободного времени на воздухе, желательно занимаясь спортивными упражнениями. Сестры палат получили инструкцию, требующую вывоза всех выздоравливающих и ожидающих лечения на балконы или даже в сад в хорошую погоду («хорошим», по мнению начальницы, был любой день, о котором не поступало штормового предупреждения).

Лин любила больничный сад. Аллеи были окаймлены подстриженными изгородями из самшита, и в неожиданных укромных уголках прятались гроты. В теплые дни можно было усесться где-нибудь в тишине и полностью забыть, что где-то рядом шумит хлопотливая и торопливая жизнь больницы, о которой так скоро придется вспомнить и окунуться в нее.

Однажды она ушла в сад, чтобы, используя время после дежурства, отдохнуть в покое. По пути обратно она увидела в одном из уютных уголков шезлонг, на котором кто-то лежал. Подходя сзади к креслу, Лин приготовилась улыбнуться больному, проходя мимо. Но улыбка замерла у нее на губах, когда она увидела, кто был в кресле. Ева не могла догадываться о чувствах Лин к Уорнеру, но все же девушке стало неловко; придется быть очень осторожной в разговоре с Евой.

Ева тоже взглянула на нее, и по ее глазам было видно, что она узнала Лин. Лин произнесла:

— Доброе утро, мисс Адлер. Как здесь хорошо, в этом затишье не дует, правда? — и продолжала идти своей дорогой.

— Подождите!.. Пожалуйста… — Это была не столько просьба, сколько команда, и, удивленная самим этим тоном, Лин остановилась, повернувшись к ней:

— Вам что-нибудь нужно? Или вы хотите вернуться к себе в палату?

— Ни то, ни другое. Мне нужны вы. Мне нужно вам что-то сказать.

— Мне?

— Да, да. Вы меня помните, конечно? Я думаю, нам совершенно не нужны эти церемонии взаимных представлений, прежде чем начать разговор. Мне нужно кое-что спросить у вас. — Ева говорила как-то натянуто и вместе с тем раздраженно.

— Конечно, если я могу что-нибудь сделать для вас, — ровно сказала Лин, подходя и становясь перед ней.

— Не знаю, может быть, и можете. Это относительно моей болезни…

Лин запротестовала:

— Но, мисс Адлер, я ничего не знаю о вашей болезни. При всем желании я ничем не могу помочь вам. Если вы желаете поговорить об этом, вам следует обратиться или к старшей сестре вашей палаты, или к врачу, который лечит вас. Вы не должны спрашивать у меня.

— А я спрашиваю именно у вас. И мне нужен не ваш совет, а ваша помощь… — Ева замолчала, проницательно глядя на Лин, как бы определяя эффект от своих слов. — Вы довольно хорошо знакомы с Уорнером Бельмонтом, верно?

— Не очень хорошо. Я работала с ним в операционной, — ответила Лин, ненавидя себя за то, что предательский румянец опять выступает у нее на щеках.

— Ну, нет. Между вами есть что-то большее, чем служебные отношения. Он вас приглашал с собой в разные места, он познакомил вас со мной на балу ракового фонда.