Елена Серебровская - Весенний шум

• Название: Весенний шум
• Автор: Елена Серебровская
• Издательство: Лениздат
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1958

"Весенний шум" — вторая книга трилогии "Маша Лоза". Формирование характера советской женщины — детство, юность, зрелость главной героини Маши Лозы — такова сюжетная канва трилогии. Двадцатые, тридцатые годы, годы Великой Отечественной войны — таков хронологический охват ее. Дружба, любовь, семья, чувства интернациональной солидарности советского человека, борьба с фашизмом — это далеко не все проблемы, которые затрагивает Е. П. Серебровская в своем произведении.

---

Сева прислонился к перилам моста. Вон идет девушка в коричневом пальто — она или не она? Нет, не она, Галка ходит быстрее.

— Севка, ты что тут делаешь?

Это Виктор Крохалев. Как всегда, подтянутый, аккуратный. Вид у него просто праздничный. Что ему ответить? Ждет ответа, может, даже догадывается. Наконец повторяет свой вопрос.

— Что ты тут делаешь?

— Ничего, астрономией занимаюсь. Звезды больно занятные.

— Что ты треплешься, на небе тучи! Ждешь кого-нибудь?

Как будто он, Сева, сам не видит, что на небе тучи!

— Жду, конечно. Тебя жду, чтоб ты меня в кино сводил…

Она или не она там на мосту? Нет, не она! Дошел уже, такую тетку принял за Галку…

Виктор мнется. Разговор какой-то идиотский… Проходил бы лучше Виктор, куда направился.

— В кино я, наверное, не смогу идти, — бормочет Виктор. — Сейчас я к Галке зайду, может, пойдем вместе?

«На черта я тебе нужен и на черта мы оба нужны сейчас ей! — думает Сева. — А, впрочем, надо идти, а то он мою записку увидит. Зачем только я написал!»

Они идут в общежитие вместе. Вот и тридцать седьмая комната. Девушки оглядывают их с улыбкой. Говорят, что Галка скоро придет.

Сева незаметно берет со стола свою записку, рвет на кусочки и прячет в карман. Девушки лукаво поглядывают на него, они предчувствуют развлечение: слишком уж спокоен Сева и по-показному весел Виктор.

В коридоре — быстрые шаги. Это Галка, она не ходит, а летает.

Галка вошла. Так и есть, Виктор уже ждет, надо извиниться, могла бы прийти и раньше. И вдруг она замечает увальня Севу. Теперь придется отказываться. Хотя что плохого, если он узнает, что они с Виктором идут в филармонию? И все-таки неудобно. Нет, она откажется, придумает что-нибудь. Севка, наверно, хочет просто побродить, они не доспорили прошлый раз. Но Виктор полезет в бутылку, она же ему обещала сама.

— Галя, уже десять минут восьмого, — говорит Виктор, не подымая глаз, держа перед собой руку с часами.

— Я очень виновата, — отвечает Галя, — но я не смогу. У нас так скоропалительно назначили контрольную по английскому… Я побегу к Кире заниматься.

Сева смотрит на девушек: те улыбаются уголками губ. Они знают, что завтра военный день у всего курса. Но подругу никто не выдаст.

Галка быстро собирается, кладет в портфель пару тетрадок, в том числе и тетрадку по кристаллографии, как замечает Сева.

— Пойдемте, ребята, проводите меня до трамвая.

Значит, она не идет на свидание с тем хлыщом? Значит, Малый оперный отпадает? Но тогда о чем же договаривался с ней тот подозрительный субъект? Или она хочет обмануть всех, избавиться от них и поехать в Малый оперный? Галка — обмануть?

На душе становится муторно. В это время к остановке подходит двадцать третий и Галка на ходу прыгает в трамвай, посылая рукой привет обоим своим друзьям.

Сева знает, этот трамвай идет на улицу Комсомола, где живет та самая Кира. Но не сменит ли Галка маршрут, не пересядет ли в другой трамвай?

— Может, пойдем в филармонию… а? Билеты пропадают, — голос у Виктора жалобный.

— Черт возьми, я только сейчас вспомнил: меня сегодня Гришка ждет, у него увеличитель, печатать будем. Знаешь, какие у него пленки? Вся альпиниада.

И Сева вскакивает в трамвай, идущий в противоположную сторону от направления, по которому поехала Галя.

На проспекте имени Карла Либкнехта он пересаживается на шестерку и едет догонять Галку. Он знает, где живет эта Кира. И если даже пойдет снег, или дождь, или что угодно, он выстоит и убедится, что Галка чиста и не способна фальшивить. Он ее дождется, и она все поймет.

Вот и улица Комсомола. Сева соскакивает. Вот знакомый дом. Эх, и долго придется ему дежурить здесь сегодня, если у нее действительно письменная…

И вдруг из парадной выходит Галка.

— Ты откуда взялся? — спрашивает она, увидев Севу.

— Ну, как твой английский? — отвечает он вопросом на вопрос.

Галка поняла, но отвечает равнодушным тоном:

— Киры нет дома, пойду заниматься в читалку, на Мытню.

— Мытня далеко, пока доедешь, поздно будет. Лучше зайдем в кино «Гигант», до сеанса позанимаешься. — Не дождавшись ответа, он берет ее под руку: — Вот так вернее, не сбежишь.

— Но это же возмутительно, — говорит Галка, — где же свобода личности? Ты даже не спросил моего мнения…

Это сказано таким тоном, что Сева слышит лишь одно: «Как хорошо, что мы встретились»… И руки она не отнимает.

После сеанса они долго бродят по городу. Сева спрашивает:

— Скажи, пожалуйста, что за тип подходил к тебе в библиотеке вчера днем?

— Оригинальный парень, правда? Только не в моем вкусе, — отвечает Галка.

— Что значит — оригинальный? Я имел случай убедиться, какой это пошляк. И почему он подходит к тебе?

Галка удивленно смотрит на Севу, потом смеется:

— Разве я обязана объяснять, почему ко мне подходят? Пока еще, к счастью, человек вольный… Это Кирин поклонник. Кира неделю как не выходит, болеет, вот он и пристал ко мне, чтобы я послужила почтальоном. Рассчитывал сегодня пойти с ней в театр. И, кажется, пошел. Я вчера сказала ей.

— В таком случае, надо предупредить Киру. — И Сева рассказывает Галке о нечаянно подслушанном разговоре.

— Грязь какая… — брезгливо говорит Галка. — Вот не думала. Конечно, я скажу ей. Откуда только берутся двоедушные, лживые люди!

— Но не все же такие, — вкрадчиво отвечает Сева. — Есть же и другие люди, честные…

— Вроде нас с тобой? Все это очень хорошо, но мне ничуть не легче от этого. Я хотела бы, чтобы ложь исчезла с земли, чтобы люди были ну хоть и не святые, не безгрешные, но хотя бы честные, не лживые. Неужели им так трудно? Я не понимаю. Я никогда не скажу человеку, что люблю его, если на самом деле не буду любить.

— Ты и тогда не скажешь, когда полюбишь, — говорит Сева печально.

— Напрасно ты так думаешь. Скажу… если только сама буду знать, что это так.

Севино сердце быстро колотится. Сейчас, вот именно сейчас самый подходящий момент рассказать ей о своем чувстве, о том, как она не покидала его ни на минуту, пока он воевал. Он же еще ни разу не объяснился с ней как следует. Откуда ей знать? А любовь породит любовь, это передастся ей непременно. Надо все сказать ей…

Вместо этого Сева молчит. Молчит, прижимая теплую ее руку, молчит, оглядывая темные громады домов на набережной.

— Ой, уже скоро час, в общежитии двери закроют! — вспоминает Галка. — Бежим скорее!

И они торопливо идут через Кировский мост, обходят напрямик прибрежные стены Петропавловской крепости, чтобы выйти сразу на проспект Добролюбова. Тающий снег хлюпает под ногами, южный ветерок обвевает лица. На том берегу Невы спит великолепный Зимний дворец, спит Эрмитаж. Спит весь город, и если протянуть руку совсем недалеко, можно приблизить к себе, притянуть эту упрямую девушку, можно поцеловать ее и умереть, и больше ничего не надо!

Но она не хочет этого, она рассердится, она не позволит. Подожди еще немного, помучайся, разве тебе не приятно так мучаться? Страшнее спугнуть надежду, страшнее обидеть. Сила тут не нужна, девушку надо победить как-то иначе, чтобы подчинение тебе стало ее неотвратимым желанием. Как же достичь этого? Неизвестно. А пока — береги то, что имеешь.

* * *

К концу весны Костя узнал, что его посылают на полгода в командировку на Дальний Восток для изучения архивных материалов. Ехать придется еще в августе, возвратится он только к Новому году. Но командировка эта была для Кости желанной, он рассчитывал, что ее результаты обогатят его кандидатскую диссертацию.

Уедет… Костя уедет на полгода. Вмиг вылетели из головы все сцены ревности, все размолвки, все досады. Уедет… Как же он там один обойдется теперь без нее? Не станет ли искать утешения в своем одиночестве? Конечно, он много раз объяснял, что чувства, его очень стойки и постоянны, но вдруг…