Кассандра Клэр - Трилогия о Драко: Draco Dormiens, Draco Sinister, Draco Veritas

• Название: Трилогия о Драко: Draco Dormiens, Draco Sinister, Draco Veritas
• Автор: Кассандра Клэр
• Жанр: Любовно-фантастические романы

Данное творчество ни в коем случае не ставит своей целью какое-либо принижение литературных заслуг мисс Дж. К.Роулинг. Данное произведение опубликовано в сети Интернет с исключительно некоммерческими целями, все права на мир волшебников и магглов, а также все придуманные Роулинг персонажи принадлежат тем, кому они принадлежат.

Автор этого фанфика Кассандра Клэр прославилась в рядах фанатов Гарри Поттера написав "Трилогию о Драко" (The Draco Trilogy) о сложном и практически не раскрытом в романах Дж. К.Роулинг персонаже - отпрыске древнего чистокровного рода магов Малфоев и главного противника Гарри Поттера по школе чародейства и волшебства - Драко Малфое.

Трилогия Драко пользуется огромной популярностью у фанатов, а газета The Times описала ее как  «жемчужину настолько превосходного качества, что она повышает ценность всего цикла о Гарри Потере».

В этом файле представлены все три части трилогии:

1 книга "Draco Dormiens"

Перевод: Ольга ([email protected])

Редакторская правка: Полина ([email protected]), Анастасия ([email protected]), Елена ([email protected]) и А.С.Соловьева

2 книга "Draco Sinister"

Перевод: Фионы, Насти, Анастасии, Евгения М, Евы, Равены, dt, Солнечного Котенка.

Редакторская правка: Ории, Неподарка, Кая, Критика, Альва, Полины, Соловьева А.С., Sanya Rubinstain

3 книга "Draco Veritas"

Перевод: Анастасия Старынина ([email protected])

Редакторская правка: Сохатый, Free Spirit, Корова рыжая, Евгений М., Sanya Rubinshtain, Критик, Helianthus, Frodo Bagins, Дамби

Перевод осуществлен на сайтах:

«http://harrypotter.intertrust.ru» и Народный перевод Гарри Поттера ( www.honeyduke.com его зеркало: www.yarik.com))

Замечание «переводчикам»: в тексте встречается то Гермиона, то Эрмиона.

---

Рука Тома почти сжалась, почти скомкала письмо… И тут он замер.

Ярость требовала уничтожить письмо, в котором Гарри Поттер высмеял его — высмеял Вольдеморта, поклялся отомстить ему, выставив его глупым, бестолковым ребенком…

Том прерывисто вздохнул. Ему хотелось порвать письмо. Но был ли этот поступок мудрым? Эти письма были написаны со страстью и заботой, они были полны той живой болью, которую Том мог оценить, будучи, в некотором роде, художником в плане нанесения боли… в нем не было никаких эмоций, и эта отстранённость сделала его весьма изощренным знатоком человеческого поведения. Уничтожение этого письма принесло бы боль тому, кто написал его, но существовали куда болеё интересные пути, гарантирующие, что адресаты не получат своих посланий. И что они не отправятся вслед за ним в погоню за местью.

Это вызовет в них смятение и замешательство. А смятение и замешательство — отличные союзники.

Он снова перечитал письмо. Да, подстроиться под голос Гарри Поттера будет не так уж и сложно — вся живость письма заключалась в простоте и прямолинейной искренности фраз. Том видел, что это было действительно трогательное послание, или, по крайней мере, отправитель, судя по тону письма, считал его именно таким. Прекрасно. Эмоциональное письмо куда проще подделать и изменить.

Он провёл рукой над письмом, и энергия магии ударила ему в руку, от её силы он почувствовал боль. Как давно всё это было…

Он зашептал, и пергамент дрогнул в его руке. Чернильные буквы зашевелились, съёжились и заскользили по страничке маленькими змейками. Они вились и извивались друг вокруг друга, образуя новые слова. Новые предложения.

«Драко… как странно писать тебе письмо, но я подумал, что у меня не будет другого шанса сказать тебе, что я больше не хочу, чтобы ты следовал за мной… Знаю — ты всегда хотел помочь мне, ты думал, что это в твоих силах, — но это не так. Знаю — я обещал тебе дождаться тебя, но теперь думаю, что ждать не стоит… Да, конечно, я говорил, обещал — но существуют вещи, которых ты не знаешь и которых ты не поймёшь…»

Так-так, еще несколько абзацев… Бросив на него последний взгляд, Том ощутил гордость. Это было откровенно жестокое письмо, и жестокость эта ощущалась в каждом слове — тонкая, изощрённая; при этом нельзя было сказать, что Том выбросил весь исходный текст. Теперь он здорово пожалел, что уничтожил первое письмо, адресованное подружке Поттера. Он создал бы из него истинное произведение искусства, неповторимое в своем роде. Ну, что ж… в чём смысл горевать над упущенными возможностями?

Он вернул сложенное письмо на кровать Гарри, устроил поверх блестящий кулон на цепочке. Выпрямился. Он все еще был зол. Много-много лет назад Том научился фокусировать свою ярость, копить её и в нужный момент направлять в нужное русло. Вот и теперь — растерянный, запутанный, взбешённый, он стоял, пытаясь уловить смысл в этом хаотичном кружении мыслей и воспоминаний внутри переполненного мозга.

Драко Малфой — куда болеё совершенная версия своего отца в детстве, похожий на миниатюру, выполненную из слоновой кости, серебра и позолоты. Джинни Уизли — с румяным лицом, напоминающим подсолнух, и копной сияющих волос. О, Джинни он помнил, Джинни он знал — он помнил, как сломал ей руку, как она извивалась под ним, как пыталась сбежать. Он помнил её запах — запах слёз и ужаса. Он всегда знал, что им ещё предстоит свидеться.

О, а вот это ещё интереснеё… Симус любил её. Том почувствовал, как что-то кольнуло его под ребро, ощутил какое-то нездоровое восхищение. Волчья улыбка рассекла это ангельское лицо пополам. О, да… Симус любил её — так любил, что подарил ей заколдованный браслет, с помощью которого он мог быть уверен, что никогда не потеряет её. Где бы она ни была — он мог мгновенно отыскать её и оказаться там же. Это как же надо полюбить, чтоб совершить такое…

Ухмыляясь, Том сунул руку за пазуху и, вытащив маленькое заклинание в виде золотой стрелки на цепочке, догадался по её трепету, что Джинни где-то поблизости. Его улыбка стала шире, пальцы сжали заклинание.

Он нашёл, на чём сорвать свою злость.

* * *

Драко не раз повторял ей, что, будь она парнем, она была бы точь-в точь как он. И наоборот, — будь девчонкой он, он был бы её копией. Блез полагала, что это правда — она хотела, чтобы это, как и многое другое, что говорил Драко, было правдой.

И ещё… Будь Драко на рождественской вечеринке, устроенной Пенси Блез пошла на неё, надеясь, что он придет, но, увы), он бы тоже потратил часа три, приводя себя в порядок. Хотя на самом деле, ему бы совершенно не хотелось туда идти.

Сначала несколько часов, чтобы прицепить к своим абрикосовым волосам все эти крошечные цветочки. Потом — избавление от кругов под глазами. Потом возня с выбором платья. Да, пожалуй, это — зелёное, с вышивкой по вороту.

И вот, усевшись на раковину в ванной комнате Пенси, она нанесла последние штрихи — немножко косметических заклинаний… Блез оглядела себя в зеркале.

Раковина — как и всё в доме Паркинсонов — была совершенно безвкусной, с бронзовым краном в виде брызгающихся дельфинов. Однажды Драко презрительно бросил, что Паркинсоны из тех семейств, которые «сами покупают свою мебель» — это было и забавно, и точно, хотя, честно говоря, сказало больше о Драко, нежели о Паркинсонах.

Ей опять смутно захотелось, чтобы он пришёл. Конечно же, он был приглашен, — большинство слизеринцев были здесь, — и те, кто уже выпустился, и вроде Кребба с Гойлом — такие тупые, что не смогли этого сделать.

Это была вечеринка месяца — с учетом того, что родители Пенси отправились на какой-то министерский саммит, можно было делать всё, что в голову взбредет. А Драко всегда обожал вечеринки. Но это был тот, старый Драко — тот, с которым Блез выросла. Сейчас же он стал другим, чужим. Незнакомым.

Она вспомнила, как влажным августовским вечером — из тех вечеров, когда пот заливает глаза, — Драко пришел в её дом. Она нехотя откликнулась на звонок и пошла к двери сквозь рой крошечных вентиляторов, безуспешно пытающихся охладить раскалённый воздух. Распахнув её, она онемела: там стоял Драко Малфой.

Сколько хогвартсовских девушек грезили об этом? Перед ней стоял Драко Малфой — в джинсах и белой майке, обтягивающей его худощавый жилистый торс, в глазах поблескивали искорки лунного света. в довершение, он держал перевязанный лентой букет роз с бледно-желтыми лепестками. Лепестками цвета свежеотчеканенных галлеонов.

Блез откинула мокрую от пота прядь и замерла. в голове крутился рой потенциальных острот. Она сказала первое, что пришло ей на ум:

— Если тебе нужен дом Гойла, то он дальше по улице. Второй за поворотом.

— Последний раз, когда я дал Гойлу цветы, он их сожрал, — на лице Драко не дрогнул ни один мускул.

— Что же ты тут делаешь, Драко?

Он улыбнулся ей. От этой улыбки, полной ангельской злобности и плотоядного озорства, у неё всё внутри перевернулось. в ней прозвучал безмолвный намек на шёлковые ленты, карамель и бесконечные ночи, пропитанные потом страсти.

— Я пришел дать тебе денег.

Он протянул ей цветы, и она приняла их. Несколько лепестков осыпались золотистым дождем — и обратились в золото, ударившись об пол. Золотые галлеоны покатились к её ногам.

Блез крутанула в пальцах обнажённый стебель, лишившийся былой красоты.

— О чём это ты, Драко?

— У меня есть для тебя предложение, — пояснил он. — Я могу войти?

Она посторонилась, пропуская его в прихожую. Проходя мимо, он мимолетно коснулся её и, войдя, состроил насмешливую мину, опустив глаза к своей промокшей от пота и прилипшей к телу майке. Блез мысленно благословила душный жаркий вечер.

— Тут жарковато, — заметил он.

— Мы сейчас не можем позволить себе Охлаждающих Заклятий, — напрямик ответила она.

— Что ж, — губы Драко дрогнули в кошачьей улыбке. — Это теперь не должно больше тебя волновать.

Он поддразнивал и провоцировал её, получая от этого удовольствие. Они посплетничали о слизеринцах, посмеялись над гриффиндорцами и заключили сделку, скрепив её рукопожатием. А потом он поцеловал её в саду, среди засохших розовых кустов.

Она сохранила и сберегла воспоминание об этом: Драко Малфой не кидался поцелуями каждый день.

На самом деле, в их соглашении поцелуи оговорены не были. Он целовал её иногда. Они часами просиживали вместе в комнате, чтобы сделать их связь болеё убедительной для окружающих. Он, по большей части, занимался в это время домашним заданием, а она смотрела на него. Он был прекрасным студентом — аккуратным, внимательным, схватывающим на лету, выполняющим необязательные дополнительные исследования только из интереса. Аккуратные строчки выбегали на пергамент из-под его пера, он работал, не обращая на Блез внимания. в редкие минуты, когда он замечал её, он был с ней вежливо-прохладным. Никакой нежности.