Сергей Утченко - Юлий Цезарь

• Название: Юлий Цезарь
• Автор: Сергей Утченко
• Издательство: Мысль
• Жанр: История
• Год: 1976

В монографии доктора исторических наук С. Л. Утченко — одного из крупнейших специалистов в области античной истории — рассказывается о выдающемся военном и политическом деятеле Древнего Рима Юлии Цезаре. Его жизнь и деятельность показаны в тесной связи с исторической обстановкой. В научном исследовании убедительно опровергаются характерные для буржуазной историографии попытки мифологизации личности Цезаря.

---

Светоний упрекает Цезаря в корыстолюбии: так, в Испании он, как нищий, выпрашивал деньги у союзников для уплаты своих долгов, в Галлии грабил храмы и разорял города ради обогащения. Он торговал союзами и царствами, а впоследствии лишь неприкрытые грабежи дали ему возможность вынести огромные издержки гражданских войн, триумфов и роскошных зрелищ.

Далее идет перечисление и анализ таких особенностей личности Цезаря, на которых мы уже в какой — то мере останавливались. Это дает нам право быть более краткими. Так, например, Светоний переходит к характеристике Цезаря как оратора и писателя. Ограничимся лишь ссылкой на то, что в первом случае он приводит весьма высокий отзыв Цицерона, во втором — отзывы того же Цицерона, Гиртия, Асиния Поллиона (критический отзыв!) на мемуары Цезаря и затем перечисляет другие его литературные произведения: трактаты «Об аналогии», «Анти — Катон», поэму «Путь», а также юношеские сочинения «Похвала Геркулесу», трагедию «Эдип» и «Собрание изречений». Упоминаются и донесения Цезаря сенату, письма Цицерону и близким, причем известно, что Цезарь пользовался иногда тайнописью, т. е. неким шифром, изобретенным им самим.

Довольно подробно Цезарь характеризуется как полководец и знаток военного искусства. Светоний, как, кстати, и другие авторы, отмечает не только быстроту действий Цезаря, но и его личную храбрость, присутствие духа, презрение к разного рода суевериям и, наконец, его огромное влияние на солдат, его умение обращаться с ними, о чем уже достаточно подробно говорилось выше. Приводится много примеров выступлений Цезаря перед солдатами в случае их недовольства или даже возмущения, а также примеров мужества и преданности солдат во время сражений.

Особо подчеркивается верность Цезаря своим клиентам, забота о них, а также внимательное и доброе отношение к друзьям. Однажды, когда он ехал с Гаем Оппием ночью через лес и тот внезапно заболел, он уступил другу единственный кров и помещение, оставшись сам ночевать на голой земле, под открытым небом. Плутарх, рассказывая о том же самом эпизоде, вкладывает в уста Цезаря следующее изречение: «Почетное надо предоставлять сильнейшим, а необходимое — слабейшим».

Светоний, помимо всего прочего, отмечает и природную, по его мнению, мягкость Цезаря, которую тот проявлял якобы даже в отмщении. Особенно он превозносит умеренность и милосердие Цезаря в ходе гражданской войны и после окончательной победы. Речь идет об амнистии всех политических противников, разрешении вернуться в Италию, и здесь же говорится о восстановлении по приказанию Цезаря статуй Помпея и даже Суллы.

В заключение Светоний останавливается на такой черте характера Цезаря, как властолюбие. Он перечисляет те почести, которые Цезарь допускал и принимал «сверх меры», приводит многочисленные примеры его своевластных поступков, нарушавших «отеческие обычаи». Он приводит также весьма надменные, а с точки зрения старореспубликанских традиций, недопустимые высказывания Цезаря: «Республика — ничто, пустое имя без тела и вида»; «Сулла не разбирался даже в азах политики, если решил отказаться от диктаторской власти»; «Люди должны теперь говорить с ним. Цезарем, более осторожно и считать его слова законом». А Дион Кассий сообщает еще об одном высказывании, которое, если только считать его достоверным, свидетельствует, что по крайней мере в вопросе о соотношении сил Цезарь разбирался прекрасно и не имел никаких иллюзий. «Он говорил, — сообщает Дион, — что есть две вещи, которые утверждают, защищают и умножают власть: войско и деньги, причем друг без друга они немыслимы».

Но «величайшую, смертельную ненависть» Цезарь навлек на себя своими монархическими замашками оскорбительным отношением к сенату, презрением к народным трибунам. Поэтому когда Светоний говорит, что Цезаря «считают повинным в злоупотреблении властью и убитым заслуженно», то можно не без оснований предполагать, что сам Светоний тоже разделяет эту точку зрения.

Теперь нам, очевидно, придется вернуться к тому, о чем говорилось в начале книги, и даже в какой — то степени повторить сказанное. Поскольку в приведенной характеристике личности Цезаря мы следовали главным образом за Светонием — а он избран нами, конечно, не случайно, — необходимо снова затронуть вопрос об его оценках и критериях. На наш взгляд, мы имели возможность с предельной наглядностью убедиться в том, что Светоний, рисуя образ Цезаря, говорит о чем угодно — начиная от внешности Цезаря и кончая его властолюбием, — но только не о нем как государственном деятеле. Точнее, Светоний отмечает как положительные, так и отрицательные качества Цезаря — политика: с одной стороны, его незлобивость и тактику dementia, с другой — его надменность, своевластие и монархические устремления в последние годы жизни, но о Цезаре — реформаторе и «восстановителе государства» после потрясений гражданской войны в самой характеристике не говорится ни слова. Правда, Светоний сообщает об «устройстве государственных дел» Цезарем, включая даже неосуществленные проекты, но он явно воздерживается от каких — либо оценок. Очевидно, по этой же причине вопрос о Цезаре как государственном деятеле не присутствует в самой характеристике, где нельзя было бы избежать оценочного момента. Однако те отрицательные черты Цезаря — политика, которыми и завершается характеристика в целом, дают нам, как уже отмечалось, представление об истинном отношении Светония к этому вопросу.

Быть может, избегая в своей развернутой, всесторонней характеристике оценки Цезаря как государственного деятеля, Светоний был не так уж не прав. Суть вопроса, на наш взгляд, конечно, не в том, чтобы положительно или, наоборот, отрицательно отнестись к этой деятельности, но в том, что Светонию удалось — случайно или не случайно — нащупать наиболее слабое место Цезаря. Ибо в противовес существующей со времен Моммзена и до сих пор широко распространенной в западной историографии точке зрения, согласно которой Цезарь должен быть включен в сонм величайших государственных деятелей, пролагателей новых путей, строителей новых политических систем, мы хотим обосновать несколько иной взгляд.

Начнем, как и Светоний, с того, что, так сказать, «лежит на поверхности»: с личности Цезаря. Цезарь — и это не вызывает никаких сомнений — блестящий, широко и разносторонне одаренный человек. Но такая широкая одаренность в самой себе уже таит некую опасность. Опасность эта заключается в том, что при таком многообразии талантов и занятий в чем — то, в какой — то области неизбежно приходится быть дилетантом. В чем же? Естественно предположить, что в том, в чем нет ни достаточного опыта, ни подготовки.

Цезарь как полководец был профессионально подготовлен, опытен; как политический деятель форума — умелый интриган, боец, приученный не падать духом от неудач; как дипломат — достаточно гибок и коварен, и только как государственный деятель он не имел ни времени, ни практики, ни опыта. Да и как он мог все это иметь или приобрести, если после начала гражданской войны он пробыл в Риме немногим более года. А «государственный деятель» — это такая профессия, которая, быть может, больше, чем любая другая, требует помимо природных качеств и склонности еще огромного практического опыта.

Пожалуй, целесообразно провести некоторое разграничение между понятиями «политическая» и «государственная» деятельность. Всякий государственный деятель (если только он деятель!) — политик, но далеко не всякий политик — государственный деятель. Цезарь, как нам прекрасно известно, имел довольно большой опыт политической деятельности и карьеры, но это был опыт сенатских закулисных интриг, в лучшем случае опыт боевых схваток на форуме, а когда он вдруг оказался в роли главы государства, то, во — первых, он не был к этому достаточно подготовлен, а во — вторых, мог заниматься «устройством государственных дел» лишь урывками, почти все время в ходе военных действий (за исключением последних пяти месяцев). Вот почему как государственный деятель он оказался дилетантом (пусть даже талантливым дилетантом!), а в каком — то смысле даже и «неудачником».

Но все это соображения сугубо предварительного характера. Гораздо важнее для подтверждения нашей оценки Цезаря решить вопрос о том, ставил ли он перед собой как цель создание империи, думал ли он о себе как о монархе, о царе. Строго говоря, это даже не один, но два, и притом различных, вопроса. И нам представляется, что на первый вопрос может быть дан только отрицательный ответ. Мы не сомневаемся, что перед умственным взором Цезаря, реального политика, активного практического деятеля, никогда не возникала, да и не могла возникнуть концепция «демократической монархии» или «принципата» или даже идеал монархии эллинистического типа, ибо все это — лишь ретроспективные построения новейших историков, типичные «кабинетные» измышления.