Геннадий Игнатченко - Продавец чувств (фрагмент)

• Название: Продавец чувств (фрагмент)
• Автор: Геннадий Игнатченко
• Жанр: Научная Фантастика

---

В цирке было тихо и темно, горели лишь несколько факелов под куполом. Пахло свежими опилками, навозом, потом, перегаром и ещё чем-то неуловимо острым. Чтобы не привлекать к себе внимание, мы сели прямо возле входа на первую свободную лавку. Народу было не то, чтобы очень уж много, но человек сто точно: все лучшие места были заняты. В центре арены стоял большой ящик, накрытый пёстрой тканью, сквозь которую пробивался красноватый свет. Мне казалось что там, внутри, была спрятана куча тлеющих углей. Два моих приятеля, которые, по их словам, собирались лицезреть всё в двадцатый раз, расположились в верхних рядах возле одного из больших факелов. Бармо, по своему обыкновению, что-то жевал, а Каминц сидел прямо, будто замороженный. Нас видеть они не могли, и это меня немножко забавляло.

-Дззаг! - ударили тарелки, и рядом с ящиком, словно из воздуха, возникла высокая фигура Графа в чёрном костюме с красной накидкой на плечах.

-А вот и то, что все мы долго ждали! - нараспев объявил толстенький ведущий с круглым, словно полная луна, лицом, - неподражаемый и непостижимый Граф Рок спешит показать вам свой лучший аттракцион! Кто не в ладах с нервами, может покинуть зал, ибо то, что вы увидите и услышите, способно поразить ваше воображение! Но не пугайтесь. Будьте готовы ко всему, и даже к тому, что сегодня будет угадано именно ваше имя!

-Да пошёл ты! - крикнул кто-то сверху.

Раздался смех, но он был скорее натянутым, чем весёлым. На шутника зашипели со всех сторон, и я снова ощутил тот непонятный резкий запах. Что он означал - интерес? Страх?

Ведущий удалился. Тарелки звякнули, Граф изящным движением сорвал покрывало с ящика, произвёл несколько пассов и быстро отошёл к краю арены. Напряжение в зале достигло своего апогея. Стало так тихо, что только треск горящей смолы факелов и гудение их пламени позволяли мне понять, что я не оглох. Красное свечение внутри ящика усилилось, его стенки из матовых сделались прозрачными, жидкий огонь внутри начал вращаться, приобретая оранжево-жёлтые, местами бордовые оттенки. Крышка медленно отодвинулась. Соприкоснувшись с воздухом, пламя на мгновение угасло, как бы остыв, но потом неожиданно вспыхнуло, с жутким рёвом вырвалось наружу, его языки поднялись едва ли не на пять метров вверх. Волна жара, исходящая от него, была совершенно настоящая, и сидящие на первых рядах невольно отшатнулись. Гул и вращение усилились, стекло ящика заблестело, словно вот-вот расплавится, там появилось что-то зелёное, голубое, пурпурное и чёрное, образовало несколько тонких струй, которые, поднимаясь, начали вплетаться в красно-жёлтую массу, заставляя её приобретать форму огромной уродливой головы, покрытой чешуёй и шерстью одновременно. Три мощных рога, два уха, пасть, утыканная страшными клыками, рыло, борода, какая-то птичья лапа с когтями... Хотя мне обо всём этом рассказывали, я, всё ж таки не в силах бороться с охватившим меня оцепенением, первый раз в жизни почувствовал, как кожа на голове стягивается, и волосы от этого, приподнимаясь, "встают дыбом". Одновременно внизу живота возник предательский холодок, рискующий перерасти в нечто весьма и весьма для меня позорное.

Но вот чудовище окончательно оформилось. Открылись два светящихся красных глаза. Пуская дым из ноздрей, оно принялось поворачивать голову на толстой шее, растущей прямо из ящика, обводя своим взором всех присутствующих. Так оно сделало трижды. Женщина, сидевшая в пятом ряду напротив нас, вскрикнув, упала в обморок. Её схватили и быстро вынесли из зала. Ничто другое не нарушало напряжённого, как тетива натянутого лука, молчания.

Казалось, монстр не обратил на случившееся никакого внимания. Повинуясь лишь каким-то одному ему ведомым мотивам, он продолжал изучать людей. Его алчные и печальные глаза просвечивали каждого насквозь, а клокочущий внутри него глухой рокот заставлял всё в цирке вибрировать в такт голосу тысячелетнего исполина, скованного волей покорившего его человека.

Наконец, он остановился, замолчал и упёр свой взор прямо на нас с Кладомиром. Несколько последующих мгновений проползли сквозь меня подобно червю года. Но вот обоюдоострое лезвие - слово прорезало невыносимую более тишину: он начал.

-Я И ТЫ, - слова по вязкости своей были сравнимы с жидким мёдом. Вливаясь в уши, они долго проникали сквозь их узкие отверстия.

Один кровавый глаз прикрылся чешуйчатым веком, корявый палец, медленно поднимаясь, указал своим остриём прямо в грудь брата. Публика облегчённо вздохнула.

И потекли имена. Три. Лишь три из тысячи возможных.

-ХАЕРШТИК!

Первая волна страха прокатилась по рядам и схлынула в небытие. Люди доставали платки, вытирая внезапно выступающий на лбах холодный пот.

-АРТЕНДОН!!

Сжавшаяся до предела пружина терпения, больше не способная сдерживать натиск чуждой разуму стихии, надавила своим основанием на чашу Всеобщих Весов. Вздрогнула, поползла набок стрелка, и всё вокруг, даже огонь, даже само время, перестало дышать в предчувствии третьего, самого большого, упрямо зреющего на ветви судьбы, имени.

-КЛАДОМИР!!!

-О-О-О-О! - то ли застонало, то ли засмеялось что-то. Содрогнулась земля под ногами, Холм покачнулся, сама Матерь Годов бессильно опустила листья. В тот же миг стеклянный ящик лопнул, и вопль восторга вместе с дымом и огнём вырвался из пасти ставшего ещё более огромным демона.

-ХА-ХА-ХА! ТЫ МОЙ! Я СВОБОДЕН! ИДИ КО МНЕ!

От пламени его дыхания ярко вспыхнул верх шатра. Люди с криками, переворачивая скамейки, бросились к выходу. Создалась жуткая давка. Граф Рок с перекошенным лицом запрыгнул на возвышение рядом с оркестром, и кричал, будто от этого что-то могло измениться:

-Я не виноват! Это не есть мой демон! Подмена! Караул!

-Назад, идиоты! - покрыл весь невообразимый шум громовой голос старика Крюча откуда-то сверху. Я нашёл его взглядом - он стоял один в бушующем пламени, сомкнув руки над головой жестом, останавливающим магию. Огонь не причинял ему вреда, но его сил было явно мало для того, чтобы справиться с пожаром, - не отпускайте его, держите!

Какой там! Никто даже не подумал остановиться, да если кто-то один и попытался это сделать, его бы просто затоптали.

Только мы вдвоём оставались сидеть на своих местах. Сила чудовища связала нас аурой, отталкивающей от себя всё остальное.

Тем временем демон дохнул ещё раз, и часть шатра вместе с креплениями, лавками, и всеми, кто не успел убежать, словно взрывом, вынесло наружу. Что произошло потом, я уже не помню, и впоследствии никто мне толком ничего не мог рассказать. Из обрывков своих смутных воспоминаний и слов других очевидцев, я сложил для себя такую картину. Разрушив цирк, монстр выпрыгнул через пролом в темноту. Кладомир, поднявшись со своего места, произнёс какое-то непонятное слово, или полслова, и исчез в охватившем его магическом пламени.

Бармо, правда, уверял, что при этом у брата выросли рога и хвост, но этим его подробностям я не придавал никакого значения. К тому же все остальные ничего такого не наблюдали.

Сам я плохо помню, что было потом. Едва демон исчез, силы оставили меня, и я упал. Меня принесли домой люди. Мать словно чувствовала, ждала у порога, места себе найти не могла. Ей сбивчиво всё рассказали и отошли в сторону, не смея поднять глаза.

-Он... ушёл, да? Ушёл?..

Молчание в ответ.

Она взяла меня на руки, отнесла в комнату, положила на кровать. Закрыла все двери, окна и сидела так всю ночь, неподвижно, только шепча что-то невнятное. Я вскоре пришёл в себя, но, потрясённый, тоже молчал. Да и чем я мог её утешить? Даже боялся шевельнуться. Мрак и тишина придавали всему столько тоски и отчаяния, что можно было подумать, что я тоже умер. А может, мы оба умерли, и это всё будет длиться вечно?..

И ещё с тех пор никогда не оставляло меня чувство вины, будто я один был во всём происшедшем виноват. Глупый, трусливый, непослушный, упрямый тип! Как мне теперь жить? Бедняга Кладомир...

К утру мать ожила. Я уже боялся, что этого не произойдёт. Она открыла ставни, подошла ко мне, погладила по голове.

-Теперь ты остался у меня один, сынок! Береги себя, если сможешь. И не горюй. Никто не знает своей судьбы. Вставай, надо что-то делать.

И жизнь снова потекла своим чередом.

8.

На этом содержание первого конверта заканчивалось. Я отложил его в сторону и потянулся. Странно. Даже не заметил, как за окном стемнело. Неужели мне было интересно? А почему бы нет? Конечно, в другое время и в другой обствновке я не заставил бы себя прочесть и пары страниц этой дурацкой сказки. Но теперь всё было иначе.

Я помню, в детстве точно так же долго не мог преодолеть в себе отвращение к фамилии "Гоголь". Она казалась мне непонятной, глупой и некрасивой. Зелёный томик его рассказов и повестей всё время стоял в книжном шкафу на самом видном месте. Сидел ли я, лежал, ходил по комнате - он постоянно мозолил мне глаза, и был от этого ещё более противен.