Ирина Сталькова - Шестеро в доме, не считая собаки

• Название: Шестеро в доме, не считая собаки
• Автор: Ирина Сталькова
• Издательство: Знание
• Жанр: Публицистика
• Год: 1989

Народный университет

Педагогический факультет

№ 4 1989

Защитить от простуды и синяков, оградить от недобрых слов — работа одинаковая для всех мам на свете. Но главное, научить ребенка быть человеком, дать сыну и дочери силу и умение отличать плохое от хорошего, противостоять злому. Обо всем этом узнает читатель из новой книжки многодетной матери Ирины Стальковой.

---

Школьный дом

День рождения ребенка и день рождения школьника, т. е. 1-е в его и в родительской жизни первосентябрьское утро, определяют наши общие с ним жизни на долгие-долгие годы. С коляской и малышкой-дочкой мы провожали нашего старшего в школу, и я, в предвкушении торжественного момента праздничной линейки, все поправляла ему то ранец, то цветы, то воротничок рубашки. Но… у дверей школы был буквально людской водоворот, и кто-то вырвал его ручонку из моей, и моего сынишку куда-то унесло. Не успела я опомниться, как тяжелые школьные двери захлопнулись, и кто-то из-за них прокричал: «Полдвенадцатого!» — «А его оттуда выпустят?» — с ужасом спросила младшая сестренка. Так мы встретились со школой, так я, выражаясь фигурально, переступила ее порог. С тех пор с небольшими вариациями эти встречи повторялись регулярно, я четырежды шла первый раз в первый класс и четырежды в третий класс, трижды в пятый, дважды в шестой и один раз в восьмой. И ни разу не было праздника, всегда толкотня, беспорядок, длинные нудные речи, фоном которых служили окрики: «Иванов, замолчи!», «Стой смирно, я кому сказала!»

Ну вот, скажет читатель, столько недостатков у нашей школы, что не знаем, за что хвататься, что искоренять в первую очередь, а она о такой ерунде — праздник не тот! Но как в капле воды отражается весь небосвод, так в каждом крохотном эпизодике видна главная, на мой взгляд, беда нашей школы — отсутствие профессионализма. Кажется, что это не школа, просто милые и не очень милые, молодые и не очень молодые тети собрали, говоря словами Л. Толстого, «в одно небольшое место» много-много мальчиков и девочек и теперь пытаются их чем-то занять. И на события в этих, так сказать, коллективах реагируют по-домашнему, кто как может, кто умно и честно, кто неумно, а кто и вообще никак. Больше всего мне нравится, когда матерям говорят: «Вы позанимайтесь с вашим ребенком математикой (письмом, историей, английским, географией, алгеброй, химией и прочая, и прочая, и прочая…)» Мне кажется, эта столь обычная в школе фраза (как говорится, поднимите руки, кто ее слышал) — приговор нынешнему состоянию методики как науки. Раз в представлении учителя любой родитель с любым вполне непедагогическим образованием способен научить тому, чему не удается научить учителю-профессионалу, значит, никакого знания для этого не нужно, стало быть, и науки никакой нет. Если б еще хоть объяснили, как именно заниматься, книжку бы какую порекомендовали — куда там! Не знаю, как другим, а мне тяжело заниматься тем, что я плохо знаю и плохо понимаю: физикой и математикой, алгеброй и химией, например. Мы говорим и пишем — в учителя только по призванию, иначе ой-ой-ой. Зато швея или инженер в роли учителя на дому — что ж тут удивительного?

Сшить зайца и написать реферат о творчестве Рокотова, склеить елочную игрушку и подготовить доклад о советской архитектуре, написать сочинение по картинке и связать шарф, решить 20 задач по физике и купить чулок в резинку для создания куклы — это далеко не полный список дел многодетной мамы на неделю. Нет, конечно, я не пишу все это сама, но я объясняю, где взять материал, как пользоваться энциклопедическим словарем, учу вдевать нитку в иголку и звоню подруге: «Лора, приезжай вязать с Маней шарф, а то будет двойка». Что делать моей соседке, не изучавшей особых наук и не имеющей навыка работы с книгой?

Меньше всего я хочу в очередной раз сказать, что, мол, учителя такие-сякие. Самое, на мой взгляд, поразительное, что хорошие никак не переведутся, кто тихо, а кто и энергично барахтается и тонуть не желает. Но и тонут в тине мелочных придирок многие. И при этом полное отсутствие каких-либо критериев оценки и огромное количество каких-то тайных, потому что мне так их никогда и не удалось увидеть, инструкций.

Чуть заикнешься, за что такая, а не другая отметка, — напоминают об инструкции то ли министерства, то ли РУНО, то ли прошлого года, то ли позапрошлого. И вот я хочу сказать: если у нас демократия и гласность, почему не вывесить все эти инструкции в вестибюле школы вместо нелепых правил для учащихся? Что это за государственная тайна такая — как учат наших детей? Или учебная работа, как новый наряд короля, видна только посвященным, и исполняющие эту работу смертельно боятся, что какой-нибудь невинный родитель заметит, что король гол?

Прихожу я как-то в школу по делам родительского комитета и встречаю в пустом коридоре суровую даму в меховой шапке. «Что вы здесь делаете?» — ледяным тоном милиционера, поймавшего нарушителя, говорит она мне. Объясняю: я мама, пришла по делу. «Родители не должны находиться в школе во время уроков, а только в субботу после пяти» — тем же тоном. Объясняю: я педагог, в субботу тоже работаю, иду тихонько и мешать никому не собираюсь. «Немедленно покиньте школу, или я напишу замечание директору, что по школе ходят посторонние», — угрожает она, и я вскорости убедилась, что эта большая дубинка была пущена в ход, так как наткнулась я на учителя учителей, иными словами, на проверяющую из РУНО. Когда я пришла на следующий день после уроков (не в субботу!) поговорить с учительницей дочки, меня застала на месте преступления директор и обрушила свой гнев на подчиненную ей беременную учительницу, посмевшую — подумать только! — заговорить со мной не в субботу после пяти. И потом на повышенных тонах мне: «Проверяющая записала, что по школе ходят посторонние, нарушают учебный процесс!» Пытаюсь оправдаться: «Да кто ходит-то? Вчера была я да Авакян (это тоже активистка родительского комитета. — И. С.)» «Нет, еще папа из 1-го класса». Тут уж я не выдержала: «Да этого папу нужно в дверях всем учительским коллективом с цветами встречать, и чтоб пионеры ему салют отдавали!» Не от нашествия родителей страдает школа — от их отсутствия. Как захлопнулись тогда первого сентября школьные двери, так чтоб и никто уж из нешкольников и неучителей туда не проникал — вот чего бы хотелось некоторым работникам просвещения. Право, было бы гораздо удобнее, если б детей находили в капусте — этот полезный овощ не имеет дурной привычки интересоваться своими отпрысками.

Это в кино выглядит очень мило, когда многодетная мама посещает в один день то ли семь, то ли восемь родительских собраний, и самое неприятное, что она слышит, это «Ваш сын Петр ленится».

Мне попадались такие учителя, которые вообще ни одного доброго слова сказать про моего ребенка не могли. Помню, как я попросила после получасового перечисления мальчишеских грехов: «А теперь скажите, пожалуйста, что-нибудь хорошее про него. Ну хоть что-нибудь!» Наступила тяжелая, длинная пауза. Я — профессиональный педагог — знаю, что так не бывает — всегда есть хорошее, да и ребенок этот — мой сын, вполне обычный мальчишка. Но дочь рассказала мне о жуткой сцене, которой она, вернее, все они, одноклассники, были свидетелями: рыдающая мать «самого-самого мальчика», шатаясь от горя, вышла из учительской и, схватив сына за плечи, стала головой бить его об стену — за свой позор, за те оскорбления, которые только что выслушала, за бессилие свое методическое и педагогическое. Такую вот воспитательную работу с ней провели, так ей помогли, такие приемы подсказали. У моей близкой подруги сын приемный, он уже многое пережил в жизни, и ему трудно, и с ним трудно, но советов учителя (Учителя!) не будет — они, педагоги, не в курсе, что делать, так же как и родители-инженеры.

Пусть мы поторопились со всеобучем и сейчас признаем это, пусть данный мальчик в самом деле необучаем, но нельзя сделать вид, что всеобуча не было, что мальчик этот, кричащий «Мама, мамочка!» в школьном коридоре, что этот ребенок фантом, некая ошибочка в нашей школьной жизни, которую мы уже вот и исправили почти что. Или вот другая школьная история с подростком и его, как говорится, «старшими товарищами»:

«У меня двое детей, старший сын в 9-м классе. Когда он был в восьмом, в нашем доме появилось новое — магнитофон и „хеви метал“. Музыка в нашем доме прижилась, а цепи и нарукавники нет. В 9-й класс взяли с трудом: и плакала, и просила, и в районе ходила — не место моему сыну в школе. Первая причина — ходил он не в форме. Попробуйте купить форму на рост 1 м 85 см. Вторая причина — прическа, уходит из дома нормальный, в школе вздыбит волосы, рукава до локтя поднимет и брюки заправит в сапоги. Представляете вид? Дома все нормально, внимательный, любящий сын, заботливый брат. У нас та же дружба в семье. А в школе дерганый, руки в карманах, пререкается с учителями. Был мой сын участником школьной, районной и городской олимпиад по биологии, и на одной из олимпиад он рассказал, что якобы летом в Одессе он курил наркотики. Но ведь на самом деле он никогда в Одессе не был. На мой вопрос: „Для чего это было?“ — он ответил, что все были такие скучные и он решил их отвлечь.

Недавно случайно прочитала его письмо, он пишет о себе, что ведет ночной образ жизни, каждый вечер ходит в варьете, а потом на всю ночь… Зачем наговаривать? Я чувствую себя очень неспокойно. Что это? Мне кажется, это до добра не доведет. Порекомендуйте, как мне воспитывать сына дальше.