Эдуард Пашнев - Человек в коротких штанишках

• Название: Человек в коротких штанишках
• Автор: Эдуард Пашнев
• Издательство: Центрально-Черноземное книжное издательство
• Жанр: Современная проза
• Год: 1974

«… Это было удивительно. Маленькая девочка лежала в кроватке, морщила бессмысленно нос, беспорядочно двигала руками и ногами, даже плакать как следует еще не умела, а в мире уже произошли такие изменения. Увеличилось население земного шара, моя жена Ольга стала тетей Олей, я – дядей, моя мама, Валентина Михайловна, – бабушкой, а бабушка Наташа – прабабушкой. Это было в самом деле похоже на присвоение каждому из нас очередного человеческого звания.

Виновница всей перестановки моя сестра Рита, ставшая мамой Ритой, снисходительно слушала наши разговоры и то и дело скрывалась в соседней комнате, чтобы посмотреть на дочь. Нам так часто туда заходить не разрешалось.

Был еще один человек, которому с появлением Аллочки присваивалось звание отца. Но он не знал об этом. Сам виноват. Уехал в неизвестном направлении и адреса нам не оставил. …»

---

Звонок над дверью возвестил о приходе гостей. Появился Дениска с бабушкой. Детсадовский атаман держался скромно. Он протянул подарок – коробку с пластилином – и опустил глаза.

Следом за Дениской прибежали без родителей сестры кузнечики-близнечики Оля и Люба. Они никого и ничего не боялись, еще в прихожей начали толкаться и хихикать, а увидев чинно сидящего толстощекого мальчика, и вовсе развеселились.

Пришла Лариса, не пьющая сырую, воду. Она принесла в подарок пластмассовую куколку, для которой сама сделала пончо из ярко-голубого лоскутка. Андрюшу бабе Вале пришлось привести за руку. Он был постарше и стеснялся общества малышей.

Дети расселись за маленьким столиком на маленьких стульях вокруг пирога. Мама Рита зажгла шесть свечей, и каждому достался кусочек пирога с огоньком.

– Ну, раз, два, три! Дунули! – скомандовала она.

Все разом дунули и погасили свечи. Одна Алла сохранила зажженной. Первый раз так торжественно отмечался ее день рождения. И она не знала, что сделать, что указать, чтобы выразить восторг и признательность гостям.

– Я хочу съесть огонь, – заявила она и сделала вид, что собирается лизнуть язычок пламени.

– Не дури, – испугалась мама Рита и поскорее погасила свечу.

– А я хочу съесть стул, – в тон хозяйке сказал Дениска.

Сестры кузнечики-близнечики, перебивая друг друга, закричали:

– А я хочу съесть скворечник.

– А я хочу съесть скворечник и дерево.

Обе они сидели лицом к окну и называли то, что видели прямо перед собой за окном.

Это была игра, в которой разрешалось есть все, что придет в голову. Лариса, не пьющая сырую воду, сказала, что съест паровоз. Аллочка пообещала отгрызть угол у дома и сжевать его вместе с водосточной трубой. Сестры сказали, что вдвоем они могут съесть мост с автомобилями и трамваями. Андрюша не участвовал в этой игре. Но и он следил с интересом за дуэлью малышей и наравне с ними уплетал именинный пирог вперемежку с мостами, паровозами, телевизионными башнями и трамваями.

Мама Рита вышла из комнаты детей и сообщила:

– Там пир в полном разгаре. Ваша Лариса заявила, что отныне будет есть только крокодилов с вареньем и подводные лодки, А Дениска предпочитает троллейбусы с помидорами.

Взрослые гости сдержанно заулыбались. Перед каждым стояла рюмочка с вином. Передо мной тоже. Я взял ее в руки, и мне сразу стало скучно. Я давно убедился, что за взрослым столом люди только едят и пьют, а играть совсем не умеют. Меня гораздо больше привлекал веселый шум в соседней комнате.

– Эх, я бы тоже сейчас съел пару чернильных приборов всмятку и одну хорошо поджаренную черепичную крышу, – сказал я.

Леля поняла мое состояние.

– А ну-ка, поставь рюмку, – приказала она и объяснила гостям: – Он у нас совершенно не понимает в этом вкуса. Иди-ка лучше к детям. Баба Валя тебе туда принесет чай.

Я обрадованно поднялся. Гости опять сдержанно заулыбались. И, провожаемый их насмешливыми взглядами, я скрылся за дверью, которую плотно прикрыл за собой.

Я пришел вовремя. Дениска, Аллочка и сестры кузнечики-близнечики шумно продолжали игру, а Лариса сидела молча и вот-вот собиралась заплакать.

– Что случилось? – поспешно спросил я.

Она молча показала мне коленку, и на глазах у нее выступили слезы. Из неглубокой царапины точками и тире выступили капельки крови. Игра прекратилась, и все испуганно уставились на ногу Ларисы. Андрюша поднырнул под стол и сообщил:

– Здесь гвоздь торчит.

Этот гвоздь в ножке стола я недавно загнул кверху, но каким-то непонятным образом он провернулся вокруг своей оси и снова оказался острием вниз.

– Ничего страшного, ничего страшного, – забормотал я. – Аллочка тоже оцарапалась об этот гвоздь. Сейчас помажем йодом, и все пройдет.

Аптечка с лекарствами висела тут же на стене. Йода в ней не оказалось, но зато нашлась зеленка. Я намочил вату и, быстро помазав царапину, начал дуть на ногу, чтобы не слишком жгло. Аллочка, как гостеприимная хозяйка, присела на корточки и тоже принялась дуть на ногу Ларисы.

– Мне не больно, совсем не больно, – сказала наконец та. Посмотрела на свою ярко-зеленую коленку и огорченно закончила: – Только нога теперь испорчена.

Алла почувствовала себя виноватой: гвоздь торчал в ее столе. Она подняла свою ногу и, показав на давнюю царапину, потребовала:

– Помажь и мне.

Я сообразил, что она делает это из чувства солидарности, и, не раздумывая, разукрасил и ей коленку зеленкой.

– И мне, – подскочила Люба.

– И мне тоже, мне, – подскочила с другой стороны Оля.

Они смешно тянули ко мне коленки и были действительно похожи на кузнечиков.

– Нельзя, девочки, нельзя, – сказал я. – Это лекарство. У Ларисы царапина. Поэтому я ей помазал ногу. И у Аллочки – царапина. Хоть и старая, зажившая, а все-таки царапина. А так нельзя.

– И у меня старая царапина, вот, – показал Дениска руку, оцарапанную во время игры с кошкой. – Мне тоже можно?

– Ты хочешь, чтоб я тебе помазал?

– Да, – решительно заявил он.

– Ну, давай, – обреченно согласился я. – Если старая царапина, хоть и зажившая, то можно.

Это было моей ошибкой. Через пять минут сестры кузнечики-близнечики предъявили мне столько ссадин и царапин на ногах, на руках, на плечах, что я должен был бы их измазать в зеленку с ног до головы, если бы согласился неукоснительно следовать своему собственному правилу. Но я соглашался признавать за царапины только самые большие. Но и таких оказалось слишком много. Не успевал я помазать одну ногу, как ко мне тянулась другая. Сестры и тут смешно толкались, стараясь каждая раньше другой предъявить свои боевые шрамы.

Алла срочно разыскала у себя прошлогоднюю ссадину на локте и почти совсем свежую царапину на животе.

– В очередь! В очередь! Все становитесь в очередь! – закричала она.

Шрамы своей племянницы я мазал с особенным удовольствием.

За Аллочкой вдруг подошла Лариса. Она смущенно подставила щеку:

– Я тоже с котенком играла, и он меня поцарапал.

Я ткнул ее осторожно ватой в щеку. Мне было очень приятно, что Лариса не заплакала и благодаря веселой игре забыла про действительную боль.

За Ларисой в третий раз подошел Дениска. Он предъявил шишку на голове. Я помазал и шишку.

Я опомнился, когда обнаружил перед собой Андрюшу. Потупив глаза, он смущенно протягивал мне тыльную сторону левой руки.

– Я вырезал из коры кораблик, а нож соскользнул и вот. Мне совсем не больно, – добавил он, но руку не убирал.

– Ты тоже решил отметить старые раны? – пошутил я и почувствовал где-то внутри холодок беспокойства.

Я ему помазал руку и вдруг увидел, что Алла, Дениска и сестры кузнечики-близнечики завладели резиновой крышечкой от пузырька с зеленкой и ставят друг другу на щеках одинаковые зеленые кружочки.

– Что вы делаете? Дайте сюда!

Но было поздно. Все гости и сама хозяйка разукрасились в зеленку, как индейцы, собравшиеся выйти на тропу войны.

Я отобрал у детей крышечку и с ужасом подумал, что родители меня не поймут. Я подошел к зеркалу и посмотрел на себя их глазами. Ватка с зеленкой все еще была в моих руках, и я с досады, что затеял эту игру, ткнул ваткой свой глупый лоб. Теперь родители не могли мне сказать хотя бы того, что я раскрасил их детей, а сам остался нераскрашенным. Дети, притихшие было, когда я отобрал у них крышечку от пузырька, дружно засмеялись. В дверь заглянула празднично улыбающаяся баба Валя:

– Алла, спроси у дяди: чай ему сюда или… – И оторопело остановилась. – Что здесь происходит?

– Мы мазали только настоящие царапины, – заверила ее поспешно Аллочка. – Мы просто так не мазали. Это лекарство. Дядя Эй сказал, что только настоящие можно.

Я из глубины комнаты робко поглядывал в сторону бабы Вали. Вообще-то мне хотелось куда-нибудь спрятаться.

– Ты соображаешь, что делаешь? – тихо спросила она. – Ты соображаешь что-нибудь своей зеленой дурацкой башкой?

Родители повскакали с мест, заохали, заахали, кто-то грустно засмеялся. Потом они похватали своих детей, как будто им грозила смертельная опасность, и стали торопливо прощаться. Только сестры кузнечики-близнечики прыгали как ни в чем не бывало и не хотели идти умываться.

Захлопали двери квартиры. Минут пять или десять мы с Аллочкой сидели вдвоем за опустевшим столом. Потом к нам зашла тетя Леля.

– Я тоже ухожу, – тихо сказала она.

– Я сейчас, я только обуюсь, – виновато засуетился я.

– Нет уж, – отказалась она. – Ты иди лучше один. Но сначала взгляни на себя в зеркало, клоун.

– Я умоюсь.

– Умывайся, делай что хочешь, а я пошла.

Хлопнула дверь и за тетей Лелей. Я юркнул в ванную комнату, торопливо умылся. Но улизнуть незаметно мне не удалось.

– Знаешь, кто ты? – спросила мама Рита – Ты Юрий Никулин. Тебе надо в цирк. Ты не своим делом занимаешься.

– Вы ничего не понимаете, – попытался я защититься. – Лариса поцарапала ногу.