Светлана Багдерина - И стали они жить-поживать

• Название: И стали они жить-поживать
• Автор: Светлана Багдерина
• Жанр: Фэнтези

Пошла как-то раз красна девица Серафима-царевна погулять по дворцовому саду с себе подобными. Налетело откуда ни возьмись редкое вымирающее животное Горыныч-Змей, подхватило сердешную и унесло, не оставив обратного адреса. Вскочил тут супруг ее безутешный Иван-царевич на говорящий ковер-самолет с не менее говорящим именем Масдай, и кинулся в погоню, поклявшись и пальцем не шевельнуть в защиту, если супруга его юная успеет наложить на злосчастную рептилию руки раньше, чем он… Но, увы, не все бывает так просто, как описывают старые истории, и банальное дело о киднеппинге с применением подручных зоологических средств – следите за руками! – превращается… превращается… превращается…

---

– Наша шатер, – брюзгливо прервал его мурза.

– Это была ваша, – ласково, хоть и несколько гундосо, поправил его дед Зимарь. – А стала наша.

– …чтоб с запасом и наверняка. И тогда мы сможем, по крайней мере, выехать отсюда без боя.

– Мой наций гордый, оружие не бросать никогда! – свирепо зыркнул на Ивана из-под растрепанной и прореженной прически мурза.

– А если вы их попросите? – присел на корточки Иванушка и заглянул кочевнику в глаза. – Пожалуйста… Нам очень надо спешить. Очень. Помогите нам, мы вас по-человечески просим…

– Не мой дел! – оскалился мурза. – Ненавидеть чужаки! Чужак – не человек!

– Но что мы вам сделали?!.. – взмолился Иванушка.

– Чужаки наша земля отобрать. Наша язык коверкать, – гневно заговорил старик – как плотину прорвало. – Раньше мой наций к горам приходить, горный демон торговать, демон камень драгоценный, золото давать! Наций не голодать, все покупать, конь много, человек много! Теперь чужаки демон прогнать, кочевник прогнать, много человек убить! Потом степь пожар, засух – трава гореть, конь умирать, человек умирать! Много лет подряд засух – много конь умирать, много человек умирать! Нет засух – чужак степь специально жечь, наша уморить! Хлеб купить, вещь купить – золото нет, конь продать! Мало конь, мало человек! Хлеб купить, вещь купить – нет конь продать! Наша тогда чужак ловить и продавать! Их всё виновата! Так и надо!

Мурза замолк, и злобно поблескивая узкими черными глазками уставился на неприятеля.

– Работорговле нет оправдания, – без особого убеждения покачал головой Иванушка, под впечатлением от короткого, но эмоционального рассказа старика. – Вы могли уйти в другие места.

– К тебе враг домой приходить, тебя бить, ты, батыр, в другой место уходить, да? Шакал хвост поджать? – издевательски ощерился мурза.

– Нет, – признал его правоту лукоморец. – Но тем более вы должны нам помочь! Мы в ваших краях в первый раз, проездом, и сами торопимся домой, в Лукоморье, потому что на нашу страну напал враг, и мы обязаны быть там, чтобы всем вместе дать ему отпор!

– Чужак неправда говорить, – презрительно поморщился мурза и отвернулся. – Никогда правда не говорить. Пусть шакал вой, Белый Батыр помогай, а кочевник не помогай!

– Моё имя – Иван-царевич, – нахмурился лукоморец, – а не какой-нибудь там белый, зеленый или желтый батыр. И я говорю правду.

– Ивана, не Ивана – какой разниц? – плюнул мурза. – Всё равно чужак. Чужак говорить – как шакал выть! Нет вера!

– Значит, по-твоему, наша речь – вытье шакала? – недобро прищурился дед Зимарь в затылок мурзе. – А наклонись-ка сюда, Иванушка, милок. Задумка у меня кой-какая появилась. А ты, мученик науки, наружу одним глазком выглянь – что там творится, высмотри, да к нам быстро…

Полог шатра отодвинулся на несколько миллиметров, и нос Агафона уткнулся прямо в нос их старого знакомого Керима.

– А подслушивать нехорошо, – не удержался от шпильки маг.

– Моя не подслушивать… – гордо выпрямился кочевник, расправил широкие плечи, и окружавшие его соплеменники отступили на шаг, не опуская, тем не менее, разнообразных колюще-режущих предметов.

– …моя подглядывать, – с достоинством закончил мысль начальник патруля.

– Ну, так вот, – слегка сбитый признанием противника с мысли, всё же перехватил инициативу маг. – Кхм. Значит, так. Отойди отсюда подальше, и другим скажи. Ишь, выстроились, как в цирке!

– Твоя чего тут командовать! Двух волшебных слов связать не может, а туда же – командовать! Шаман-ага ненастоящий! – попер на чародея с недобрыми намерениями другой их старый знакомец – Мехмет, но не на робкого напал[73].

– Это я-то ненастоящий?! Это я?!.. Да это ваш клоун старый – самозванец и обманщик! В нем волшебной силы отродясь не было, и быть не может, как воды в решете!.. Фокусник! Шулер! Чудила! – чуть не выскочил весь наружу задетый за живое маг.

Но вовремя опомнился – герой в их отряде был один, и это точно не он – и поспешно втянулся внутрь шатра, как черепаха неизвестной породы.

Так им!

Пусть узнают правду про своего волосатого предводителя!

Это из-за него все их беды!

Очковтиратель!..

Дурила!..

Болтун!..

Ну, что?

Молчат?

Съели?

И торжествующий чародей, отмахнувшись от пытающихся его урезонить друзей, снова откинул полог, отважно высунул голову и мстительно выкрикнул:

– И книжка у него – никакая не волшебная, а азбука детская! "Мои первые буквы" называется! Таких в любой лавке в дюжине двенадцать! Вот!..

Кочевники охнули в один голос, услыхав такое богохульство в адрес их великого, единственного и неповторимого отца нации, всплеснули руками, в ужасе откачнулись…

И бросились на обидчика.

Человеческое цунами накрыло Керима, Агафона, шатер и всех, кто в этом шатре находился, и сомкнулось над ними, как очень разгневанные волны очень глубокого омута…

Чудом не придавленные в давке кочевники отделили своих помятых сородичей от остатков правительственной резиденции и не менее помятых святотатцев, и благоговейно вынесли на белый свет пострадавшего едва ли не больше остальных[74] единственного и неповторимого.

Государственные преступники были снова связаны и брошены на землю.

Овеваемый же свежим ветерком мурза скоро пришел в себя, моргнул, прищурился на подоспевший между делом восход, сел и повернул голову в сторону лежавших в куче пленников.

– Не выйти у ваша ничего, – злобно оскалился он. – Зато у наша выйти. Духи степей за свои дети смотреть, в обиду не дать!

– Что делать с чужаки будем, Бунчук-ага? – почтительно склонился над мурзой Рашид, временно исполняющий обязанности еще не пришедшего в себя Керима.

Мурза окинул начавших шевелиться пленников тяжелым взглядом и твердо выговорил:

– Секир-башка. Другой потом поймать. Этот – не жить.

И отвернулся.

Отцу нации не стоит оскорблять свой возвышенный взор такой низменной процедурой, как казнь.

– Будет исполнить, Бунчук-ага, – кивнул почтительно Рашид и деловито достал из ножен саблю.

Чего тянуть? Стойбище еще разбирать, раненых на волокуши укладывать, шайтан бы этих чужаков забрал…

Хотя, сейчас заберет.

Кочевники расступились перед ним, расчищая лобное место.

Иван приподнял гудящую и звенящую, как колокольня в большой праздник, голову, взглянул на приближающуюся к ним неспешным шагом судьбу и не выдержал – отвернулся.

Как всё глупо…

Как нелепо…

Как неправильно…

Толпа стояла молча, с интересом ожидая предстоящей экзекуции, и перед носом царевича сплошной вамаяссьской стеной простирались коричневые подолы длинных женских платьев из тонко выделанных конских шкур и порыжелые от конских боков сапоги батыров…

Он почувствовал, как тень Рашида упала на него, как кочевник нагнулся над ним, и… снова выпрямился.

Рыже-коричневая стена раздвинулась, вернее, была расколота какой-то непреклонной силой, и в пробитую брешь устремилось что-то черное.

Иванушка вывернул шею, чтобы посмотреть, что происходит – хотя это его уже не должно было волновать – и чуть не подавился своим кляпом.

Ну, знаете ли…

Это даже не смешно.

Как будто одних кочевников им было мало!..

Вот уж, верно говорят: беда не приходит одна…

Полтора десятка верзил в черном и с массивными шестоперами наготове остановились над грудой пленников и пристально оглядели их.

Иван кинул умоляющий взгляд на деда Зимаря, но тот лишь отчаянно хлюпал носом и яростно таращил слезящиеся очи.

Агафон лежал головой в другую сторону, и появление гвардии его дедушки еще только предстояло стать ему сюрпризом…

– Вы – местное население? – холодным безжизненным голосом заговорил один из умрунов с их палачом.

– Да, – несколько удивленно подтвердил Рашид. – Пока тут стойбище – местный населений. Уйдем – будем неместный. В другой мест местный.

– А сейчас – местное? – упорствовал умрун.

– Вот привязал себя, бестолковый, – плюнул батыр. – Местный, местный. И что?

– Мы на вопросы не отвечаем, – ровным голосом проговорил умрун.

– Рашид-батыр, что еще там? – донесся от костра скрипучий ворчливый голос мурзы, удивленного и раздосадованного непредвиденным перерывом.

– Чужак пришел, вопросы спрашивать, Бунчук-ага, – обернулся Рашид.

Мурза поднялся на ноги с помощью двух женщин и заковылял к месту отложенной казни.

– Чего им надо? – недовольно спросил он.

– Не говорить, однако, – пожал плечами Рашид.

– Мы ищем лукоморского царевича Ивана, – распознав в подошедшем старике местного старшего по званию, сообщил ему умрун.

– Кого-кого? – наморщил брови мурза. – Какой такой Ивана?..

И тут же просветлел лицом.

– А-а, Ивана!.. Вот ваша Ивана, – ткнул он тонким кривым пальцем в поверженного царевича. – Сейчас башка рубить будем. Очень нехороший человек, да?