Газета День Литературы - Газета День Литературы # 167 (2010 7)

• Название: Газета День Литературы # 167 (2010 7)
• Автор: Газета День Литературы
• Жанр: Публицистика

---

Чересчур осторожные Вэй Чжан и Петер Расмуссен в отличие от всегда уверенных западных исследователей сами сомневаются в происхождении трёх зайцев в Дуньхуане и в их значимости. Они пишут: "Мы надеемся, что другие исследователи явят на свет новые примеры этих мотивов и откроют тайну их происхождения, значения и распространения. Мы будем рады услышать ваши мысли об этом".

Они даже не пробуют разобраться, ради чего этот мистический круг многократно рисовали буддийские художники. Я бы посоветовал побольше смелости этим талантливым и трудолюби- вым исследователям. Хотел бы услышать их трактовку смысла заячьего круга. Утверждаю следующее:

Эти древние буддийские китайские зайцы, бегущие по кругу, заимствованы от лунного буддийского зайца. Соединённые с древним китайским мистическим понятием треугольника, они утверждают единую природу Вселенной – неба, земли и человека, и образуют магический круг. Тут и магия лунного небесного символа, магия рождения и возможного бессмертия, даруемого зайцем, тут и "Сань цзяо фу", или "Треугольное Заклинание", и универсальный мистериальный символ треугольного созидания мира. Связан заячий китайский треугольник и с триграммами И Цзина. Таким образом, мы видим двойное совершенство: бессмертного лунного зайца, символ Инь и магию треугольника. Этим впервые сформулирован непрерывный вечный бег времени. Соединены мистерия земли и мистерия неба.

Июнь 2010. Мыза Тамзай. Эстония

НОВЫЕ КНИГИ

Большакова А.Ю. От сущности к имени. Теории архетипа. Часть 1-2. Ульяновск: УлГТУ, 2010. При содействии Открытого Международного научного сообщества "Российская словесность: духовно-культурные кон- тексты".

Что скрывается под модным термином "архетип"? Какова его роль в литературе, философии, психологии, социологии? Что такое "архетип" как концепт культуры? И что даёт применение этой категории в литературном анализе? На эти и многие другие вопросы отвечают новые книги известного критика и литературоведа, доктора филологических наук Аллы Большаковой.

"Первое, что отличает по-настоящему фундаментальное исследование А.Ю. Большаковой, – отмечает в своем предисловии академик Ю.С. Степанов, – это определение именно филологического (yже – теоретико-литера- турного) содержания и границ термина "архетип" в соотношении с другими: подчеркну, именно литературоведческими терминами и категориями – такими, как образ, символ, мифологема, идеологема, литературно-художественное направление, тема, мотив, сюжет…"

В книге "От сущности к имени" подробно рассматривается происхождение и суть слова и термина "архетип". Особое внимание уделяется литературному архетипу как центру художественного мира произведения, доминанте литературного процесса.

Теоретическая часть подкрепляется конкретными примерами из мировой и русской классики – разбором архетипических пластов "Войны и мира" Л.Толстого, прозы И.Тургенева, Н.Лескова, Д.Дефо и других.

Вторая книга посвящена становлению "идеи архетипа" от Платона и Блаженного Августина до русской религиозной философии и далее. Впервые движение "архетипа" рассматривается не только в контексте западной философии, но и русской научной мысли. Особое внимание уделяется рождению архетипа в учении К.Г. Юнга и её претворению в юнгианстве, а также взаимодействию мифологической и архетипической критики в ХХ в.

В планах автора – издание в этом и следующем годах завершающих частей проекта: "Современные теории архетипа" и "Художественная индивидуализация литературного архетипа".

Нина КРАСНОВА МЁД ГУЭРРЫ – У ЛЮБИМОВА

Кто давно не бывал в Театре на Таганке и пришёл туда несколько дней назад, тот прямо у двери в фойе и у раздевалки с вешалкой, с которой начинается Театр, мог увидеть некое новое экстраординарное новшество, которого не видел там раньше: козу натуральной величины, не бутафорскую, а самую настоящую – живую белую козу. Откуда в элитарном Театре Поэзии, в центре Москвы, в таком бомондовом культурном очаге, как Таганка, взялась настоящая живая коза, которую сейчас не в каждой деревне встретишь? Она пришла на Таганку из поэзии классика итальянской литературы Тонино Гуэрры, по поэме которого режиссер Юрий Любимов поставил на Таганке новый спектакль – "Мёд".

Тонино Гуэрра – поэт, писатель, драматург, известный на весь мир, и не менее известный художник, архитектор, скульптор, член многих академий и Российской академии художеств, которого "называют личностью эпохи высокого Возрождения". Я уж не говорю ещё и о том, что он – сценарист самых известных фильмов самых известных кинорежиссеров, Феллини, Антониони, Бертолуччи, Ангелопулоса, Тарковского.

В театре народу – больше, чем в метро в часы пик. Только контингент здесь особый: много званых и много избранных. Среди них – Зураб Церетели, Пётр Капица, глава СП Москвы Евгений Сидоров, ректор Литературного института Борис Тарасов... Тут и режиссеры, и артисты из других театров, и кого тут только нет. И у всех на лицах – праздник и ожидание и предвкушение "Мёда", то есть чего-то очень хорошего и особенного, и особенно хорошего.

На стенах в верхнем и нижнем фойе висят панно и мозаики Тонино Гуэрры, чудесно-привлекательные и непривыч- ные по своему стилю, по своим конфигурациям и по своим оранжево-чёрным и оранжево-красным гаммам, а на белых скатертях роялей стоят его же керамические кувшины и кружки с рельефными рисунками, схожими с наскальной живописью и таинственными египетскими символами. Все эти "аксессуары", как и живая коза около двери, являются частью мира Тонино и уже с самого порога подготавливают публику к спектаклю, который ей предстоит увидеть.

На сцене (что характерно для Таганки) – минимум предметов: несколько мозаик в прямоугольных рамах и несколько панно в форме закруглённых окон с жёлтыми, жёлто-зелёными и жёлто-голубыми бабочками и цветочками, шедевры Тонино Гуэрры, которые и служат декорациями "Мёда", у края сцены (как на краю пропасти?) лежит бутафорский шар, копия земного шара, на котором есть маленькая географическая, но и не только географическая точка – итальянский городок Сантарканжело ди Романья, в котором прошло детство Тонино Гуэрры, а на другой параллели – Москва с Таганкой.

Режиссёр Юрий Любимов, харизматическая личность, создатель Таганки, создатель своей собственной любимовской системы, которому в его 92 года нипочём не дашь этот возраст, бодрый, с короткой спортивной стрижкой, с ясными поблёскивающими в лучах софитов глазами, и, несмотря на свою солидную комплекцию, легкоподвижный, в своём классическом коричневом костюме, обращается к зрителям:

– Тонино Гуэрра – мой старый друг. Ему исполнилось 90 лет. Он не смог приехать в Москву на премьеру спектакля, но присутствует на Таганке в виде своих мозаик, панно и кувшинов и в виде "Мёда". По этой его поэме я поставил спектакль. Спектакль – хороший. Сейчас вы сами убедитесь в этом. Спектакль посвящается 90-летию Тонино Гуэрры и 46-летию Театра на Таганке.

И спектакль начался...

Зазвучала итальянская и русская речь. И зазвучала музыка Альфреда Шнитке и музыка Владимира Мартынова, и на глазах у зрителей стали возникать живые картины жизни старой итальянской деревушки, жители которой тут же принялись выходить на середину сцены и рассказывать залу о самих себе и о друг о друге.

Центральные фигуры спектакля – два брата, одного из которых играет Феликс Антипов, у которого на спине написано "Io", а второго, помладше, – Валерий Золотухин, у которого на спине написано "Fratello". Оба они с усиками, оба в белых клетчатых рубашках, оба жилетках и оба, как, кстати сказать, и все другие персонажи мужеского пола, – в галстуках.

"Четыре дня уже, как семьдесят мне лет", – говорит Ио-Антипов. И начинает рассказывать о своём брате, о Фрател- ло, который всю жизнь работал на станционном телеграфе и до сих пор "работает" там, сидит с крюковатой палкой около железнодорожных путей, у которых давно нет никаких рельсов, они давно разобраны, и ждёт какого-то поезда, которые там "уж сорок лет не ходят", и ждёт какую-то телеграмму от кого-то из старых жителей деревни, из которых одни уехали в поисках лучшей жизни, кто куда, вторые умерли, а третьи уехали и умерли там, куда уехали. Уехали из деревни почти все мастеровые, и почти все крестьяне. Один из них уехал в Китай и влюбился там в китаянку, которая ему "все пугвицы пришила" на рубашке, и "стал китайцем". А кто-то уехал в Америку, а кто-то – в Австралию, а кто-то – в Россию, а кто-то – в Бразилию. В деревушке, где когда-то жило больше тысячи человек, осталось всего девять. Два брата, их мать Филомена, Дурачок, у которого на спине написано "Figlio", а на лице так и написано – "дурачок"…